Узник ночи (ЛП)

Глава 15
СУМЕРКИ В МАЛЕНЬКОЙ РУКОТВОРНОЙ ВСЕЛЕННОЙ.
Дюран сыграл роль Бога в их мире из нержавеющей стали, выключив свет, приглушив фальшивый блеск металла. Почти в полной темноте он сел на пол напротив койки Амари, прислонившись спиной к стене и вытянув перед собой ноги. Он старался не прислушиваться к ее дыханию, не сосредотачиваться на ее запахе, не слышать шорох ее ветровки, когда она сняла ее и положила под голову.
Он должен был догадаться взять для нее одеяло.
По мере того как время ползло, а тишина сгущалась, темнота усиливала его чувства и его поглощенность ею. Но он не был уверен, что этого не случилось бы в любом случае.
Снова шорох, и спасибо боковому зрению, теперь он знал, что она смотрит на него. Он не решался взглянуть на нее в ответ. Если он это сделает, у него может возникнуть искушение встать, подойти и дать ей что-нибудь более мягкое, на что она могла бы лечь. Что-нибудь голое.
- Как ты получил имя Дюран? - спросила она.
Он закрыл глаза и смаковал свое имя на ее губах. В каком-то смысле он чувствовал себя благословенным..., помазанный.
Ладно, это было безумие. Но беда в том, что в этом тихом, тусклом, маленьком пространстве его переполняли эмоции столь же необъятные, как и его чувства к этой женщине, словно он, защищенный от непогоды и от всех бед, путешествовал под огромным небом назад в дом, которого у него никогда не было.
Обратно к ней, хотя она и не была местом назначения, где он когда-либо бывал.
Все это ложь, сказал он себе, созданная химией между ними. Не считая того..., что иногда, когда вы чувствуете вещи достаточно глубоко, сила иллюзии такова, что реальность может быть изменена, по крайней мере временно. Он знал это по тому, что видел в культе. Он, не понаслышке, знал, что делает с людьми преданность, видел, как она превращает развращенного смертного в Спасителя в глазах заблудших душ, готовых отдать ему каждую частичку себя.
Он всегда клялся, что ничего подобного с ним не случится.
- Это не имеет значения, - пробормотал он, отвечая на ее вопрос о своем имени.
- Значит, отец тебя так назвал?
- Да, он настаивает, чтобы люди называли меня так.
Она нахмурилась, подумал он, не глядя на нее. Он чувствовал, что она все обдумывает.
- Можно тебя кое о чем спросить? - спросила она.
- Ты только что это сделала.
- Кто именно твой отец?
- Это не имеет значения…
- Это Даавос, не так ли?
Дюран вытянул руки над головой и похрустел спиной. При любых других обстоятельствах он бы избежал этого вопроса, просто покинув комнату. Но не в этот раз.
- Да, - сказал он через некоторое время. - Так и есть. Его зовут Экскалдюран.
Когда она выдохнула, ее выдох длинный, медленный и низкий, означал «мне жаль», и он оценил, что она не облекла это в слова.
- Значит, сейчас восемь утра, - пробормотала она.
Дюран нахмурился. - Неужели?
- Знаешь, - продолжала она, - я лгала себе. Мысленно я говорила, что мы пробудем здесь двенадцать часов. Это все, что я была готова предоставить дневному свету. Но сейчас лето? Думаю, часов пятнадцать. По меньшей мере.
- Время пройдет быстро.
Так и было. И, Боже, он был рад, что она сменила тему.
Она опять изменила позу. - На самом деле оно будет проходить, как всегда. Продолжительность минут не меняется, равно как и их количество, необходимое для того, чтобы составить час. Но, чувак, это кажется вечностью.
- Это правда.
Он не знал, что несет. Звук ее голоса ласкал его тело, и он снова затвердел. Ему никогда раньше не приходилось беспокоиться о подобном дерьме, и теперь он имел непосредственное представление о неудобствах мужского пола.
- Твой запах изменился, - сказала она, понизив голос.
Дюран закрыл глаза и ударился затылком о гладкую стену: - Сожалею.
- Не стоит.
- Нам надо поспать. - Отличное предложение. - Ага. Это будет…
- Я не девственница.
У него отвисла челюсть. А потом он представил ее с другим, любым другим и ревность, без всякой на то причины, воспламенила его кровь, и переключила его мысли на охранников Чэйлена.
