Безумная любовь или, на что ты готов пойти ради своей любви? (СИ)

Если видишь Блэквелла — беги!
Мы будем страдать вместе:
я от боли, ты-ты от жалости ко мне.
Лотреамон. Песни Мальдорора.
Утро встречает меня все теми же дождями. Нехотя открыв глаза, я встаю и спускаюсь на завтрак. Мой желудок издает благодарное урчание при виде сэндвичей и свежесваренного кофе. Я быстро завтракаю и через полчаса уже выхожу в школу. Ни Джонатана, ни мамы я в это утро не встречаю, и меня это очень удивляет.
Блуждая в мыслях, я не замечаю, как мне преграждает дорогу крупная мужская фигура. Едва не налетев на нее, я поднимаю взгляд…
Я честное слово, уже устаю терять свою речь от ужаса. Эта фигура принадлежит никому иному, как Двэйну Блэквеллу.
— Привет, малышка — и что я должна ответить? Я пытаюсь обойти этого несоциального психопата, но уловив мое движение, он хватает меня за руку и нагло скалится. Мерзкое животное.
— Поздоровайся или я тебе помогу — и что такого, он еще может мне сделать? Я упрямо смотрю в его глаза, всем взглядом выражая свое нежелание подчиняться. А-а-ау! Он что, решил сломать мне запястье?
— Ты… что творишь… больной идиот?! — после такой вспышки боли слова даются с трудом.
— Я могу еще больнее. Я жду — отвечает наглый мерзавец, ослепляя меня злорадной ухмылкой.
— Здравствуй — выплевываю я, со всем призрением, надеясь, что на этом наш диалог окончен.
Но не тут-то было. Двэйн грубо берет меня за предплечье и ведет к машине. Я упираюсь изо всех сил и пинаюсь. Но когда я делаю попытку закричать, он дергает меня на себя и, закрывает мой рот ладонью.
— Хочешь, чтоб я сделал, что-то более ужасное, чем насильно посадить тебя в машину? — я мычу, что-то похожее на «нет, пожалуйста» и он утвердительно хмыкает. Затем берет меня за талию и сажает в свое авто. Я вздрагиваю, когда Двэйн захлопывает дверь машины, с моей стороны. А потом не спеша, приземляется на свое место. Как будто испытывая, сколько я продержусь, прежде чем начну умолять, отпустить меня. Но достаточно и без того униженная, я решаю не делать подобных глупостей.
Он заводит мотор, и мы стремительно несемся в неизвестном мне направлении. Я могу только надеяться на то, что он не сделает мне ничего плохого. Но интуиция подсказывает, что сделает. Я решаюсь заговорить. Неизвестность пугает больше, чем разговор с дьяволом.
— Куда ты везешь меня? — но как же дрожит мой голос, я буквально чуть ли не стучу зубами на всю машину.
— Туда, где мне с тобой понравится, и нам никто не помешает — а значит он везет нас туда, где нас никто не найдет и где мне никто не поможет, кроме меня самой.
— Чего ты хочешь? — а в ответ молчание и рев мотора делает обстановку еще более устрашающей.
— Ты смелая? — ага, обязательно. Я поворачиваюсь к нему, нахмурив брови.
— Нет, что тебе нужно от меня? — машина останавливается, и я перестаю дышать. Двэйн открывает бардачок и извлекает из него веревку. Я пячусь к двери, но, когда он поддается в мою сторону, я невольно застываю, будто прикованная к его изумрудным потемневшим глазам. Страх липнет к позвоночнику.
— А надо становится смелой, иначе не переживешь. — Произносит он, сквозь смешок.
— Не переживу, что? — шепчу я изумленно, но Двэйн вместо ответа, сжимает мои запястья и я запоздало начинаю яростно ему сопротивляться. Только силы находятся явно не на моей стороне.
— Нет, нет, нет, пожалуйста, не над-о-о! — страх все-таки делает меня умоляющей девушкой.
— Не дергайся, я сделаю больнее, или ты мазохистка? — я продолжаю активно вырываться и кричать. Но все, что он делает в ответ, это хохочет, как сумасшедший. Затем резко заворачивает мне руку за спину. От неожиданной боли на глаза наворачиваются слезы. Но этот садист не придает им значения. Он связывает мои запястья за моим сиденьем и стягивает веревку покрепче. Как будто не сделай он этого, я смогла бы убежать. Но я могу лишь упрямо смотреть в свои колени и наконец-то перестать трястись, как лист на ветру.
