Хозяйка «Логова»
– Не стоит. Белое при деве есть, – остановил его смущенный служитель храма.
– Где?
– Вот, – я повернулась к воину другим боком, чтобы продемонстрировать в простой, наспех сделанной прическе белый скальник – знак моей свободы, цветок, почитаемый в Тарии символом чистоты и света.
В отблесках свечей уже сбросивший с себя рубашку Дори выглядел невероятно воинственно и грозно: напряженная поза, натянутые жилы шеи, бугрящиеся мышцы рук и плеч… и только лицо портило всю картину. Правда, удивленное неверие, отразившееся на нем, быстро сменилось обещанием расправы, едва на закономерный вопрос «И это все?» он услышал:
– Этого достаточно.
– Достаточно? – прорычал тариец.
– Да. Дева знает законы Тарии. Достойная супруга, – сдал хранитель мою осведомленность и отошел, дабы зажечь ритуальные свечи, а затем истаявшим воском написать на камне судьбы руны брачной связи для меня и потеряшки.
– Позабавилась? – Горячее дыхание обожгло ухо, тяжелые руки опустились на плечи. Я всем телом вздрогнула, хотя и ожидала чего-то подобного.
– Скорее полюбовалась, – мягко решилась его умаслить. Получилось или нет, не знаю, головы я к Дори не повернула, в очередной раз запоздало вспомнив, что с тарийцем шутить опасно.
– И когда же ты успела выучить наши брачные обряды?
– Было дело.
– Давно?
– Не так чтобы… – О бывшем муженьке вспоминать не хотелось, поэтому сообщила нейтрально: – Точно помню, на алтаре мы любви не предавались, значит меньше двухсот лет назад.
Воин шумно выдохнул, вопросил сквозь зубы:
– Развелись?
– Поговаривали, что он женился повторно, и не раз… а наш брак аннулировал. Но узнать, так это или нет, мне было недосуг. Сам понимаешь: харчевня, двор, вы. Так что сейчас все и прояснится.
– То есть ты можешь быть замужней, – вкрадчиво поинтересовался Дори, и нелюди, стоящие в отдалении, навострили уши.
– Могу. Но не думаю, что это обидит потеряшку, женившегося задним числом. А если число будет очень задним, не исключено, что незаконным станет мой первый брак, а не второй.
– И это должно меня радовать?
– Не должно, но если ты порадуешься, будет неплохо, – подумала я ехидно и, как оказалось, вслух.
– Тора… – прорычал будущий деверь и сжал мои плечи.
– Да? – Пожалуй, мне не стоило поворачивать к нему голову, тем более ловить леденящий душу взгляд и улыбаться, спрашивая: – Хочешь еще что-то спросить?
– Скорее ответить, – произнес Дори по слогам, – и полюбоваться по ходу дела.
Всего-то рукой по моему бедру провел, и стою я у алтаря ни жива ни мертва, в сапогах, но без штанов.
– Все-таки белое! – Ухмыльнулся тариец, взирая на выглядывающую из-под моей куртки короткую сорочку. – Насчет замужества тоже соврала?
– Н-н-нет, – простучала я зубами, не столько от холода, сколько от… испуга. Внимание этого недодемона к моим ногам недвусмысленно отразилось в потемневших глазах и ничего хорошего не предвещало.
– Жаль.
И в это самое мгновение к нам обернулся служитель храма, поставил свечи на камень судьбы, оглядел всех собравшихся и, отметив уже и мой полуголый вид, возмущенно воскликнул:
– Вы зачем деву раздели?!
– Жду не дождусь, когда смогу использовать ее по назначению, – ответил Дори и многообещающе улыбнулся мне.
– Что значит использовать? – в один голос вопросили и я, и хранитель, а услышали невероятное:
– Поверьте, я не сделаю ничего нового. А кое-что ей даже понравится… Правда, Тора?
– Н-н-нет!
– Да.
Дернулась сбежать, но меня схватили и спиной прижали к голой груди потомственного убийцы, который с довольными нотками в голосе заметил:
– Дева нервничает, предлагаю более не откладывать обряд. Благочестивый Ясмин, благодарю за подготовку… Сато, приступай.
Суо – вот и ответ на вопрос о законности брака, оформленного задним числом. Этим нелюдям даже не потребуется доверенность, якобы подписанная потеряшкой, все будет сделано в самом чистом виде: запись на стене алтаря, свежая кровь Таллика, мое аннулированное замужество.