- Я тоже, не девственник, - сказал он напряженно.
- Ты когда-нибудь была женат? У тебя есть шеллан?
- Нет.
- Хорошо. Значит не буду чувствовать себя виноватой. Я тоже, кстати. До набегов было один или два мужчины, но ничего серьезного. Никого не знакомила с родителями.
Дюран потер обеими руками лицо.
- Печально, - продолжала она, - что они никогда не увидят моих детей. И хеллрена, который у меня может быть.
- Я рад.
- Прошу прощения? - резко вскинулась она.
- Нет-нет. - Он опустил руки. - Я не это имел в виду. Я рад, что ты думаешь, будто есть что-то по ту сторону всего этого. Что твоя жизнь продолжается. Хорошо сосредоточиться на счастливом будущем.
- Я бы не стала заходить так далеко.
«Ты все равно, дальше, чем я», - подумал он.
Вот почему он не пересекал разделявшее их расстояние. Какой бы открытой она ни казалась и как бы сильно он ее ни хотел, он не собирался делать с ней нарочно то, что сделал с Некси по ошибке.
Цель. У него была одна-единственная цель. После всего, он, подобно детонатору, взрывающемуся вместе с бомбой, перестанет существовать.
Буквально.
Глава 16
АМАРИ ИМЕЛА В ВИДУ ИМЕННО ТО, ЧТО СКАЗАЛА, ГОВОРЯ О ВРЕМЕНИ. Это правда, что секунды, минуты и часы были неизменны, несмотря на восприятие. Но, черт побери, в этом тихом, темном бункере, укрытом горной грядой, укрытой, в свою очередь землей, они с пленником погрузились в бесконечность.
Она и Дюран оказались в странном виде вечности, похожей на безмятежный, теплый пруд, температура которого точно соответствовала температуре их тел, и, который был абсолютно, совершенно неподвижным, как будто не было всех тех шагов, предпринятых ими до этого погружения. На самом деле иллюзия бесконечности была настолько полной, что даже реализм ситуации с ее братом отчасти утратил свою остроту. Не то чтобы она забыла о положении Алана, это больше походило, как если бы чувство срочности, которым она была мотивирована, внезапно сошло с трассы «сражайся или беги» и отдыхало на скамейке в стороне, глотая воду, тяжело дыша и готовясь к следующему этапу.
Чувство паники вернется в ту же секунду, как на улице стемнеет.
Но, сейчас, в этом месте, ее охватило другое чувство.
У стены напротив тело Дюрана испускало всевозможные сигналы возбуждения: аромат темных специй, например. Во-вторых, он постоянно ерзал, его ботинки скрипели, когда он то и дело скрещивал ноги, он кхекал, пытаясь прокашляться, хрустел плечом, когда потягивался. И еще раз. И... еще.
Она точно знала, что его беспокоит. Как покалывает в позвоночнике. Как усиливается жар и пульсация в венах.
Она надеялась, что он первым начнет действовать, а это было довольно трусливо. На самом деле – полный отстой, будто, если бы он первым подошел и поцеловал ее, то она бы не отвечала за свой собственный выбор и не чувствовала бы себя виноватой, что, пока ее брат страдает, она тут сходится с незнакомцем.
Закрыв глаза, она скрестила руки на груди, и решила прекратить это дерьмо и заснуть.
Через две секунды она уже сидела. Перенесла вес на ноги. Пошла к нему.
Стала той, кто проложил путь через это пустое, но каким-то образом совершенно загроможденное пространство между ними. Как и время, расстояние исказилось, превратившись в многие километры.
Дюран тихо выругался, когда она остановилась перед ним.
- Ты можешь сказать мне «нет», - сказала она. - Но я не собираюсь извиняться.
- В данный момент, я не знаю, что означает это слово.
- Какое именно?
- То, которое имеет значение.
Опустившись на колени, она оседлала его вытянутые ноги. Ее руки потянулись к его рубашке, нашли мягкую ткань, прижались к твердой груди под ней. Наклонившись вперед, она склонила голову набок и заколебалась.
Он замер. Казалось был смущен и ошарашен. Шокирован, как будто не знал, чего ожидать. Но он не отталкивал ее. Отнюдь нет. И аромат темных специй теперь ревел в ее носу, густой эротический запах, опьяняя ее еще больше.