Свобода (СИ)

— Вы всё делаете правильно, — сообщил дроу, уже проходя мимо Яниса, и скрылся в коридоре. Только тихо щёлкнула вскоре входная дверь, а с кухни доносились голоса детей и Рилонара.
***
К чести Тимэрины, при детях она всё-таки сдержалась. Может, не улыбалась им, может, не знала, что делать, когда сын обнимал её, глядя странно внимательным и понимающим взглядом. Может, испуганно округлила глаза, когда Рилонар между делом сообщил, что печенье пёк сам.
Но — сдержалась. Накрыло её только ночью, когда умаявшиеся за день дети уже были загнаны в кровать, а взрослые разошлись по комнатам. Тимэрине досталась маленькая, явно гостевая комнатка, светлая, с отделанными деревом стенами и невысокой, застеленной пушистым покрывалом кроватью. В ней было уютно; на стене висел какой-то набросок, даже без рамки, на столике у окна валялась забытая детская игрушка — и это стало последней каплей.
Эта тёплая небрежность обжитого дома, где можно быть собой и не носить масок…
Когда приоткрылась дверь, она даже не заметила, так вжималась в подушку, пытаясь реветь потише.
— Ну, ну, всё хорошо, — ласковые руки погладили по волосам. — Теперь всё будет хорошо, тебя никто не обидит…
Янис для серпентера был очень хрупким и изящным. Собственно, в двуногой ипостаси он был некрупным даже для человека. Но хвостатая ипостась, и особенно — влияние Великих Змеев — подарили ему силу, которую сложно заподозрить в таком лёгком теле. А плавность движений была у него от природы. Поэтому Тимэрина и не заметила, как вместо подушки оказалась прижата к чужой груди. А руки — руки обнимали и продолжали успокаивающе поглаживать, теперь уже по спине.
— Ты просто устала, но всё обязательно будет хорошо…
Почему-то теперь он не пугал. Может быть, потому что пах совершенно дико: мёдом, осенними листьями, камнем и печеньем? Ну не мог страшный пахнуть так… спокойно. А ещё не мог говорить таким тоном, которому хотелось верить, как в детстве.
Всхлипнув, Тимэрина подняла голову — и вздрогнула, потому что в дверях, прислонившись плечом к косяку, стоял Рилонар. Только вот на его лице не было отвращения или презрения, как должно, нет, обязано было быть! Только спокойное понимание и сочувствие.
— Рил, заваришь чай? — негромко попросил горгона, продолжая поглаживать Тимэрину. — Всё хорошо. Ты дома, мы — семья. И ты тоже часть семьи, поэтому никто не позволит тебя обидеть.
Поверить хотелось до жути. Только до жути же было страшно, что это, как всегда, ложь. Уже говорили же, и не раз, о семье, о том, что семья — это всё, что она должна для семьи… Должна переступать через себя, должна не посрамить честь, должна делать то, что прикажут старшие, должна перетерпеть не самые приятные процедуры, выносить и отдать ребёнка, которого даже не успела на руках подержать толком — после родов им занимались другие, выкармливали, следили. А ей велели перетянуть грудь и приводить себя в порядок, вдруг сгодится ещё на что.
Не сгодилась, раз так легко отпустили куда-то.
Сбросили со счетов, как ненужную вещь.
Отдали, позволив взять с собой лишь самый минимум, одежду и пару безделушек.
Не нужна, забирайте, делайте, что хотите.
— Идём, чай готов, — позвал снова появившийся на пороге Рилонар. — Попьёшь — станет легче.
«Легче», а не «успокоишься». Ей станет лучше, а не она возьмёт себя в руки, потому что так себя вести не должно, позорно и бросает тень на семью.
Кажется, до кухни её несли на руках. Тимэрина не запомнила, всхлипывая в чью-то уже изрядно промокшую рубаху.
Дойдя до кухни, Янис и рад бы усадить эльфийку на колени, но в двуногой ипостаси был не особо крупнее её. Да и некуда: либо высокие табуреты, либо деревянный диван, стоящий почти впритык к столу. Худым эльфам удобно, но вдвоём уже не втиснуться. Вот если бы хвост…
— Тимэрина, ты не против, если я перекинусь? Не испугаешься?
Та только слабо мотнула головой. Ей уже было всё равно: хоть в кого перекидывайся, хоть в кракозябру из детских страшилок, уже и глазом не моргнёт. Горгона чуть напрягся, чтобы эльфийку не царапнуло волной смены ипостаси, и с удовольствием опустился на хвост. Змеек он старательно удерживал в облике волос — как бы не покусали от обилия чувств, когда освободятся.