Маг взмахнул рукой, и служитель застыл, а свечи, что он так бережно поставил на камень судьбы, вспыхнули рунами клятв и, кружась, поднялись под самый потолок белого храма. Засияли, вырезая на стене костяного алтаря два имени: мое и второго Дори. Вниз сыплется пыль и крошка, превращая растаявший воск в желтое золото. Еще несколько мгновений, и вот уже тонкие золотые струйки текут по камню судьбы, чтобы написать руны брачной связи. Красиво, волнующе и вместе с тем – ужасающе. Если воск застынет, я свободна от прошлого, если нет – мое прошлое «по воле богов» узнает: где я, с кем я и то, что я жива. Вот почему добрых три года подряд я уповала на слухи об аннуляции брака, но не стремилась в храм.
Тариец держит меня крепко, одной рукой под грудью, второй почему-то за бедро, выписывая большим пальцем узор на коже. Это, а еще напряжение, исходящее от него, тревожит и раздражает не меньше, чем улыбки двух нелюдей и внимательный взгляд мага, не сводящего с нас глаз. Золотые ручейки уже заполнили желобки брачных рун и соприкоснулись друг с другом, но не спешат застыть.
Чтоб тебя!.. Чтоб тебя!.. Чтоб тебя разорвало, ублюдок Урос!
А сквозь мысленные проклятия слышится, как Суо почтительно обращается к Инваго Дори:
– Сколько лет дадим, господин?
– Вначале покажи, кем был ее первый.
Не надо! Слова от ужаса застряли в горле, но искусник мрака понял меня:
– Она против.
– Имя, – потребовал тариец, сжав руку на моем бедре, и я затихла. Что спорить, он все равно сильней, а захочет, так выбьет признание одной левой.
Легкий пасс рукой, и сияние, что вырезало на стене наши с потеряшкой имена, спустилось ниже, чтобы на алфавите алтаря, по одной высветить буквы ненавистного мне имени.
– Даруш Темный, – прочитал Дори, и два его преданных нелюдя тихо присвистнули. – Лорд Урос был твоим мужем? – не поверил воин, развернул меня к себе лицом и требовательно вопросил: – Какой женой по счету ты у него была?
– П… п… – из-за страха и негодования выдавить из себя получилось только это. Он до сих пор меня ищет! До сих пор…
– Пятой? – предположил Асд. – Говорят, из семи его избранниц именно пятая пропала без вести. Сгинула в пропасти, как и Таллик.
– Вряд ли он до сих пор продолжал бы искать пятую, – Гилт смотрел не на смертельно бледную меня, а на камень судьбы и незастывшие струйки золота. – Скорее всего она была первой, любимой женой.
– Той, что пыталась его убить? – не поверил оборотень.
– Той, что убила, но не до конца – качнул головой вампир и поведал невероятное: – Лорд Урос не совсем человек, с примесью.
Урос никогда человеком не был. Грязный мерзкий тариец! Будь моя воля, я бы выкрикнула это, но смогла лишь промычать.
– И сколько длился брак? – встряхнул меня Дори, но услышал лишь очередное «П… п…». Догадался, что ответа не получит, обратился к нелюдям: – Гилт, Асд, сколько?
– Полгода. Затем случился пожар, унесший жизнь супруги, – ответил первый.
– И основательно поджаривший лорда, – добавил второй.
Минута, в течение которой воин в раздумье смотрел на меня, а я – на пуговицы его куртки, казалось, растянулась в вечность. Вечность страха перед будущим и понимания, что будущего у меня больше нет. Если Темный не поверил в мою смерть и ищет до сих пор, значит, его обязательно оповестят о попытке связать мое имя с другим тарийцем, имевшей место быть в белом храме на дальней заставе поверженной Вдовии. А еще это значит, что Таллик Дори бывший жених, несостоявшийся муж и верный гражданин своей страны должен в сжатые сроки вернуть меня «скорбящему».
– Чтоб тебя… – простучала я зубами, зажмурилась и горящим лбом ткнулась в грудь несостоявшегося деверя. – Чтоб тебя!..
– Не проклинай понапрасну, – усмехнулся он и сцепил руки у меня на спине.
– Господин, время, – запинаясь, напомнил маг. – Сколько лет дадим?
И голос, что еще минуту назад изменил мне, неожиданно вернулся: