Когда в сердце пылает любовь

— Она не могла так далеко уйти! — воскликнула мать, возвращая сына из искристых, как самоцветы, детских воспоминаний.
— Я нашел её, — произнёс Хани, входя в кабинет.
Мать вскочила с кресла и бросилась к нему, радостно улыбаясь. Рыжеволосая зеленоглазая лесная дева. Ей безумно шло изумрудное платье, подол которого нервно мяли тонкие белые пальцы. В украшениях мать предпочитала золото. Всё в ней навевало мысли о знойном лете. Огненная пара, что отец, что мать. Их объединила стихия, скрепила узами брака, и Ханинэль мечтал, чтобы и ему посчастливилось обрести свою возлюбленную.
Отец был одного возраста с матерью, его серые глаза порой были холоднее северных льдов. Вечно молодые лица родителей были встревоженными, со следами тревоги в уголках губ и тоской в глазах. Они любили своих детей в равной степени каждого. Но больше всех проблем им доставляла младшая дочь.
— Где она, Хани? — вскричала мать, хватая его за руки. Она смотрела в проём двери и видела пустоту коридора. — Где моя дочь, сын?
— Она сменила тактику, матушка. Она не бросила нас. Она в городе. Просто решила осуществить свою мечту и стать ближе к королю.
Вздох облегчения родителей был слаженным, и мать уткнулась сыну в грудь.
— За что она так с нами, Хани? За что?
— За то, что не верите ей, — серьёзно ответил средний сын. — Не верите, поэтому она и сбежала, не найдя родительской поддержки.
— Где она, сын? — строго потребовал ответа Арганон.
— Вы должны дать мне слово, что не будете ей мешать. Поклянитесь, и я скажу вам, что она задумала.
— Ты в своём уме? Как ты разговариваешь с нами?! — взорвался отец, грозно надвигаясь на сына. — Она ещё мала, чтобы покидать дом без спроса и без сопровождения!
Мать отстранилась от сына, поражённая его решимостью. Она думала, что он будет первым, кто приведёт дочь домой, но оказалось, что его любовь к сестре безгранична! Он принял её сторону, он будет оберегать её интересы и не выдаст родителям!
— Отец, открой глаза! Первое взросление она прошла! — вскричал Хани, нисколько не страшась гнева родителя. — Она уже самостоятельная, только неопытная. А где ей набраться опыта, если мы трясёмся над ней, воздвигаем рамки, запреты. Она же жизни нормальной не видела!
— Как это не видела?! — взревел Арганон. — Да я всё для вас делал! Всё ради вас!
Ганатриэль прижала ладонь к губам мужа и тихо спросила у сына:
— Она просила тебя не говорить где она?
— Да, просила, но я сказал, что обязан вас успокоить.
Эльфийка кивнула, от чего рыжие волосы заиграли под лучами солнца.
— Всё понятно, — грустно вздохнула она и расстроенно шепнула мужу: — Взрослая у нас дочь уже, отец, а мы и не заметили.
Арганон скинул тонкие пальцы со своих губ и хмуро сверлил взглядом непокорного сына.
— Хани, мы даём слово, что не потребуем от неё вернуться, раз она так хочет. Но мы же должны знать, что с ней всё хорошо. Она сущее дитя.
— Да, матушка, я понимаю. Поэтому и прошу — не давите, а то сбежит по — настоящему. Пока она под присмотром и в безопасности.
— Где она? — сурово спросил отец.
— Поклянитесь, что не будете ей мешать. Даже если ошибётся, просто примете её домой с распростёртыми объятиями и без нотаций.
— Клянусь, — сухо отозвался Арганон. — Итак, где она?
— Во дворце, на смотринах. Хочет стать личным охранником короля.
У Ганатриэль вырвался нервный смех.
— Ну точно, как она могла бросить своего возлюбленного. Мать и отца бросит, а за ним пойдёт на край света.
— Глупая затея, Трибор никогда не примет её в охранники, — сложив руки на груди, усмехнулся Арганон, с облегчением понимая, что дочь в скором времени вернётся домой.
— Примет, — кивнул ему в ответ Хани.
— Не примет, — с уверенностью возразил отец.
— Хани, — позвала догадливая мать. — Что она задумала?
— Она сменила лик. Брат её не узнает и примет.
— Надо вернуть её немедленно, — возмущённо воскликнул Арганон и направился к входу, но был остановлен женой и её вопросом:
— Дорогой, а что такое приворот, помнишь?
