Жнец

— Ну, для начала здравствуйте, святой отец, — усмехнулся я, протягивая ему увесистый томик. — Книгу, естественно, прочитал, иначе бы не явился. Но, как вы и обещали, у меня появились новые вопросы.
Жрец без всякого удивления кивнул и спрятал книгу за пазуху.
— Пойдем. Я готов уделить тебе время.
Очень хорошо. Правильно я явился сюда с рассветом. В это время прихожан в храме немного, да и темные жрецы предпочитают творить обряды не по утрам, как служители Рода, а ближе к ночи, когда Фол входит в полную силу.
— Садись, — сказал отец Гон, приведя меня в ту же келью, где мы беседовали больше двух недель назад. — Должен признать, я ждал тебя немного раньше.
Я пожал плечами. Раньше не получилось — появление Мелочи заставило меня изменить планы. Но как только с ней все утряслось, я вспомнил о жреце и зашел прояснить кое какие детали.
— Спрашивай, — понимающе улыбнулся отец Гон, когда я уселся за каменный стол. — В ближайшие пару свечей нас никто не потревожит.
— Скажите, святой отец, в чем заключалась истинная причина низвержения темных богов в Лотэйне?
— Кхм, — удивленно кашлянул жрец. — Мне казалось, в книге есть ответ на этот вопрос.
— Там говорится, что это произошло по вине одного из жрецов, — терпеливо пояснил я. — Якобы он сделал что-то, что нарушило правила сосуществования между богами, в результате чего темные боги сперва утратили прежние позиции, а затем и вовсе были изгнаны.
— Я точно не знаю, кто это был…
— Меня интересует не это, святой отец. Мы оба с вами понимаем, что уничтожить целый культ не так просто. Также мы знаем, что боги… и темные, и светлые… предпочитают действовать чужими руками. Поэтому то, что ваша книга называет «уничтожением темного пантеона», в действительности было войной, которая привела к истреблению сперва темных магов, затем темных жрецов и, наконец, обычных верующих, которых на протяжении нескольких лет резали по всему Лотэйну, как у нас когда-то некросов. Но в Алтории в те времена некросов насчитывалось относительно немного. И с ними было не так сложно справиться. Тогда как темный пантеон в Лотэйне занимал лидирующие позиции много веков. В те времена темные храмы и святилища имелись в каждой деревне. Верующих было море, а каста жрецов стояла лишь на одну ступеньку ниже королей. Одним щелчком пальцев от них было не избавиться — для этого требовались усилия сотен тысяч людей, причем правильно настроенных, вооруженных и свято верящих в свою правоту. Но если тех, кто верил в темных богов, было гораздо больше, чем почитателей Рода, то как могло получиться, что против темных богов восстали не только светлые жрецы, но и вся страна? И как вышло, что эту войну жрецы Фола все-таки проиграли?
У отца Гона изменилось лицо.
— Это сложный вопрос, Рэйш, — тихо сказал он, опустив глаза. — Потому что в действительности это была не одна война, а три. И первая случилась задолго до того, как в Алтории услышали про наш пантеон.
— То есть автор книги соврал?
— Скорее, умолчал о некоторых деталях.
— Мне хотелось бы о них услышать, святой отец, — спокойно сказал я, изучая неподвижное лицо настоятеля. — Вы же не просто так дали мне эту книгу? Я ее прочел. И теперь хочу разобраться.
Отец Гон поднял взгляд и некоторое время пристально на меня смотрел, словно на моем лбу появилась еще одна метка, кроме той, что оставила леди Смерть. Но вскоре его лицо расслабилось, напряженные плечи опустились, а затем жрец задумчиво обронил:
— Ты удивил меня во второй раз, брат. Но, как я уже сказал, детали мне неизвестны. За полторы тысячи лет, прошедшие с момента первой войны между темными и светлыми жрецами, многое было утрачено. И теперь достоверно о тех временах могут поведать лишь боги.
— Мне можно покороче и попроще, святой отец, — холодно улыбнулся я. — Так сказать, основные вехи, начиная с первопричины.
— Причиной первой войны стал действительно человек, — вздохнул служитель Фола. — В книге говорится, что это был один из жрецов, но, к сожалению, древний текст, дошедший до нас в единственном экземпляре, да еще дефекты перевода… знаешь, как оно бывает? Достаточно один раз написать слово неправильно, и дальше ошибка прокрадется во все копии, породив ложные домыслы и спрятав правду под толстым слоем очень правдоподобной лжи.
Я насторожился.
— То есть это был не жрец?
— Увы, — качнул головой святой отец. — Источником всех наших бед стал самый обычный маг.