— Садись поудобнее. Не бойся, ты не тяжёлая, а с хвостом я и Рила катать могу. Хотя до Сэтха мне, конечно, далеко.
— Ян, — на плечо опустилась рука Рилонара, чуть сжала, прося остановиться, замолчать. Потому что Тимэрина почти и не слушала, только всхлипывала тихонько. И вздрогнула, когда ей в руки ткнулась чашка.
— Давай, держи. Вот так, пей, — встав на колени рядом с Янисом, Рил осторожно придерживал её ладони, опасаясь, что иначе чай окажется на эльфийке, а не в ней. Та осторожно принюхалась к душистому пару. Ещё одна привычка, которая неискоренима у светлых — никогда не пробовать незнакомое сразу, всегда сначала искать подвох.
Чай пах черёмухой и чем-то сладковатым, вроде мёда, но не им. Незнакомые в Лесу запахи, так что Тимэрина зажмурилась и решительно отпила, сочтя, что хуже уже не будет.
— Рил, за что они с ней так? — тихо спросил Янис, осторожно придерживая эльфийку за талию.
Кажется, она даже не до конца осознавала, что сидит не на стуле. И ещё удивительно, что так тянулась к чужому теплу, неосознанно прижимаясь плечом — глядя на общее состояние, впору подумать, что она от каждого касания шарахаться станет.
— Ни за что, — Рилонар по-прежнему придерживал чашку, ожидая, пока Тимэрина допьёт. — Просто они — такие.
Ян помолчал.
— Твои родители — удивительные эльфы, — только и сказал он почти минуту спустя.
На это Рил только хмыкнул. Убрал опустевшую чашку, Тимэрина легко разжала пальцы, даже не пытаясь удержать её. Потом осторожно коснулся подбородка эльфийки, заставляя поднять голову.
— Слушай меня внимательно, — тихо попросил он. — Ты уже понимаешь, что обратно не вернёшься?
Слабый кивок.
— Хорошо… Нет, ты ничего не должна за это. Ты уже подарила нам Ришелара. Это мы должны тебе. Жизнь за жизнь. Твою дорогу, которую ты выберешь сама, без чьей-то указки.
Тимэрина открыла рот, хотела что-то спросить, но Рилонар покачал головой.
— Завтра. Сейчас ты уснёшь спокойно, а проснёшься — сможешь обдумать.
И впрямь, эльфийка зевнула, будто слова послужили командой, даже забыла сделать это изящно и незаметно. Завозилась, сворачиваясь комочком, будто ребёнок — и задышала совсем тихо, почти незаметно.
— Отнеси её, — попросил Рил, вставая, отвернулся к мойке. За спиной прошуршал хвост Яниса, и всё стихло. Нужно было прибраться. Рил сполоснул кружку, выкинул заваренную гущу и пакетик с остатками чая. Всё равно от него больше не будет пользы, Кира делала сбор на один раз, специально под ситуацию.
— Какие у нас планы? — поинтересовался вернувшийся горгона. — Ты ведь наверняка уже всё продумал.
— У нас ещё три дня и выходные, — под встречу матери Ришелара они выгадали небольшой отпуск, отпросили из школы детей, понимая, что оставлять её сразу одну в пустом доме — не дело. — Надеюсь, за это время освоится. Потом посмотрим. Наверное, можно показать ей твою мастерскую…
Рилонар так и не развернулся, стоял, грея руки под не выключенной струёй воды. Когда он замолчал, в ночной тишине только этот звук и остался. Ян шагнул ближе, обнял своего эльфа, укладывая подбородок ему на плечо.
— Мы обязательно справимся. И всё будет хорошо.
========== Глава 3 ==========
Разбудило Тимэрину солнце. Лучик, пробившийся сквозь тонкие светлые занавески, пощекотал нос, она чихнула и проснулась.
Почему-то не было тягостного ощущения, привычного по утрам. Не было стен, странно давящих, хоть и находящихся шагах в десяти от кровати. Не было самой кровати, слишком массивной и неуютно-жёсткой. Не было холодного, резко пахнущего травами воздуха.
Было покрывало, мягким краем гревшее щёку и странное, почти незнакомое ощущение покоя. Она не успела толком разобраться, как это, когда в дверь постучали.