Свобода (СИ)

— Эльмарин Риатте, — представился эльф, придвигая стул и садясь.
Официантка мялась в стороне, и он небрежно махнул ей, разрешая подойти и принять заказ. И снова повернулся к Тимэрине.
Та сдержанно представилась, борясь с неведомо откуда взявшимся желанием прикусить губу. Потому что она сама фамилию назвать не могла: после «побега» родня демонстративно отвернулась, выслав соответствующие документы об исключении из рода и прекратив всякое общение. Риатте пришёл явно не случайно — то есть знал, кого и зачем ищет. Но всё равно, его реакция на то, что Тимэрина назвала только имя, была такой… светлоэльфийской.
Имя рода было тем, что любой эльф получал с рождения — но это не значило, что безвозмездно. Называться им мог только достойный, и эту достойность приходилось доказывать и заслуживать. Преступника могли лишить права на имя рода. А ещё из рода вычёркивали никчёмных и недостойных, тех, кто не сможет приумножить богатства или славу рода.
Таких, как Тимэрина.
Нет, у неё была возможность вернуть себе фамилию: быть принятой в какой-то род, например, через сына, если глава его рода — Рилонар? — будет не против. Или выучившись и достигнув звания мастера. Так делали не все, но многие, тот же отец Яниса взял фамилию супруги, и никто ему и слова не сказал. Шерссы были уважаемы, ещё бабка, светская львица и танцовщица, с подачи супруга ушедшая на старости лет в дипломатию, заложила основы величия рода. И её дочь, тоже выбравшая пойти на танцевальный помост — где и встретила своего партнёра — славу фамилии лишь приумножила. Янис, решивший стать скульптором, достоинство родни нисколько не посрамил даже по светлоэльфийским меркам. И Тимэрина, в принципе, разумно предполагала, что у неё есть все шансы стать мастером или договориться с Рилонаром, но вот здесь и сейчас было до странности обидно.
И неуютно. Даже не от встречи с сородичем, который смотрел как-то слишком уж оценивающе. Не от того, что отвыкла. Просто внутри будто колокольчик дребезжал, надрываясь: здесь что-то не так. Совсем не так, нужно трижды взвешивать каждое слово, не давая никаких обещаний.
— Если вы не против — перейдём сразу к делу? — предложил Риатте и, получив кивок, продолжил: — Так вышло, что мне известно о вашем… положении. И я могу помочь исправить его.
— Вот как? — Тимэрина поднесла к губам чашку, чуть наклонила, словно делая глоток — но так и не отпила ни капли. Очень красноречивый жест для тех, кто способен вести переговоры едва заметным колыханием веера и оскорблять взмахом ресниц.
Я тебе не доверяю.
— Можете быть уверены: вам понравится моё предложение, — усмехнулся Риатте. — От вас потребуется самая малость: информация.
Чашка чуть качнулась в ладонях — раздумье. Опустилась на стол. Тимэрина улыбнулась — холодно и остро, знаменитой эльфийской улыбкой, которая при всей своей безупречности была не теплее мрамора.
— А вы мастер приуменьшать, господин Риатте.
Не иэлье — господин. Подчёркнуто человеческое обращение. Грубовато, но всё ещё в рамках этикета — Эльмарин сам подставился, формулируя предложение. Информация… Может ли быть что-то более ценное среди интриг и кулуарных войн?
— Поверьте, ничуть, леди, — вернул ровно такую же ледяную улыбку тот. — Всего лишь маленький рассказ о вашей нынешней жизни и тех, кто в ней участвует.
— В данный момент в ней участвуете вы, — чуть отклониться назад, демонстрируя полную незаинтересованность.
— И поучаствую ещё больше, если вы согласитесь, — а вот Риатте наоборот, наклонился вперёд, опираясь на стол, что с его габаритами выглядело почти угрожающе, на грани. — Итак? Вы в кратчайшие сроки возвращаете себе имя рода, а я получаю небольшой рассказ об одном мастере.
— Янис Шерсс — публичная личность. Всё необходимое о нём можно узнать из светской хроники.
Безмятежное лицо далось Тимэрине не так легко, как хотелось бы, но ответную угрозу она бы не потянула. Это леди Ариндель могла одним взглядом вызвать мурашки даже у дроу — Тимэрина же была слеплена из иного теста. Но она достаточно прожила среди родни, чтобы уметь не показывать ничего. Ни страха, ни растерянности, ни злости — чаще всего бессильной.