— Темный? — еще более настороженно уточнил я.
— Боюсь, что так. Хотя в то время маги были другими. Тогда их никто не разделял на некросов и магов Смерти. Собственно, их и темными-то еще не называли — это случилось гораздо позже. А если бы и назвали, то вовсе не из-за приверженности к тем или иным богам — чаще всего эти люди даже не были верующими. Но при этом они служили. И думаю, ты уже догадываешься кому.
Я внутренне подобрался.
— Вы сейчас говорите о жнецах?
— Всего одна буква, Рэйш, — невесело усмехнулся отец Гон. — Жрец… жнец… невелика вроде бы разница, зато как сразу меняется смысл, правда? А если не знать, что в те времена темными магами не рождались, а становились исключительно с благословения Фола…
Я помрачнел.
— Хотите сказать, это была его ошибка? Или у кого-то из магов после посвящения снесло башню?
— Я не знаю, по каким критериям Фол отбирал себе жнецов, — покачал головой настоятель. — Говорят, боги редко ошибаются, но порой и одной оплошности достаточно, чтобы обречь на гибель весь пантеон. Благодаря Фолу помеченные им маги стали невероятно могущественными. По силе они стояли даже выше жрецов. А когда у простого человека появляется возможность жить вечно, от соблазна трудно удержаться.
— Для того чтобы обрести бессмертие, надо навсегда остаться на темной стороне, — возразил я. — А на это не каждый согласится.
— Поверь, найдутся желающие. Тьма сильна, брат. Но человеческий разум устроен таким образом, что из всех бед и страстей он тяжелее всего справляется не с болью или страхом, а, как ни странно, с одиночеством. Сильный духом не нуждается в компании — он самодостаточен сам по себе. Однако для тех, кто хотя бы раз дал слабину, одиночество — смертельный яд. Оно отравляет сознание. Сперва медленно и почти незаметно. Затем все больше, вынуждая искать спасение от царящей вокруг мертвой тишины. Прислушиваться к голосам… а ты не хуже меня знаешь, как быстро может свести с ума шепот темной стороны. Знаешь, отчего Тьма так покровительствует безумцам. И можешь себе представить, что произойдет, если в ее недрах решит обосноваться… пусть всего один, но долгоживущий и очень могущественный маг.
Я поежился.
— Хотите сказать, полторы тысячи лет назад произошло именно это? Кто-то из темных ушел во Тьму насовсем и с годами окончательно там сбрендил?
— Я могу лишь догадываться, Рэйш. Но Фол не опроверг мою догадку, когда я задал ему этот вопрос. И не пожелал ответить, по какой причине он не остановил то, что тогда произошло.
— Чего же тот маг хотел добиться? Он ведь чего-то хотел, когда уходил во Тьму, правда? — предположил я после недолгого молчания.
— Думаю, ты со мной согласишься, что темная сторона всем хороша, за исключением того, что в ней слегка… пустовато, — кашлянул святой отец. — И я предполагаю, что тот, кто решит уйти туда насовсем, рано или поздно захочет сделать это место чуточку более привычным для себя. Или, говоря другими словами, более живым.
И вот тогда я вздрогнул.
Фол! Но ведь темная сторона не терпит живых. В ней никто из простых смертных не сумеет остаться надолго. Она или вытолкнет чужака обратно, или, что более вероятно, сожрет! А оживить ее можно лишь одним способом — стереть границу между мирами. И если все было так, как я думаю, то получается, что тот маг полторы тысячи лет назад возжелал создать…
— Врата?!
— Ты уже видел, что это такое, — сумрачно кивнул жрец. — И можешь представить реакцию Ордена, когда в один из дней границы реальности были нарушены. Когда это случилось, прорыв, если верить летописям, закрывали совместными усилиями. Светлые и темные, маги и жрецы… благодаря этому катастрофы удалось избежать, но позиции темных богов существенно пошатнулись. Среди верующих пошло волнение, а Фолу и вовсе пришлось отказаться от жнецов. Это были страшные времена, Рэйш, — тихо признался отец Гон. — Темные маги, пока закрывали один-единственный прорыв, в большинстве своем погибли, ибо только они были свободно вхожи на темную сторону. И они же приняли на себя основной удар. Вторым заслоном от Тьмы были мы, жрецы, став для братьев по духу источником силы. И лишь в последнюю очередь нам помогали светлые. Разумеется, после того, как врата закрыли, волнения в Ордене продолжались еще долго. Но поскольку простых верующих это практически не коснулось и им никто не пояснял причин, по которым вдруг стали разбирать древние святилища, то темный пантеон все-таки устоял. И какое-то время в Лотэйне было тихо…