Максимовское счастье (СИ)
Денис
Хоспади еп твою ма-а-а-а-а-а-атььььь!!!
Максим
Отбившись от домогательств Эрика, ухожу к себе, хорошенько хлопнув дверью. Совсем забыл, что Чудо-пришествие никуда не делось. Сидит, хлопает ресницами, папку злополучную вертит, на меня косится испуганно. Правильно, нрав мой знает, а тут в личное влез, причем туда, куда лезть не имел права.
— Уйти? — спрашивает полушепотом, вставая с постели, но с места не двигается.
— Поздно. — С неким садистским наслаждением наблюдаю, как он тушуется. — Будешь теперь изображать моего… суженого.
— А может, останемся друзьями?..
— Не-е-е-е, раз заварил кашу, будешь ее расхлебывать. — А сам пацана рассматриваю: в свободных брюках и такой же рубашке не сильно видно фигуру, но худенький; без очков лицо кажется еще моложе, точно лет девятнадцать, хотя ему по документам двадцать два, как Миха сказал. Шатен. Симпатичный, черты лица правильные, а глаза глубокого зеленого цвета, мне нравится, ебать можно. Хотя и не то, что я люблю. Мне больше нравятся блондины. Как Эрик и Мишка? — ржет подсознание, мне становится не по себе.
— И еще, — добавляю, пока парень не хлопнулся в обморок, — моя личная жизнь тебя ебать не должна, но так как ебать тебя теперь буду я, а не мое мнение… — Парень сел, видел, как у него подкосились колени. Ах да, меня он боится. Эрика нет, а меня да, чем я и пользуюсь. —…все, что произойдет в этих стенах или за их пределами — останется в твоей голове и дальше не пойдет, а то ее придется отделить от туловища и надежно спрятать. Уяснил?
— Уяснил, — кивает, отвечая со второго раза, голос сбился от нервов. — А что я могу делать?
— С чем?
— Э… с отношениями.
— Что хочешь. Главное, запомни — ты снизу.
— Почему я? — Ухмыляюсь на его такой ярый протест.
— Потому что в противном случае я тебя просто убью или изнасилую, в зависимости от того, что мне понадобится.
— Это все, чтобы отпугнуть того мужчину?
— Это все для того… — чтобы доказать себе — я освободился от прошлого! — чтобы поставить выскочку на свое место.
Мы разговаривали шепотом, но, казалось, кричали — слишком взбесились эмоции, и их не удавалось приручить. Адреналин пошел на новый круг, стало жарко. Скинув рубашку, ловлю на себе взгляд Дениса — рассматривает так, словно примеряется, даже в груди потеплело. Вообще, стоило пацану снять очки, он стал другим человеком, более простым, что ли, не таким заучкой, который все отделы на уши поднимает за две минуты, если ему какую бумажку не донесли. Я бы назвал его странным и не хотел близко общаться, но меня-то он как раз и не спросил.
В собственном доме стало мало места. Из четырех стен не вырвешься, если только в окно, потому что иначе Эрик грозит тащиться за мной. Денис сидит тише воды, ниже травы, даже не смотрит в мою сторону и, забившись к компу, продолжает работать дистанционно, иногда созваниваясь с Михой и по его указке курируя рабочих. Я в его возрасте был не таким. Отбитым, взбалмошным, избалованным наркошей, плюющим на все и на всех. Да среди моих друзей такие были все. Кроме Эрика. Он даже в молодости был сама правильность, в общепринятом понимании: учеба, связи, правильный круг общения, а я распиздяй и балагур. Какого черта мы вообще сдружились?!
— Вспоминаешь прошлое? — настигает чудовище меня на балконе в кабинете, закрыв за собой дверь и в комнату, и сюда. Сразу становится тесно.
— Свали, а? — прошу серьезно, его присутствие бесит.
— Ты так и дуешься на меня?
— Нет. Я тебя тихо спокойно ненавижу.
— Ненавидеть можно того, к кому испытываешь сильные чувства. Я хочу помочь тебе повернуть их в правильное русло.
— Ты о чем? — дергаю плечами, стряхивая его руки, ему мои телодвижения проебом, он обнимает со спины, кусая за лопатку.
— Я хочу возобновить с тобой отношения.
Меня пробивает на смех, причем свинский и издевательский, но он слишком хорошо знает, как я скрываю свои эмоции, и не обижается, наоборот, гладит по животу, успокаивая.
— Я — не хочу.
