Битые козыри

Телекомментаторы временно переключили внимание зрителей на не менее увлекательное зрелище — на людей, охваченных игорной горячкой. Ставки на фаворитов росли с каждой минутой. На перекрестках улиц у колоссальных экранов толпились возбужденные, потные от волнения мужчины и женщины. Они следили за показателями гонок и тут же, по наручным оптитронам, отдавали распоряжения букмекерам. Судя по первым результатам, Рэти неточно прошла перигей и несколько отстала. Вместе с шансами на выигрыш падало число ее поклонников.
Некоторое время Кокер с брезгливой гримасой следил за лицами этих жадных тварей и приказал отключить связь с Землей. Повернувшись к одному из микрофонов ЦДМ, он распорядился определить вероятного победителя и поставить на него столько, чтобы выигрыш покрыл расходы, вызванные капризом Рэти. Потом он долго молчал. Его беспокоил вопрос, который всегда возникал после лицезрения людских скопищ, но не сразу оформлялся в уме. Наконец пришли нужные слова.
— Почему их так много, Том? — спросил он у генерала Боулза.
— Размножаются, — констатировал генерал.
— Как им не надоест этим заниматься? — в который раз удивился Кокер.
— Боюсь, что это никогда не случится.
Они лежали на пляже просторного бассейна, занимавшего специальный отсек Кокервиля. Гидрологический компьютер поддерживал запрограммированный режим: температуру воды, высоту волн и даже силу искусственного прибоя. Пляж был засыпан мельчайшими и тщательно отшлифованными крупицами чистого золота. А в полосе прибоя затерялись необработанные алмазы, рубины, изумруды… Поиск этих «даров Нептуна» был любимой игрой гостей, весьма редко навещавших Кокервиль.
Этим как раз и занимался генерал Боулз, автоматически отвечая на вопросы Сэма VI.
С бывшим председателем комитета начальников штабов, недавно вышедшим в отставку, Кокера связывали старые дружеские узы. У них всегда были общие интересы. Кокер всю жизнь защищал «демократию и свободу». Защищал бомбами, ракетами, танками — всем, что производилось на его заводах. Боулз также всю жизнь заботился о том, чтобы побеждать врагов «демократии», где бы они ни появлялись. А побеждать можно было, только располагая самым лучшим и многочисленным оружием. Оба они были заинтересованы в том, чтобы оружие непрерывно устаревало и совершенствовалось, а запасы его росли.
Кроме Кокера были и другие промышленники-патриоты, старавшиеся урвать часть правительственных заказов на новые виды вооружения. Но Боулз бдительно следил, чтобы львиная доля доставалась корпорациям Сэма VI. Многолетнее содружество привело к духовной и родственной близости. Боулз женился на внучке Кокера, одной из тех, чье имя Сэм никак не мог запомнить. А выйдя в отставку, генерал занял посты нескольких президентов, председателей и директоров разных компаний. С тех пор он стал постоянным собеседником и советником главы империи.
Кокера восхищала способность генерала разбираться в сложных задачах, которые были, казалось бы, по плечу только ДМ. Он мог в уме складывать и даже перемножать цифры, без усилий вспоминал названия разных стран и городов, высказывал порой очень любопытные мысли. Кроме того, Боулз не только сохранил, но даже расширил связи в среде других генералов и адмиралов, продолжавших его работу — обновлявших и наращивавших военные арсеналы. С их помощью заводы Кокера никогда не простаивали. А его научные лаборатории, создавая еще более эффективные средства уничтожения, в свою очередь вдохновляли штабы на новые плодотворные идеи, требовавшие для своего воплощения новых заказов.
Казалось бы, при, таком неразрывном цикле взаимопонимания и взаимодействия в Кокервиле не должно было найтись места для уныния и тревоги. А они были и с каждым днем ощущались все острее. За последние десятилетия империя Кокера стала испытывать удар за ударом. Катастрофически росло число стран, национализировавших все филиалы и дочерние предприятия иностранных фирм. Все меньше оставалось правительств, готовых тратить деньги на новое оружие. Курсы акций шатались, и бесстрастные ДМ докладывали о солидных убытках. Кокеру пока разорение не грозило, — слишком велико было его могущество. Но сам факт падения доходов Сэм VI воспринимал как нарушение всех божеских законов. Чувства Кокера полностью разделял Боулз. И не только разделял. Созданный по его инициативе особый фонд «Спасения свободы и цивилизации» поддерживал в мятежных странах богобоязненные и здравомыслящие слои населения. Верные, хорошо оплаченные люди свергали правительства, зараженные злокозненными идеями, разжигали гражданские войны, истребляли лидеров радикальных партий. Но проходил год, другой, и снова брали верх вечно недовольные толпы, руководимые новыми лидерами под знаменами старых идей.
Вот почему беседы между Кокером и Боулзом теперь неизменно протекали по одному и тому же руслу.
— Чем все это кончится? — спросил Сэм.
— Плохо кончится, — ответил Боулз, пропуская сквозь пальцы горсть золотого песка. — Если бы не эти трусы в правительстве, все могло быть иначе…
— Как иначе, Том? Говори яснее.
— Для чего мы почти сто лет копим наше оружие и почему ни разу не пустили в дело самое мощное из того, что имеем? Почему?
— Почему! — утвердительно откликнулся Кокер, любивший повторять последние слова собеседника. Это создавало у него самого впечатления активного участия в размышлениях.
— Потому что это горластое стадо боится за свои шкуры… Мотаются по всему свету, смотрят, заражаются дурацкими мыслями, потом агитируют, вопят, требуют, а мы терпим. Вместо того чтобы одним ударом выжечь все гнезда идейной заразы, съезжаемся, договариваемся… Наши слюнявые либералы создают комиссии, подкомиссии, подписывают соглашения о запрещении, ограничении… Того и гляди, распроклятый законопроект о всеобщем разоружении станет законом.
— Не пугай меня, Том.
— Я не пугаю, а говорю, что есть. Уже разработаны во всех деталях планы уничтожения всех запасов оружия. И всех заводов, производящих оружие. Остановка только за подписью нашего правительства. Пока нам удается оттягивать, но кто знает, сколько эта оттяжка продлится?