— Это ваш ответ? — уточнил Риатте, давая последний шанс.
— Предпочту ставить на тех, кто даёт гарантии, господин Риатте.
— Моё имя уже было гарантией, — тот встал, отодвинул стул с явственно слышимым скрипом, вспугнув только-только подходившую к их столику с заказом официантку. — Впрочем, видимо, вы действительно настолько умны, как считает ваш род, леди.
— Достаточно умна, чтобы не вести дел с теми, о ком мой род не счёл нужным слышать, — Тимэрина усмехнулась уголком рта.
Но чего ей стоила эта усмешка…
Впрочем, цели выпад всё-таки достиг: Риатте полыхнул взглядом под стать василиску. И не просто полыхнул — подвеска, которую Рилонар вручил Тимэрине в первый же день, ощутимо нагрелась, выдавая резкую нагрузку на амулет.
— Как… несдержанно с вашей стороны, господин Риатте, — взять чашку, отпить. Поставить на стол. Шевельнуть бровью в вежливом недоумении.
А что руки почти готовы дрогнуть — этого взбешённый эльф уже не заметит.
Тимэрина держалась ровно до тех пор, пока не убедилась, что он скрылся из виду. Даже сумела вежливо объяснить официантке, что не знакома с ушедшим господином настолько, чтобы оплачивать за него заказы, а вот свой — да, конечно. Даже сумела пройти по улицам, всё так же держа спину прямо, с рассеянной полуулыбкой на лице. Даже кивнула выбежавшим встречать её детям, пораньше пришедшим из школы. А вот потом нервы сдали, и она забилась в свою комнату, сжимая опять забытую Ясмин игрушку так, что пальцы побелели. Зато руки не дрожали. И плакать, уткнувшись в пахнущий молоком мех, получалось потише.
Конечно, дети заметили, что что-то не так. И сделали самое правильное со своей точки зрения: позвонили взрослым. И заварили чай, пока папа Янис, которому было проще сорваться, добирался до дома.
— Тимэ… веточка… что случилось? Кто тебя огорчил? — шорох змеиного хвоста эльфийку уже не пугал, а вот самому Янису так было проще. Оплести, укутать, успокоить прикосновениями.
— Ты его знаешь? — Тимэрина подняла зарёванные глаза, даже не обратив внимания на стеной воздвигшийся вокруг хвост. — Эльмарин Риатте, светлый эльф, большой, как два Сэтха разом.
— Риатте? — змейки Яниса тихо зашипели, собираясь в клубок. — Пересекались. Гонщик, малефик… ему чем-то интересен Рил. И очень не нравлюсь я. Даже пытался сглаз на меня повесить. Я позвоню леди Ариндель, лучше, если она проверит. Не хватало ещё, чтобы тебе что-то досталось.
— Амулет нагрелся, — тихо пояснила Тимэрина, достав ажурную лилию светлого металла из-за воротника. — И он хотел узнать что-то. О тебе, понимаешь? И чётко знал, кто я такая и кем вам прихожусь!
Её опять начинало накрывать слезами: от осознания, что из-за своей неприкаянности она чуть не подставила тех, кто, кто…
— И то, что ты под защитой сразу двух родов знал? — поинтересовался Рилонар, входя в комнату. — Дай взгляну.
От неожиданности Тимэрина только глазами захлопала: как это, под защитой двух родов?
— Трёх, — хмыкнул Янис. — Ба Наиша ставила на всех зеркалку… Так что есть шанс, что эта наглая раскормленная рожа сегодня куда-нибудь вляпается.
— Малефик его уровня… — Рилонар покачал головой. — Но попробовать стоило. Всё это зашло уже слишком далеко.
Притихшая Тимэрина только голову в плечи вжала, переводя взгляд с одного на другого. Хмуро-сосредоточенное лицо Рилонара пугало не меньше, чем так и не улёгшиеся змейки Яниса, скалящие крохотные клычки. Правда, теперь они скалились больно уж предвкушающе.
— Дай руку.
— А? — только и пискнула Тимэрина, невольно протягивая ладонь — привычка дома подчиняться старшим не изжилась, особенно если те говорили таким тоном. А тон Рилонара был очень требователен… Настолько, что она не посмела и пискнуть, когда сначала на один палец скользнул прохладный ободок, потом на второй — а потом оба разом резануло болью. Взглянув на руку, Тимэрина сглотнула: на среднем пальце впился жвалами в кожу паук чернёного серебра, на безымянном — ужалила острыми побегами лилия серебра светлого.