Вестник далекой катастрофы

Она умирала долго и мучительно. Стоун запустил работу. Все время проводил с умирающей. Он десятки раз заводил ее любимую пластинку - «Маленькую ночную серенаду» Моцарта… Сейчас у него не было сил слушать этот светлый и печальный мотив.
После смерти Дженни будто что-то надломилось в Стоуие. Единая теория поля была заброшена, работа лежала в самом дальнем ящике письменного стола.
Когда на его пути встретился Фил Карриган, ему стало не по себе. Он подумал, что у него мог быть такой взрослый сын. -…Ничего, Фил, ничего. Мы еще повоюем с тобой. Врагов и друзей узнают по делам.
Карриган-младший обмяк, устало присел на диван и смотрел на Стоуна печальными преданными глазами.
Профессор внезапно вскочил.
- Малыш, передатчики не были отключены… Маори и Пренцлер пытались поймать нас на удочку. Видел, как всполошил их приближающийся корабль?
Они не знали, кому он принадлежит. Значит, это может быть спасательная экспедиция? Мы с тобой должны бороться! Я надеюсь на твою помощь.
- Я сделаю все, профессор, что смогу.
Фил Карриган принялся разбирать свой лазерный пистолет. Стоун включил экраны обзора и долго смотрел на фиолетовые, скалы Ивера.
- Почему вы вообще связались с моим отцом? - вдруг вскинул голову Карриган-младший. - Вы же человек науки.
После смерти Дженни Рэндольф Стоун явно сдал. С большим трудом, без воодушевления написал несколько работ, что позволило ему утвердиться в университете.
Однако, не терпящий дельцов от науки Стоун однажды высказал в резкой форме все, что думал о своем декане. От него потребовали публичного извинения. Стоун послал декана ко всем чертям. Карьера преподавателя кончилась. Вскоре кончились и сбережения. Наступили черные дни.
Однажды в маленьком ресторанчике у бензоколонки Стоун встретил своего одноклассника Энгсли.
Профессор сидел в углу и пил тепленькое пойло, которое почему-то называлось «кофе по-шоферски». Энгсли зашел погреться, пока заправляли его машину. Стоун сразу узнал коротышку. Еще в школе Энгсли отличался деловыми талантами: менял то карандаш на тетрадь, то тетрадь на циркуль.
Теперь у другого проема стоял лучезарный, судя по всему преуспевающий Энгслн, за окном два парня в комбинезонах наводили лоск на дорогую машину Энгсли. Сам он брезгливо рассматривал незатейливую обстановку ресторанчика и его посетителей.
- Рэнди, неужели это ты? Или я ошибся?
- Хочешь что-нибудь поменять? - спросил не очень-то приветливо Стоун.
Он не испытывал уколов самолюбия при этом неизбежном сопоставлении: успех и неудача, богатство и бедность. Просто скучно говорить с такими, как Энгсли. Однако Энгсли уже подсел к столику и заговорил о том, что всегда говорят при встрече со знакомыми детства: как быстро течет время, как они «с тех пор» переменились. Потом Энгсли тактично сообщил о себе. Он имел хорошее место, у него были отличные перспективы, красавица жена, дети…
- Ну, а как ты, старина?
Абсолютно неожиданно для самого себя Рэндольф Стоун разоткровенничался, как обычно откровенничают с дорожными попутчиками, веря, что никогда с ними не встретятся и краснеть за признания не придется.
- Понимаю, старина, сочувствую, - закивал Энгсли. - Вообще, грустно…
Погоди, погоди, - вдруг заволновался он, - так ты тот самый Стоун, который, как уверяют, решил проблему единой теории поля?
Рэндольф Стоун впервые с момента встречи с интересом взглянул на собеседника.
- Собственно, откуда такая эрудиция?
- Я инженер, старина.
- Вот как? Мне почему-то казалось, что ты не в состоянии отличить бифштекс от редуктора.
Энгсли обиделся, но не подал вида.
- Слушай, Рэнди, плюнь на этих университетских чистюль. Я могу тебе помочь. Попытаюсь уговорить босса. Нам нужны мозги.
- Кто твой босс?
- Мак Карриган.
- Понятия не имею. Физик?
Энгсли пришел в восторг. Он долго хохотал, хлопая себя по коленкам.
