Мой ангел-хранитель

— Где ты их разместил? — поинтересовался маркиз.
— В западном крыле, месье, как можно дальше от вас. Я сказал им, что здесь они могут шуметь сколько угодно и вы не будете на них кричать.
— Должно быть, это прозвучало несколько грубо, — возразил маркиз.
— О, они только рассмеялись, а мисс Мариетта в таком восторге от травяного сада, что сегодня днем провела там два часа.
Маркиз подумал, что, если ее это развлекает, не стоит беспокоиться. С другой стороны, он понимал, что невежливо уклоняться от знакомства с гостями.
Ну как он может справиться с шумными, здоровыми детьми, которые весело носятся по замку?! От этой мысли Жан-Пьеру стало еще тоскливее, потому что ему самому было очень трудно двигаться.
Боль, казалось, пронизывала все тело.
В такие моменты Жан-Пьер даже думал, что было бы лучше, если бы его убили в битве при Ватерлоо.
Он выжил, чтобы сражаться, но уже не с врагами, а с собственным телом.
«Я должен поправиться», — сказал он себе.
Вместе с тем маркиз чувствовал, что его окутывает какой-то туман и он не в силах противостоять ему.
Лежа в постели, Жан-Пьер вспоминал комнаты, которые Бове показывал ему в день приезда, их обветшалость и убогость. Как могло нечто столь прекрасное, каким был этот замок в прошлом, докатиться до нынешнего состояния?!
«Что я могу сделать? С чего начать?»
Казалось, этим вопросам нет конца.
Этой ночью Жан-Пьер не мог уснуть. Ему чудилось, будто вопросы огнем выжжены на потолке.
Каждый нерв его тела говорил, что он обязан принять вызов судьбы, хотя бы ради собственной гордости и веры в себя.
Но ум на это пока не откликался.
Маркиз боялся момента, когда должен будет подняться с постели и вплотную столкнуться с проблемами, ожидавшими его.
— Что я могу сделать? О Господи, что я могу сделать?!
Жан-Пьер задал этот мучительный вопрос вслух и услышал собственный голос, эхом отразившийся от стен пустой комнаты.
Ответа не было.
И маркиз опять пожалел, что не погиб вместе со своим верным конем на бранном поле Ватерлоо.
  
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
 
Мариетта проснулась и не сразу поняла, где находится. Девушка увидела над головой огромный балдахин.
С радостным волнением она вспомнила, что приехала в замок.
С того момента, как Мариетта увидела громадную, с золотой резьбой кровать, в которой ей предстояло спать, она решила, что попала в сказку.
Правда, сама комната была в плохом состоянии. На полу не было ковра, по потолку шли большие трещины, но кровать была совершенно особенная.
Показывая детям, где они могут спать, месье Бове сказал:
— Мы благодарны судьбе, мадемуазель, что воры не смогли унести старинные кровати. Они просто оказались слишком большими и тяжелыми для них, но, к сожалению, некоторые матрасы не были закреплены, и потому их забрали.
Мариетта взглянула на смотрителя с некоторой тревогой. Она не представляла, что может быть неудобнее, чем спать без матраса.
Осмотрев несколько комнат, они нашли кровать, которая понравилась девушке.
— Эта кровать, — сообщил ей месье Бове, — одна из самых старых в замке, и резьба на ней, как мы полагаем, выполнена в шестнадцатом веке. Она, безусловно, является одной из самых величественных, и, к счастью, матрас остался на месте!
— Тогда она обязательно должна стать моей! — воскликнула пришедшая в восторг Мариетта. — Никогда еще не видела такой великолепной кровати, и будет просто чудесно, если я смогу на ней спать!
К счастью, в соседней смежной комнате оказалась еще одна кровать с матрасом. Она была не столь изысканно украшена, но удобна, и на ней могла спать Мейвис.
Девочка решила, что это будет корабль!
Она вскрикнула, радуясь, что очутилась в море и что Жако их корабль понравился. Жако был куклой Мейвис, с которой она не расставалась последние два года — тряпичный клоун порядком потерял форму и цвет оттого, что постоянно находился в детских руках. Тем не менее он по-прежнему оставался любимой игрушкой Мейвис, и девочка никогда не теряла его из виду.
«Если Жако одобряет кровать, — подумала Мариетта, — Мейвис, несомненно, будет сладко в ней спать».
Вот это было действительно важно.
Найти кровать для Руперта оказалось сложнее. Наконец они отыскали подходящую в комнате на другой стороне коридора, не слишком далеко от спален девочек.
Кровать была явно мужской, сделана из дуба и украшена резными белками и птицами. Руперт был доволен ею так же, как Мейвис своей.
Потом дети принялись разыскивать хоть какую-нибудь мебель для своих спален. Месье Бове уже рассказал им, что революционеры и воры вынесли все, что только можно было сдвинуть с места.
Они нашли два тяжелых комода и при помощи людей снизу затащили один в комнату Мариетты, а второй к Руперту.
Со стульями оказалось сложнее. Однако после приезда маркиза месье Бове нашел время и починил ножки у двух стульев, которые для воров оказались недостаточно хороши.
— Не знаю, как быть с коврами, мадемуазель, — сказал он, когда они осматривали комнату.
— Быть может, мы найдем что-то на чердаке, — предположила Мариетта. — Сейчас это не важно, потому что на улице тепло, но зимой пол будет слишком холодным для босых детских ног.
Месье Бове отметил, что девушка очень просто относится к неудобствам замка, и пообещал поискать в других комнатах еще какую-нибудь мебель, которая пригодилась бы детям.
Ему действительно удалось найти столик, который вполне мог сойти за туалетный, а также зеркало с большой трещиной, которое он закрепил на стене.
Мариетта выбралась из кровати; в окна лился солнечный свет.
Девушка подумала, что надо найти швею, которая сшила бы шторы для ее комнаты, а также для спален брата и сестры.
Мариетта не хотела, чтобы они просыпались слишком рано.
Солнечный свет был не единственной проблемой. Поскольку рамы окон растрескались, девушка подумала, что в сильный ветер или мороз может быть очень холодно, и твердо решила найти какие-нибудь шторы.
Мариетта оделась, хотя было еще очень рано, и зашла в комнату к Мейвис.
Девочка спала и выглядела очень милой с рассыпавшимися по подушке светлыми локонами. Темные ресницы почти касались бело-розовых щечек; рядом сидел верный Жако.
Пока Мариетта стояла, разглядывая их, Мейвис проснулась, вскрикнула от радости при виде сестры и протянула к ней руки.
Мариетта поцеловала ее и сказала:
— Раз уж ты проснулась, вставай, пойдем вниз, посмотрим, готов ли для нас завтрак.
— Я всю ночь спала на большом корабле, — сказала Мейвис. — Мы с Жако все плавали и плавали вокруг света.
— Что ж, хорошо, что вы вернулись, — заметила Мариетта, — и я думаю, что Жако так же голоден, как и ты.
Она помогла Мейвис одеться, и, взявшись за руки, они вышли из комнаты в широкий коридор.
Он был совершенно пуст, за исключением одного серебряного бра, да и то треснувшего, когда воры пытались отодрать его от стены при помощи какого-то острого инструмента. Оно не позволило вынести себя из замка.
Мариетта открыла дверь в комнату Руперта и увидела, что брат уже одет и выглядывает из окна.
— Я так и знала, что ты рано встанешь! — воскликнула девушка. — На что ты смотришь?
— На газоне дерутся два голубя, — ответил Руперт, — и мне стало интересно, кто победит.
— Спускайся завтракать, — предложила Мариетта, — а потом пойдем в сад и осмотрим то, что не успели вчера.
— Жако это понравится, — сказала Мейвис, когда они спускались по широкой лестнице.
Вечером они ужинали в комнате, которая находилась рядом со столовой, но была значительно меньше. Мариетта подумала, что в хорошие для замка времена это, наверное, была комната для завтраков.
В ней имелся грубо сколоченный стол, но всего один стул, и слуга, которого нанял месье Бове, принес доски, чтобы дети могли сесть.
— Нам придется купить несколько стульев, — решила Мариетта, — если в замке их больше не осталось.