Обреченные любить

– Есть, сэр, – с полным ртом ответил Райс.
Сара начала убирать со стола, но Эли велел ей оставить кофейник и снова пошел проведать Милберна. Через несколько минут он вернулся и наполнил свою чашку. Когда посуда была спрятана и Райс улегся под фургон, Эли велел Саре последовать примеру мальчика.
– Лучше поспите сами, пока не проснулся Милберн, – ответила Сара. – Если он зашевелится, я разбужу вас.
Эли покачал головой.
– Я все равно не усну. – Наступило долгое молчание, пока он снова открыл рот. – Ему не выкарабкаться.
Сара выразительно посмотрела на фургон, под которым спал Райс.
– Ох, мы с Питом дружим с тех пор, как я себя помню, – вполголоса продолжил Эли. – Если я отрежу ему ноги, он выживет. А может, и нет. Но у меня не хватит на это духу.
Сара не смогла произнести ни слова. Впрочем, Эли и не ждал от нее ответа.
Занялся тусклый рассвет. Сара следила за медленно пробуждавшимся лагерем.
Эли, то и дело носивший в фургон припасы, вернулся, сварил кофе и послал проснувшегося Райса к ручью за сушняком, а она начала готовить завтрак.
Вскоре после еды пришел преподобный Флинор. Он увидел мрачное лицо Эли и не стал просить разрешения увидеть Милберна, а только что-то взволнованно пробормотал и быстро ушел. Сара следила за тем, как он пытается собрать людей на воскресную проповедь, но те не торопились заканчивать свои дела. Похоже, у пастора появился конкурент.
– Что там такое? – спросила Сара у Эли, кивком указывая на сбившихся в кучку путешественников.
Тот прищурился, посмотрел в их сторону и проворчал:
– Думаю, скоро они сами расскажут.
Он отправил Райса за водой и вернулся к фургону, в котором хранились припасы. —
Похоже, старик что-то знает, подумала Сара, но что? Оставалось только догадываться.
Не успела она начать замешивать тесто, как Эли послал ее за Райсом. Она поспешно вытерла руки о фартук и пошла к ручью. Увидев ее, мальчик не стал ждать объяснений и побежал к фургону.
Они вернулись в лагерь как раз в тот момент, когда Флинор начал проповедь. Народу теперь собралось меньше, чем неделю назад, да и священник не так тщательно выговаривал слова. Зато толпа, собравшаяся поодаль, за время отсутствия Сары сильно выросла.
Эли сидел у костра и мрачно следил за второй группой. Его обветренное лицо было изрезано глубокими морщинами. Он не показал виду, что заметил, как Сара подошла. Она сочла за благо промолчать и стала замешивать тесто, повторяя про себя слова псалма.
– Пит больше не хочет принимать снотворное, – отрывисто сказал Эли. – Говорит, что не хочет проспать остаток своей жизни. – Старик посмотрел на фургон с провизией. – Может, он все-таки примет настойку, когда поговорит с мальчиком.
Наконец бледный и дрожащий Райс вышел из фургона. Казалось, он хотел что-то сказать Эли, но не смог. Старик похлопал его по плечу, когда он шел мимо.
Увидев Райса, Сара прекратила работу, и паренек воспринял это как приглашение к разговору.
– Он говорит, что умирает, – пробормотал он.
Сара молча кивнула и снова взялась за тесто. Она не хотела, чтобы мальчик видел ее состояние, потому что это расстроило бы его еще больше.
Райс бродил вдоль фургонов, время от времени присаживаясь на корточки у костра и наблюдая за ее работой. Наконец из фургона вышел Эли, и он встрепенулся.
– Уснул, – ответил старик на их молчаливый вопрос. Он снова сел на свое место, которое оставил несколько минут назад, и стал следить за путешественниками, собравшимися на другом конце лагеря. Когда проповедь закончилась, толпа, к которой присоединились несколько человек из числа тех, что слушали священника, направилась к ним. Ее возглавлял Бык Гейнс.
– Ну говорите, зачем пришли. – Эли поднялся, словно сторожевой пес, защищающий хозяина.
– Мы отправляемся сейчас же.
Гейнс подбоченился, и Сара поняла, за что он получил свою кличку.
– Бык, я не уверен… – потянул его за рукав какой-то мужчина.
– Заткнись, Герман. Ты никогда ни в чем не уверен!