- Ну, Рэнди, это слишком. Это нефть. Высокопрочные сплавы. Титан.
Ракетное топливо. Космические корабли. Электронная аппаратура… Право, легче назвать то, чем он не занимается… Физик!
- Значит, этот самый Мак Карриган на досуге будет разрабатывать со мной единую теорию поля?
- Не дури, Рэнди. Настоящая наука у нас. Университетам достаются объедки. Лучшие мозги у нас. Лучшие лаборатории у нас. Оборудование - мечта! Так поговорить, Рэнди?
- Валяй, - вяло согласился Стоун, совершенно не веря в реальность предложения.
Энгсли приехал за Стоуном недели через три после встречи.
- В таком виде я не могу представить тебя боссу, - осмотрел он профессора. - Ничего посвежее не осталось?
- Нет, - признался Стоун.
- Ладно. Что-нибудь придумаем дорогой. Поехали.
Они завернули в магазин готового платья, Энгсли протянул Стоуну несколько бумажек.
- По-дружески, старина. Отдашь, как только босс возьмет тебя.
На улице Энгсли придирчиво оглядел облик возрожденного профессора:
- Ничего. Сойдет. Не робей.
Стоун и не робел. Даже если Мак Карриган и не захочет воспользоваться его талантом, то он все равно будет в некотором выигрыше: любопытно поговорить с самым богатым человеком страны.
Однако сам Энгсли становился все более смирным по мере того, как лифт возносил их на сороковой этаж. Лучезарное сияние вокруг Энгсли угасло.
В приемной Карригана Энгсли явно уменьшился в размерах. Когда же секретарь отворил дверь в кабинет босса, голос школьного друга стал робок и заискивающ.
- Это профессор Стоун, о котором я говорил вам, сэр.
- Отлично, - густым басом отозвался Мак Карриган. - Подождите в приемной, Энгсли. Вы мне еще понадобитесь.
Стоун с любопытством разглядывал кабинет богатейшего человека в мире.
Странно, ничего особенного в нем не было. Обычные панели из пластика, длинный стол заседаний, рядовой рабочий стол, пульт связи.
- Добрый день, мистер Стоун.
- Добрый день, мистер Карриган. Это верно, что вы самый богатый человек в нашей стране?
Мак Карриган не ожидал подобной наивной прямоты.
- Сомневаюсь, - отозвался он. - Однако пытаюсь им стать.
- Непомерное богатство доставляет вам радость?
Карригана забавлял неожиданный ход беседы.
- Пожалуй, я могу быть с вами откровенным.
Каррриган усмехнулся.
- Деньги, мистер Стоун, - это власть. Это возможность повелевать и вершить.
- Вы счастливы?
- Странно в устах ученого звучит столь расплывчатый термин… Что та кое, собственно, счастье? Если понимать под этим обладание, то - нет.
Неизбежно наступает пресыщение. Безграничные возможности для осуществления самых дерзких замыслов - вот что такое счастье, мистер Стоун… Впрочем, давайте перейдем к нашему делу.
Время, отведенное на психологические экскурсы, было исчерпано. За столом против Стоуна сидел седой человек с жестким и умным взглядом.
- Вы занимаетесь единой теорией поля? Так? Меня интересует практическое использование.
- Мне кажется, что на первом этапе практического использования не предвидится.
- Почему же вы работаете над этим?
Стоун потрогал жесткий подбородок.
- Лет двести назад некто Буль разработал раздел математики, названный алгеброй логики. Это было изящно, остроумно, точно и никому не нужно.
Однако в начале сороковых годов нашего века было обнаружено, что расчет электронно-вычислительных машин невозможен без применения этой алгебры.
- Я не уверен, что проживу такой срок.
Стоун встал.
- Благодарю вас, мистер Карриган, за редкую возможность побеседовать с вами.
Мак Карриган улыбнулся.
- Погодите, профессор. Именно таким нарисовал ваш характер Энгсли. Вы мне нравитесь, и я готов предоставить вам возможность заниматься проблемой, которая пригодится нашим правнукам. Нужно же иногда думать и о по потомках. Однако, я полагаю, вас не затруднит решение некоторых проблем, которые понадобятся через год. Например, движение небесных тел солнечной системы… астероидов, комет.- Рзндольф Стоун был ошеломлен.