Безумная любовь или, на что ты готов пойти ради своей любви? (СИ)

— Чего ты никогда раньше, Анна? — произносит он со злой усмешкой. Его пальцы ласкают мое лицо и вновь перемещаются на мою шею.
— Меня еще никто не целовал… — отвечаю я дрожащим голосом, покраснев до корней волос, и отвожу взгляд.
Он присвистывает и смеется, по-прежнему не отодвигаясь от меня.
— Ты оказывается, совсем невинна… С каждым мгновением, ты все больше мне нравишься — в его голосе ни намека на нежность, совсем никакой жалости.
Я мечтала, что мои первые поцелуи будут совсем иными. Представляла, как в животе будут парить бабочки и бесконечную любовь внутри. А получаю от судьбы насилие от мерзкого до дрожи человека, нет, животного. Я сгораю от унижения и отвращения. Но Двэйн и не думает о том, чтобы остановиться, моя шея ужасно ноет под его пальцами.
— Нет, Двэйн пожалуйста! Остановись, я не хочу! — кричу я, когда он прижимается губами к моей щеке и спускается ниже.
Его рот покрывает мою шею жесткими поцелуями. Слезы застилают мои глаза, и я уже только надеюсь на то, что скоро этот кошмар закончится. Я дергаюсь всем телом, стараясь выпутаться из веревок, но Двэйн заставляет меня застыть, физическим предупреждением о том, что сделает еще больнее.
Лизнув напоследок опухшую от его поцелуев кожу, он отпускает мои волосы и перемещается в свое кресло. Затем тянется и поднимает мое.
— У тебя очень аппетитная шея.
— Будь ты проклят! — отвечаю я, срываясь на визг.
— Я могу подумать, что тебе не хватило, моя сладкая — произносит Блэквелл с иронией. Я застываю под его насмешливым взглядом.
— Не… не… смей, называть меня своей! Я не вещь! — произношу я запинаясь.
— Подумай хорошо, прежде чем я, захочу доказать тебе обратное — жестко выдает Двэйн, сверля меня взглядом.
— Чего ты хочешь от меня? — говорю я в отчаянье — Эм рассказывала, что ты преследуешь девушек, чтобы переспать с ними…
— Какая глупость — смеется в ответ, Блэквелл.
— Что тебе нужно от меня?
— Всё — произносит он просто.
— Никогда.
— Я не спрашивал. Сегодня, как и договорились, встретимся в моем доме. — Двэйн ловит мой локон и накручивает его на палец.
— Нет.
— Я буду ждать. А если ты не придешь, приду я и продолжу с тобой то, что начал сейчас, но в твоей комнате. — Я чувствую угрозу, исходящую из его слов, но не верю в нее.
Пусть думает так. Он не посмеет явиться, а если придет, я не впущу и Джо не даст меня в обиду. Кем он себя возомнил? Я полностью уверена, что я не пойду на поводу его мерзких приказов. Он никогда не добьется от меня того, чем бредит.
Блэквелл наклоняется ко мне, и я затаив дыхание, вжимаюсь в спинку сиденья. Грубо развязав мои руки, он скручивает веревку и машет ей у меня перед носом. Я в недоумении таращусь на него.
— Видишь это? Запомни, какие болезненные ощущения она у тебя вызывает, если собираешься и дальше пытаться мне сопротивляться.
Мои губы дрожат от переполняющей ярости и обиды. Только какие-то древние аборигены так обращаются с женщинами. Ну, или подобные душевнобольные люди.
Я дергаю ручку, чтобы выйти из машины, но Двэйн ловит меня за предплечье и сильно сжимает пальцами.
— Не смей больше даже думать, о том, чтобы выйти из моей машины без моего разрешения. — Его голос трещит от напряжения. Я дергаюсь, пытаясь освободить свою руку, но Блэквелл сжимает ее сильнее.
— Больно! Да, отпусти же! — он будто оценивающе щурит глаза и разжимает пальцы.
Мы едем в молчании. И только богу известно, как сильно я хочу оказаться подальше от этого животного. Что за человек позволит себе обращаться с другими подобным образом? Будто люди — это вещи. Захотел, взял, захотел, сделал больно. Я не стану его жертвой. Сразу как приду, я поговорю с мамой и Джо о переводе в другую школу. Даже если придется рассказать, что случилось. Я больше никогда не переступлю порог Остин. Все закончится здесь и сейчас.