Тот обиженно смолк. Бедняга явно был тугодумом, и Сара не понимала, что у него может быть общего с Быком Гейнсом.
– Этот фургон никуда не поедет, пока не прикажу я, – сказал Эли.
– До этого фургона мне нет дела. Я думаю о себе. И об этих людях тоже, – заявил Гейнс.
Эли плюнул и обратился к толпе, не обращая на него внимания.
– Вы платили деньги за то, чтобы вам показали дорогу на Запад. Через день-другой нас нагонит Ривер и поведет обоз дальше. Незачем пороть горячку и рисковать, отправляясь в путь без проводника.
– Меня волнует не проводник, а время! – повысил голос Бык. – Этот малый может появиться и через несколько недель! Что ж, нам сидеть и ждать все это время?
Толпа загудела.
– Этого не произойдет, – ответил Эли. – Но даже если Ривер задержится, то мы будем его ждать.
Ропот стал еще громче, и Бык насмешливо фыркнул.
– Ты что, хочешь запереть нас в этой дыре? Не выйдет! Очень многие караваны сами выбирают себе старших и передвигаются без проводников. Верни деньги тем, кто захочет уехать, – потребовал он.
– Не могу, – сказал Эли. – Они потрачены на дополнительные припасы. – Все посмотрели на ящики, как попало сваленные вокруг фургона. – Впрочем, можете забрать свою долю продуктами и убираться отсюда. – Он подошел к задку фургона, достал металлический ящик, поставил его на гору ящиков и открыл. Потом вынул оттуда толстую бухгалтерскую книгу, в которую Милберн заносил все расчеты, и мрачно посмотрел на толпу. Кое-кто отвернулся, не выдержав его презрительного взгляда.
Однако Бык Гейнс замешкался только на мгновение.
– Наши фургоны и так ломятся от ненужных продуктов. Я хочу получить свою долю наличными.
Лицо Эли стало еще более угрюмым. Сдавленно чертыхнувшись, он вынул из ящика кожаный бумажник.
– Это мои собственные сбережения, но я с радостью отдам их, лишь бы избавиться от тебя! – рявкнул он.
Пока Гейнс рассовывал деньги по карманам, к Эли подошел другой мужчина, и вскоре образовалась очередь. Большинство путешественников предпочитали получить свою долю одеялами, мукой и другими вещами. Тем временем Гейнс подошел к Саре.
– Мисс, вам лучше ехать со мной, – сказал он. Испуганная Сара молчала, и он принял это за нерешительность. – Вот это Герман, а это мой племянник. – Он показал на своих компаньонов. – С нами вам будет безопаснее, чем со стариком и его умирающим приятелем.
– Нет, – еле слышно ответила Сара.
Он улыбнулся и подошел к ней вплотную.
– На самом деле вам хочется уехать с нами, но вы боитесь сказать это при мальчишке. – Он провел по ее щеке костяшками пальцев. – Уверяю вас, вы не пожалеете.
Она отпрянула, и он, грубо расхохотавшись, отошел к приятелям. Сара незаметно вытерла щеку фартуком.
На следующее утро Райс перечислил ей все оставшиеся фургоны.
– Этот принадлежит преподобному Флинору, – начал он. – Тома Уильямса и его семью вы уже знаете. Рядом с ними расположилась семья Гессов. – Он показал пальцем на фургон со сломанным колесом. – Следующий принадлежит старику Догерти с женой. – Когда мальчик дошел до последнего фургона, его глаза засияли. – А в этом живет семья фон Шиллеров. Они почти не говорят по-английски, но девочки учатся.
Сара слабо улыбнулась, сообразив, кто взялся за их обучение. Даже издалека было видно, что это не девочки, а юные, но уже вполне созревшие девушки. Райс поприветствовал их жестом и засиял, когда они помахали ему в ответ.
К ним подошел Эли.
– Есть какие-нибудь изменения? – спросила у него Сара.
Он покачал головой.
– Скажи людям, чтобы собрали вещи, – велел он Райсу. – Надо снова сделать круг и пересчитать людей. Нам придется сторожить волов.
– Есть, сэр, – пробормотал Райс, поднимаясь.
– И еще, – остановил его Эли, – узнай, у кого есть домкрат. Нам же так и не удалось сменить колесо.
Сара заметила, что Райс слегка замешкался, прежде чем уйти.