Не уходи. Останься (СИ)

Ее скрутило от боли, не физической, если бы так, то было бы гораздо легче все пережить и отпустить.
Ее ломало морально и эмоционально. Душа так и оставалась раскуроченной, не зажившей. Вся в кровавых рытвинах и бороздах. И не затянулось там ничего. Заморозилось на время, но все осталось на своих местах.
Она каждый день сгорала в огне. Каждый божий день. Каждую минуту. Этот огонь, смешанный из боли, ненависти и мести, давал жить. Просыпаться по утрам. Дышать. Двигаться.
Ничего другого внутри уже, кажется, не осталось. Сгорело давно. Пеплом стало. Прахом осыпалась любовь к мужчине, без которого жизнь вроде и не нужна. Желание осталось. Воспоминания остались. А чувства сгорели.
Ее самой давно в живых не было. Она ходячий труп. Живой мертвец. Гонимый одной целью — отомстить и, наконец, уйти туда, где ее возможно ждут. Надеялась, что ждут…
А ночка перестает быть томной.
Только сон накатил, как дверь ее комнаты снова тихо открылась. Но зашел уже не Игорь, а Данила.
— Вы сговорились, что ли?! — она зло уставилась на парня, — Тебе вот какого хрена надо от меня в три часа ночи?
— Прости, — парень застыл на пороге, потоптался на месте, что на него совсем не похоже. Куда, прости господи, делся тот самоуверенный мучачос?
— Ладно, — буркнула недовольно, — Ты или заходи, или дверь с той стороны закрой.
— Я хотел… ты брату жизнь спасла, и я… — он снова замялся.
— Благодарности засунь себе в задницу, они мне не нужны.
— Ты его собой прикрыла! — нервно заявил он, и в голосе послышалось восхищение?!
Твою то маааать! Этого еще не хватало. Чтоб этот молокосос ею восхищался и подставился в самый ненужный момент.
— Так, — произнесла решительно, встала с кровати и подошла к Даниле, — Слушай внимательно, парень, и запоминай. Я наемник, а не какой-то там супергерой. Твой брат платит мне деньги, чтобы остаться живым, я просто хорошо делаю свою работу, ясно?!
— Зачем ты…я же поблагодарить хотел.
— Данила, не нужно меня идеализировать, людей вообще идеализировать не нужно. Разочарований будет много, а оно тебе не надо.
— Ладно-ладно, — парень прошелся по комнате, подышал, — Научи меня.
Вот это номер. Она не ослышалась?
— Чего?
— Научи меня драться, видел, как ты парней гоняешь.
— Э-э-э, ну они как бы не с нуля начали, все служили, у каждого техника боя давно отработана, я просто вношу некоторые изменения. И вообще… оно тебе надо?
— Я злюсь, Дима. Я постоянно так зол, что иногда страшно. Не хочу кому-то навредить.
— И поэтому позволяешь другим вредить тебе? — пальцем в небо, но это могло объяснить его странные пристрастия, — Ладно, можешь не отвечать.
— Научишь? — и столько надежды в голосе, мольбы.
Боже, похоже и в этой семье не все в порядке было.
— Почему ты злишься?
— Я не знаю. Просто злюсь. Закипаю мгновенно.
Похоже, все же роль психотерапевта сегодня за ней.
Дима подошла к нему. Стала совсем близко.
— Ты можешь сбросить агрессию, начав тренировки, но твоя проблема не здесь, — она тронула его сжатые в кулаки руки, а затем поднесла свои пальцы к его лбу и мягко ткнула, — А здесь, Данила. И пока ты не разберешься, что творится в башке, рады телу не дашь.
Больше ничего говорить и не нужно было. Все и так стало ясно.
— Но, если захочешь тренировок, приходи утром в зал.
— Так ты же ранена.
— Мне и одной руки хватит, чтоб тебя уделать, парень.
Данила вспыхнул, но и слова ей не сказал. Просто вышел.
Наконец-то можно лечь в кровать и не думать ни о чем. Пялиться в потолок и дышать. Успокаиваться.
От ее собранности многое зависит, в том числе возможность здраво мыслить.
Но дверь в ее комнату снова открылась.
— Что, бл*дь, за паломничество к святым мощам? Вы все спятили? Не спальня, а проходной двор!
Ромашка заржал, да так, что чуть не уронил открытый ноутбук.
— Задолбали они тебя, да? Ничего, я ща продолжу эстафету.