— Ничего не закончится — я ошалело поворачиваюсь к Двэйну. — Я просчитал тебя. Я с точностью знаю, как ты сейчас мыслишь. Хочешь перевестись в другую школу и думаешь, что все закончится? Ничего не закончится. Я достану тебя везде. Но ты представить сейчас не сможешь, чего тебе будут стоить твои глупости. — Он невозмутимо ведет машину и саркастически мне улыбается.
— Ты мне угрожаешь?!
— Наставляю на правильный путь. Что ты будешь делать, если по твоей вине, с Эмили, что-нибудь случится? Ну, даже не знаю, например, на нее случайно нападут, или выгонят из школы, или кхм… Она станет добычей моего нездорового разума вместо тебя? Ты сможешь себя простить? — его голос так весел, в то время как у меня внутри все сжимается от страха.
— Какой же ты больной! Я не позволю тебе! Я смогу о ней позаботится — по крайней мере, я искренне в это верю.
— Возможно, Анастасия, но не обо всех, кто тебе дорог. Ты же знаешь, так тяжело терять родных… — произносит он, зло оскалившись. Я не могу поверить в то, что он говорит. Неважно кто он для этой школы, его влияние дальше не распространяется. Он не Господь — Бог, чтобы вершить чужие судьбы. Он просто заигравшийся злодей, которому никто не дает отпора.
— А сейчас ты осмысливаешь, могу ли я воплотить в жизнь свои угрозы. Не веришь в это и обзываешь меня последними словами. — Двэйн касается пальцами моей щеки, и я с омерзением отбрасываю его руку.
— Катись к черту!
— Поступи умнее. Не пытайся прыгнуть выше головы, упадешь ниже, чем можешь себе представить. Другими словами, не делай того, о чем будешь горько сожалеть. Мой тебе совет.
Всю дорогу я раздумываю, блефует Двэйн или нет. Я ничего о нем не знаю. Но разве может человек быть настолько всевластен? Даже если его карманы полны золота, он такой же обычный школьник, как и все. С его лица не сходит улыбка, а я стараюсь больше не ронять слез, зная, что этот дьявол будет от них в восторге.
Мы подъезжаем к дому. Двэйн останавливает машину и грубо подтягивает меня за локоть. Я выворачиваюсь и не понимаю, чего он добивается. Не выпуская моей руки, он настраивает водительское зеркало так, чтобы я отражалась в нем, и откидывает волосы с моей шеи.
— Посмотри на себя — я в недоумении смотрю на свое отражение.
Моя шея вся в покраснениях. Места, которые он терзал, выглядят припухшими. Мои губы дрожат. Вот, чего он добивался, моей реакции на результат его недавних на меня притязаний.
— Привыкай.
Короткое привыкай и все. Я стою на улице и смотрю в след удаляющейся машине. С каждой секундой все тяжелее сдерживать свои эмоции.
Я забегаю в дом, потом по лестнице, и вот уже в своей комнате. Я падаю на кровать, слезы текут ручьем, а в груди сидит отвращение и страх. Я до сих пор не могу поверить, что все, что случилось это не сон и от этого нельзя проснуться. Красными глазами я смотрю на часы на прикроватном столике. Они показывают две минуты десятого. До вечеринки еще восемь часов. Что мне делать? Господи, что я буду делать? Холодные пальцы Двэйна, будто до сих пор, сковывают мое горло. Ни за что в жизни, я не хочу снова остаться с ним наедине. От мысли, что кто-то может пострадать, мне становится плохо, но я не могу побороть страх и добровольно пойти в логово зверя. Поэтому я принимаю одно единственное приемлемое для себя решение и эгоистичное в сторону других. Остаться дома.
Погружаясь в ванну, наполненную до краев, я расслабляю мышцы и закрываю глаза. Я убеждаю себя, что мне гораздо легче и спокойнее. Что у меня найдется выход и управа на Блэквелла. В конце концов, можно поговорить с Делореном. Он все-таки директор, только я не уверена, что он сможет помочь мне.
Надев серые джинсы и толстовку с капюшоном, которая тоже принадлежала брату, я спускаюсь на кухню. Странно, никого нет. И за завтраком я никого не встретила. Неужели я одна с самого утра? Что-то мне не по себе. Под ребра забирается липкий страх. В комнатах пусто и даже не хватает некоторых вещей. Я звоню маме, затем Джо, но никто не отвечают на звонок. Что происходит… Я уже начинаю параноить.