Двэйн убирает волосы с моего лица и поднимает его за подбородок. И все те же жуткие, темные глаза. Я не могу их выносить.
— В глаза, Анастасия — произносит он настойчиво.
Фу, как же отвратительно звучит мое имя с его уст, как змеиное шипение. Я упрямо смотрю куда угодно, но не в его лицо. До тех пор, пока не чувствую боль в челюсти, от того, что его мерзкие пальцы сжимают мои скулы. Мои губы раскрываются под воздействием этой силы, и я чувствую себя еще более незащищенной, чем прежде. Хотя, куда еще то. Я закрываю глаза. Да, вот так глупо и по-детски, но каждый спасается, как может.
— Смотри на меня, потому что куда больше, чем эти цианы, меня соблазняет твой приоткрытый рот. Не смогу сдержать себя — ну или не спасается. Я открываю глаза.
— А я уже замечтал, чтобы ты противилась дальше — произносит он с наигранным сожалением.
— Чего ты хочешь, подлая скотина? — цежу я сквозь зубы.
— Как грубо — его глаза блестят, а рот кривится в ухмылке.
— Ты заслуживаешь. Нормальные люди не похищают и не связывают. И не делают больно — произношу я еле слышно. Двэйн наклоняется к моему уху и шепчет:
— А я и не человек. Поверь, ты еще не знакома с понятием боли, Анна. — Мои скулы уже ужасно ноют от его тисков. Как же я вляпалась, Господи, что я буду делать?! Он приближает свое лицо к моему, и я передергиваюсь от его холодного дыхания. Но еще большее омерзение меня только ждет. Двэйн касается губами моей щеки и собирает языком дорожку из слез. Я едва держусь, от отвращения, сковавшего все мое тело.
— Ты так красива, когда плачешь. — Двэйн отпускает мое лицо, и оно освобожденное болит еще сильнее. Наверно, останутся синяки.
— Я ненавижу тебя.
— И что такое ненависть, ты еще тоже не представляешь. — Однако мне кажется, что я задыхаюсь от бессилия и злости.
Недавно оставившая мое лицо рука ложится на мою шею. Другой рукой Двэйн опускает мое сиденье, и я оказываюсь в горизонтальном положении. Я уже боюсь вздохнуть, чтобы его не спровоцировать. Но мои провокации этому психопату и не нужны. Он намеренно запугивает меня и наслаждается моим страхом. Его пальцы сжимают мое горло. Он что маньяк? Я извиваюсь всем телом и зову на помощь. Ведь не может все, вот так закончиться. Моя жизнь не может здесь оборваться. Паника поглощает мое сознание, и я просто не в силах себя контролировать. Двэйн накрывает меня своим телом и впечатывает в сидение, затем зажимает мой рот ладонью. Пальцы на шее слабеют.
— Ш-ш-ш-ш… Тише, я же предупреждал тебя, будешь кричать, я захочу сделать что похуже, например, это…
Двэйн освобождает мое горло и, не разрывая контакта с моими глазами, тыльной стороной ладони проводит по ключице. Затем останавливается на моей груди. Салон поглощает мое протестующее мычание. Как же это подло, мерзко и так унизительно.
— Не нравится? Ты права, я тоже люблю пожестче — он прижимается к моей щеке губами и перемещается на мочку уха. Я отворачиваю лицо в сторону в тот момент, когда Двэйн ее прокусывает, и мычу от боли.
Его рука соскальзывает с моего рта.
— Не сопротивляйся и будет более приятно — произносит он в лицо, издевательским шепотом.
— Какая же ты скотина — мне больно и страшно, но все это превосходит отвращение к рукам и губам меня касающимся. К телу, что вжимает меня в пассажирское сидение автомобиля.
Блэквелл ухмыляется и тянется за поцелуем, но я снова отворачиваю лицо в сторону.
— Так ты только еще больше меня заводишь, малышка.
Он запускает руку в мои волосы, и все так же плотоядно на меня смотря, резко за них тянет. Это действие заставляет меня запрокинуть голову назад и прогнуться под его телом.
Нет, нет, нет, я не хочу так! И не хочу с Двэйном. Но он неумолимо и нарочно медленно приближается. Когда пространство меду нами сокращается до минимума, я нахожу в себе силы и шепчу в его губы.
— Двэйн, пожалуйста, не надо — мои глаза выражают мольбу. Я вкладываю в эти слова все, и если это не поможет, его ничто не остановит — я никогда раньше не…