— Рома, иди…
— Я там уже был, ничего интересного там не увидел. Так что, иди сама, вдруг понравится, — и опять зашелся хохотом.
— Дебил, блин, — беззлобно ругнулась, — Что нарыл?
— Мы как — то из внимания его счета упустили.
— Меня они не сильно волнуют.
— Зря. Кубышка, у нашего Ивана, полна золотых монет. Он начал вкладываться в «Алрос» задолго до перехода к ним на работу. И ему принадлежит пять процентов пакета акций. Немного, но учитывая масштабы корпорации, достаточно.
— И как ты это узнал за пару часов?
— А кто сказал, что за пару? У меня были целые сутки без твоего надзора. Там пара подставных счетов и компаний, но вышел я в итоге на Дрозда.
— Ты что, хакнул базу данных какого-то банка?
— Эмм, ну вообще-то нескольких, и они за рубежом, так что не парься.
— Ромашка, мать твою, ты совсем, что ли? Нам проблем мало? Не хватало, чтоб заявились эти парни в костюмах и загребли тебя в пожизненное рабство.
— «Не ссы, Маруся, я сам боюся». Да нормально там все, — легкомысленно отмахнулся Ромка, — Слушай дальше. Короче, за несколько месяцев до рождения Шраймана-старшего, Дроздов был во Владике, оттуда же родом мать Игоря. Сечешь? Не знаю уж как они познакомились, но спустя два месяца, Дрозда переводят в Иркутск. А спустя еще семь месяцев родился наш босс, перед этим, за месяц в районом ЗАГСе Владика расписались теперь уже чета Шрайман, после родов в родной город они не возвращались. Так что, Дрозд и Шрайман-старший вполне могут оказаться папуля и сынуля.
— Ну, это все за уши притянуто, но чую, что правда.
— Можно экспертизу ДНК сделать, — Ромка пожал плечами, — Стопроцентный вариант.
— И как ты себе это представляешь? Ладно, Дрозду я могу и по роже съездить, нос расквашу, материал есть. А Шрайман? Предлагаешь поохотиться за его расческой?
Она говорила, а Ромка продолжал по-идиотски самодовольно скалить очаровательно ровные зубки. Гад!
— Ладно, сдаюсь! — даже руки вверх подняла, признавая поражение, — Выкладывай, что еще нарыл, я ж вижу, что-то еще есть.
— Это бомба, Димуля, бомба! — он развернул свой ноут к ней экраном, что-то нажал и Дима смогла прочитать пару строк.
— Я даже знать не хочу откуда ты его выкопал.
— И не надо. Ты читай-читай. Обрати внимание на дату составления сего документа.
Это было завещание Дроздова Ивана Николаевича. И если опустить всю «воду» из текста, то выйдет какая-то шутка. Все движимое и недвижимое имущество, в том числе загородный дом, квартиру в Москве и пакет акций компании «Алроса» разделят между собой Шрайман Игорь Михайлович и Зимина Димитрия Владиславовна. Поровну.
Приплыли. Самое интересное, что завещание составлено и датировано спустя месяц после похищения самой Димки и Романа, то есть два с лишним года назад.
— Это ничего не доказывает, Ром.
— Но о многом говорит. Нам бы смотаться во Владик и людей поспрашивать, в том числе в роддом, где Игорь родился.
— Времени нет на это. И почему я? Вообще, как я в его завещание попала? Если он ни в чем не виноват, зачем?
— Как вариант можно у него спросить.
— Но мало вероятно, что он ответит правду. Хотя, попытка не пытка, да Романыч?! Ну ты молодца, конечно.
— И что, даже ругаться не будешь? Я ж мог засветиться.
— Ну, я слава богу не твоя мать, так что пилить не буду. А вот расхлёбывать, если что, будем вместе, как всегда. Спасибо!
Рома ничего сказать не мог. Она ведь права. Расхлебывали они вместе в детстве. Даже после переезда их семьи и гибели тети Марты, Дима осталась его защитником.
— Спокойной ночи!
— И тебе того же, и тебя так же, — пробурчала она и завалилась в кровать, укрылась одеялом с головой.
Рома понаблюдал за ней минуту, а потом ушел. На ходу достал телефон и набрал номер, который помнил по памяти.
Прямой, без всяких секретарей и помощников. Только для родных и самых близких.
Пара гудков, длиной в несколько тысяч километров, и бодрый, слегка взволнованный голос отвечает: