Мой ангел-хранитель

Маркиз подумал, что это чересчур оптимистичное суждение: трое детей таких разных возрастов, несомненно, доставят много хлопот.
Сейчас он не может позаботиться даже о самом себе, не то что о них!
Мистер Уотерсон принялся вынимать из портфеля какие-то документы.
— Я привез сюда, месье, — сказал он, — отчет обо всех денежных средствах, которые имелись у полковника Долиша, а также список компаний, в которые они инвестированы.
Маркиз промолчал, и поверенный продолжил:
— На данный момент дивиденды составляют почти шестьсот фунтов в год, но Англия пострадала от войны, в будущем, как мы надеемся, ситуация должна улучшиться.
Маркиз подумал, что шестьсот фунтов — это лучше, чем ничего, но в то же время, если придется платить за образование мальчика и обеспечить младшего ребенка няней, мало что останется.
— Когда ситуация улучшится, — жизнерадостно продолжал мистер Уотерсон, — я, конечно же, сообщу вам об этом, месье, если только вы не пожелаете раньше забрать деньги из Англии и перевести их во Францию.
Он смолк на секунду.
— Полагаю, я обязан сказать, что сейчас это было бы ошибкой: есть все шансы, что инвестиции полковника станут приносить большие дивиденды в ближайшие шесть месяцев.
— Я вполне готов послушаться вашего совета, мистер Уотерсон, — сказал маркиз. — И конечно, поскольку дети — англичане, деньги должны оставаться в их родной стране. Я вот только думаю, не было ли ошибкой привозить их во Францию?
— Как я уже говорил, — ответил мистер Уотерсон, — дом, где они жили, находится в безлюдной части Глостершира, а мисс Мариетте необходима компаньонка или наставник.
— И вы полагаете, что я подходящий наставник для восемнадцатилетней девушки? — с сарказмом осведомился маркиз.
— Вы ее опекун, месье, что в корне меняет дело. Опекун обладает всей полнотой власти над подопечными, пока они не достигнут двадцати одного года. Уверен, месье, что к тому времени вы найдете для мисс Мариетты, очень миловидной юной леди, подходящего мужа, который, быть может, позволит ей заботиться о брате и сестре в дальнейшем.
Маркиз подумал, что его собеседник принимает желаемое за действительное, но ничего не сказал.
Он только ясно понял, что ситуация в целом безнадежна.
Трое детей в довершение проблем с замком, болезни и сильной ограниченности в средствах…
Может быть, сказать мистеру Уотерсону, чтобы тот забрал детей обратно в Англию и подыскал кого-то другого, кто будет о них заботиться?
С другой стороны, маркиз был уверен, что, если предложит такое решение, это закончится долгими препирательствами.
А поскольку закон на стороне мистера Уотерсона, Жан-Пьер, безусловно, проиграет.
Маркизу ничего другого не остается, кроме как примириться с существующим положением дел. И от этого собственные трудности стали видеться ему в еще более мрачном свете.
Мистер Уотерсон положил извлеченные из портфеля документы на кровать перед маркизом, после чего сказал:
— Поскольку я понимаю, что вы нездоровы, месье, и ваш слуга настоятельно просил не утомлять вас больше, чем это необходимо, я, с вашего позволения, откланяюсь.
Поверенный немного замялся, но потом все-таки добавил:
— Но я был бы чрезвычайно признателен, если бы мог переночевать здесь, перед тем как отправиться завтра в обратный путь в Англию.
Маркиз позвонил в маленький латунный колокольчик, который Густав оставил на столике возле кровати.
Густав, несомненно, подслушивавший у двери, вошел в комнату.
— Мистер Уотерсон, — объявил маркиз, — остается у нас на ночь, и я уверен, Густав, ты сделаешь все возможное, чтобы устроить его как можно удобнее.
— Конечно, месье, — ответил Густав.
Маркиз протянул руку.
— Я полагаю, что должен быть благодарен вам, — сказал он, — за то, что вы привезли мне детей. Остается лишь надеяться, что я сумею о них позаботиться. Если дела пойдут совсем плохо или я умру, кто-нибудь немедленно свяжется с вами.