— Помню, — ворчливо отозвался тот и сделал следующий шаг, но жена дёрнула его за руку обратно.
— Так вот теперь, моя любовь, твоя дочь продемонстрирует, что не приворот это! У неё другое лицо! Она теперь не та, какую владыка знает, и поверь, это не изменит его любови к ней. Если бы был приворот, то он бы просто остыл. Так как для настоящей любви главное душа, а не внешность, как при привороте.
Хани заморгал глазами. Затем рассмеялся, хватаясь за живот. Вдруг представил, как это будет смотреться со стороны, подавился смехом.
— Что случилось? — взволновалась мать, глядя на своего давящегося от кашля сына.
— Ничего, муха в рот залетела, — сипло произнёс Хани, вытирая слезы с глаз, с трудом выпрямляясь.
— Сын, ты решил меня обмануть? — укоризненно поинтересовалась Гана.
— Я так думаю, что Хэни выбрала не тот образ, чтобы в него влюбляться, — задумчиво произнёс Арганон, прекрасно зная свою дочь. — Нечто невзрачное, обычное, на что и глаз не ляжет?
Хани растянул губы в улыбке и кивнул.
— Ну что ж, — обратился Арганон к жене. — Давай, проверим, приворот это или нет. Уж наш владыка на дурнушку и не взглянет.
— Нашему владыке не внешность главное.
— А с чего вы решили, что владыка полюбит Хэни? Даже не так, — остановил он рукой родителей, которые хотели ему объяснить. — Почему вы сразу ей не сказали, что он в неё обязательно влюбится? Почему не поддержали, когда это ей было так нужно?!
— Сын, ты не понимаешь. Я думала — это пройдёт, но сила в твоей сестре, кажется, проснулась раньше её первого взросления. Я только сейчас поняла, почему он никогда ей не отказывал, не жаловался нам на её выходки, а улыбался и терпел все её проделки.
— Какая сила? Магия в Хэни проснулась лет в пять, — напомнил сын Гане, которая кивала головой.
— Она Фэйари, — тихо прошептала Ганатриэль, поражаясь, какая сила кроется в её дочери, раз она, носительница той же силы, не почувствовала, как подчиняется любым капризам Хэни. — Нужно срочно с ней поговорить, пока она не совершила глупостей.
— По — моему, только на глупости она и способна. Зачем нам зять владыка? Это же такая обуза?! — взвыл советник короля и в расстройстве отошёл к столу. Он не желал себе такого зятя. Да и дочку не видел женой Древнего. — За что мне всё это?!
— Матушка, Фэйари — это же твой род. Что в этом плохого? — осторожно спросил Ханинэль, украдкой поглядывая на отца, который выпил вина и теперь стоял, вглядываясь в окно.
Ганатриэль грустно улыбнулась.
— Это семейный секрет. Прости, что не говорила раньше. Фэйари — рыжеволосые властительницы этого мира. Наше слово — приказ для любого. И мы сами выбираем себе возлюбленных, тех, кому будем верны до последнего вздоха. Поэтому Хэни никогда не откажется от владыки, просто не сможет.
Арганон обернулся, он видел, как несчастна его любимая. Он больно ранил её своим недоверием, своим гневом. И она стояла, и оправдывалась перед сыном. Прекрасная Фэйари. Его любимая и верная супруга. До последнего её вздоха.
Арганон стремительно подошёл к ней и заключил в свои объятия, показывая взглядом сыну покинуть кабинет. Хани притворил неслышно за собой дверь и замер, не зная куда идти. Спасать владыку, или поискать информацию в библиотеке. Хотя время было начала смотрин, и Хани поспешил во дворец.
Соревнования
Я стояла среди соискателей и смотрела, как мои соперники отпускают тетиву, а та звонко поёт. Косоглазия ни у кого не наблюдалось. Все стрелы летели точно в цель. Одна рассекала предыдущую в щепки, чтобы занять место в самом центре мишени. Нашим судьёй стал сам Гасаритон. Брат стоял достаточно близко от меня, но спиной, и не обращал никакого внимание на юнца. У меня от сердца отлегло, и я стала чувствовать себя более уверенно. Оценивая соперников, пришлось себе признаться, что они были достойными, и что за звание личного охранника придётся повоевать. Испытаний по стрельбе было много, это только первый этап, главный — третий, когда придётся скопом идти против миражей. Страшно было ошибиться и застрелить своего. Хани рассказывал, что были прецеденты ранений, один со смертельным исходом.