— Хочешь.
— Я сказал нет! — срываюсь на крик, кусаю себя за губу, коря, что повелся на провокацию.
— Да, — как приговор, поставленный прокурорским голосом. — Иначе бы выгнал меня сразу.
— Я выгнал.
— Тогда почему я здесь, обнимаю тебя, возбуждая только звуком голоса, а твой якобы парень отсиживается за стенкой? Максим, мы оба уже не дети и вправе выбирать. Свой выбор я тебе озвучил. Ты к своему придешь позже. И чем быстрее ты поймешь, что я тебе нужен, тем быстрее мы сможем начать все с начала.
Он умеет говорить то, что я хочу слышать, он мастерски играет на нервах и знает, какую струну пережать, а какую ослабить, он знает все мои уязвимые места, как морально, так и физически, знает все, только забывает — я уже другой человек, не тот больной на голову пацан, который по неосторожности не просто влюбился, а полюбил и чуть не сдох от этих чувств. Хотел бы я повторить? Нет. Но воспоминания прошлого возвращаются, как вагоны поезда, которым нет конца, и их все придется принять на своей станции. Это выбивает почву из-под ног. Мы не виделись двадцать лет. Двадцать, мать их, лет, а он все так же бесцеремонно вламывается в мою жизнь, как когда-то в комнату. И так же мучает.
— Руки убери, — прошу пока спокойно, собравшись, хотя и тянет к нему, как магнитом, но эту ломку придется перетерпеть.
Отпускает с легкостью, отходит на шаг, давая мне развернуться. В одних брюках и распахнутой голубой рубахе, оттеняющей цвет глаз и делая их еще выразительнее, почти домашний, только чужой. И все равно тянет к нему невыносимо сильно…
— Ты меня не знаешь, — говорю в лицо, с трудом удерживая взгляд глаза в глаза, чтобы не начать изучать тело, к которому несомненно влечет. Не к женскому с пышными формами, как всегда выбирал, не к парням, которые все на одно лицо, кроме Михи, он другой, не к ним, а к этому, потому что даже двадцать лет к возрасту его не изменили, разве что массу набрал и в глазах осмысленности больше. Потому что он. Поэтому и бесит. Хочу выкинуть его в окно. С шестнадцатого этажа, чтобы исчез, но он здесь, сейчас. Нервно сглатываю, пятясь назад. Он, улыбнувшись, делает два шага вперед, догоняя, обнимает за плечи и прижимается к губам мягким, дразнящим поцелуем. Руками оплетаю его торс, тяну к себе, сдавив до хруста. Улыбается в поцелуй, кусая мои губы, как всегда делал, и прижимается ближе.
— Я знаю тебя даже лучше, чем ты сам, — шепчет на ухо, разрывая силой поцелуй, пока открытым ртом ловлю воздух, ослабляя и опуская руки.
Меня отвлекла трель телефона, вытягивая силком из гипнотического транса. Боднув его плечом, ухожу прочь, сжимая от злости кулаки.
— Ты как ребенок, Макс, — слышится ироничное сзади, но уже не оборачиваюсь.
Звонил Даня. С психу послал его на хуй. Сразу перезвонил, извинился. Отчитался, что все нормально, про Дена и нового сожителя промолчал, Миха терпеть не будет, приедет и всех разгонит, заодно и мне навешает. Не привык он меня видеть таким бесхребетным. Я от этого состояния шаг за шагом двадцать лет шагал, чтобы ровно стоять и ни на кого не опираться, а тут вынесло к хуям всю землю. Не объясню я ему, что происходит. Не сейчас. Позже.
Весь вечер валяюсь на кровати, разглядывая напряженную спину Дениса. Парень, чувствуя мой взгляд, то и дело оборачивается, качая головой на мое варварство пить из бутылки. Как там Миха говорил: ранки изнутри обеззараживаю? Правильно говорил. Помогает. Только трахаться хочется до потери сознания. Член камнем стоит и не хочет опадать, приходится пережимать пальцами, гладить яйца, чтобы хоть немного унять боль. Это Денис тоже увидел и больше не оборачивается, сидит красный. Девственник, что ли?..
Поняв, что ищу оправданий, чтобы выйти из комнаты, — пью еще больше. Перед глазами маячит образ Эрика и его припухшие от поцелуя губы. Я до сих пор помню стон, когда он кончает, и куда надо нажать, чтобы его вынесло напрочь. Это не помогает сосредоточиться, только усугубляет.