— Я могу лишь поблагодарить вас, месье, и от всей души пожелать удачи, — ответил мистер Уотерсон.
Англичанин пожал маркизу руку и пошел к двери.
Густав подбежал к маркизу и, наклонившись к уху, шепнул:
— Хотите увидеть детей, месье?
— Ни в коем случае! — твердо возразил Жан-Пьер. — Определи их подальше от меня и скажи им, чтобы оставили меня в покое.
Он говорил почти зло, а потом закрыл глаза.
Густав поспешил вон из комнаты, тихонько прикрыв за собой двери.
Он знал, что хозяин не в том состоянии, чтобы переживать новые потрясения, и твердо решил, что больше никто не будет его беспокоить.
* * *
Прибегнув к помощи своего наркотического зелья, маркиз проспал всю ночь.
Проснувшись на следующий день, он понял, что рано или поздно должен лицом к лицу столкнуться с новой проблемой, которую преподнесла ему судьба.
«Дети! — ворчал он про себя. — Что, черт возьми, я о них знаю?»
Жан-Пьер ясно помнил, каким счастливым был в детстве, когда жил в Англии, и как ему нравилась школа, которую он посещал в Лондоне. В этой части Франции для Руперта вряд ли найдется школа, а значит, придется подыскать домашнего учителя, который будет не только дорого обходиться, но еще и лишний раз ему докучать.
Что до младшей девочки, ей понадобится няня.
Маркиз подумал, что месье Бове, наверное, сумеет отыскать в поселке какую-нибудь женщину средних лет, которая за ней присмотрит.
Маркиз терзался этими мыслями, без конца кружившими у него в голове.
Он пришел к выводу, что это новое обстоятельство только усугубило чувство беспомощности, которое он испытал, впервые увидев состояние замка.
Теперь на нем висит не только замок, но и трое детей! Это означает еще более острую потребность в деньгах.
А также проблемы со школой, домашними учителями, слугами и, конечно, одеждой для старшей девочки.
Слава Богу, у них есть свои деньги, хотя на шестьсот фунтов в год, оставленные им отцом, многого себе не позволишь.
«Почему, ну почему это должно было случиться именно со мной?» — спрашивал себя маркиз.
Этим вопросом в подобных обстоятельствах мужчины и женщины задаются с начала времен.
Поскольку Густав очень хорошо знал своего хозяина, он не заговаривал с ним о детях и о том, что с ними происходит.
Только ближе к вечеру маркиз заставил себя задать вопрос:
— С нашими гостями все в порядке?
— Им нравится все, что они видят, месье, — ответил Густав.
Маркиз решил, что слуга шутит, но тот продолжал:
— Они в восторге от самого замка, от озера и фонтанов, хотя те и не работают, а мисс Мариетта, самая старшая, разыскала травяной сад.
— Я даже не знал, что он у нас есть.
— Притом огромный, месье, окруженный кирпичной кладкой и с солнечными часами в центре.
Маркиз не слушал. Он думал о том, какое облегчение, что дети не плачут и не тоскуют по Англии.
В то же время ему не хотелось связывать себя с ними.
Ему и так слишком многое навалилось на плечи, слишком многое тревожило.
Почему он, неженатый мужчина, должен быть обременен детьми другого человека?!
— Вы не переживайте, месье, — говорил в это время Густав. — В конце концов, все наладится. А если загоните себя в могилу волнениями, толку от этого не будет!
Когда Густав отпускал подобные замечания, маркиз не мог не улыбаться.
— Сегодня я чувствую себя немного лучше, — неуверенно начал Жан-Пьер. — Быть может, завтра попробую встать с постели.
— Лежите, месье. Доктор сказал мне, когда мы уезжали из Парижа: «Пусть месье маркиз отдыхает и спит как можно больше». Если хотите поправиться — вот вам рецепт.
— Я все это понимаю, но так много нужно сделать, Густав, а я понятия не имею, с чего начать!..
— Думаю, у месье Бове есть на этот счет какие-то соображения, — подбодрил его Густав. — Он производит весьма приятное впечатление, и они с юной леди осматривают дом, чтобы раздобыть вещи для своих комнат.