Ева (СИ)
Наконец, Лея отстранилась от Вейдера. Точнее, Люк обнял ее за плечи, и рука Леи соскользнула с плеча Вейдера. Тот кивнул головой и, чуть нагнув голову, ступил в переход, по которому ему предстояло дойти до своей каюты.
— Раз, два, три, — про себя считал Акбар.
По инструкции R-052 за эти три секунды Вейдер должен дойти до отсека, который изолирует его ото всего мира — и от корабля, и от того, кто снаружи, — и только после этого R-052 войдет следом за ним.
Так оно и произошло — R-052 была точна.
— Давай, давай, девочка, — пробормотал Акбар. — Накинь поводок на это страшилище. Мне не будет покоя, если ты… если с тобой что-то случится.
Десять секунд. Двадцать. Минута. Три минуты.
По инструкции R-052 в этот момент Вейдер должен дойти до той самой камеры, и если произойдет заминка, это будет означать, что он согласился. Он надел.
Пять минут.
Акбар почувствовал, как от напряжения у него начинает болеть голова.
Этого уже слишком много.
Пилот уже должен был объявить о готовности.
Значит, надел.
Значит, она в безопасности!
— Умница, детка, — пробормотал Акбар, и напряжение спало.
***********************
— Лорд Вейдер, прошу вас, пройдите в камеру 01 и протяните вперед руки.
Дарт Вейдер молча повиновался.
Со всех сторон с еле слышным гудением вспыхнули силовые поля, и сканер торопливо пробежал лучом по его одежде, выискивая спрятанное оружие. Разумеется, его не было, но такова инструкция. R-052 педантично следовала ей.
— Лорд Вейдер, сейчас я освобожу вас от наручников. Вы окружены силовыми полями. В случае, если вы попытаетесь уничтожить меня, силовые поля ограничат ваше место пребывания до этого отсека, и вы не сможете больше ничего предпринять, не причинив вреда себе.
Информация к сведению. Очень мило с вашей стороны.
На двух отсеках, отделяющих его от R-052, поднялись силовые поля, и офицер перешла из безопасного расстояния к Вейдеру.
Своей личной карточкой провела по разделительной дужке наручников — с гудением погасли световые кольца, обхватывающие запястья Вейдера, и на ее подставленную ладонь упал блок питания.
— Прошу! — R-052 жестом указала на дверь, и силовое поле с гудением отошло, открыв проход. — Это ваши личные апартаменты. Идемте, я вам все покажу.
Вейдер чуть заметно улыбнулся.
Его забавляло то, с какой отвагой R-052 пыталась сохранить лицо непоколебимого и вместе с тем тактичного офицера. Разумеется, ей страшно оставаться с ним наедине.
Об этом можно не спрашивать и в этом можно не сомневаться.
И все же, по ее лицу, по ее отточенным, четким движениям и жестам этого не скажешь. Даже взгляд Вейдера, от которого даже Акбар вертелся, как будто ему пятки поджаривают, она вынесла, так же прямо глядя ему в глаза.
— А вы не боитесь, что я прямо сейчас сверну вам шею? — спросил Вейдер, чувствуя знакомый прилив ярости.
R-052 не боялась. Точнее… нет, не высказать. Вейдер не смог сформулировать для себя, каким чувством отозвались в ней его слова.
Это нельзя было назвать страхом, и нельзя было назвать обреченностью.
Скорее, она была готова к этому.
Вейдер почувствовал, как она внутренне напряглась — так люди, входящие в холодную воду, задерживают дыхание, — и ответила ему, ничуть не изменившись в лице.
— Я предупредила вас о последствиях такого вашего поступка. Выбор за вами.
Кажется, она даже дышать перестала; но все так же прямо смотрела на Вейдера своими спокойными глазами, ОЖИДАЯ.
Вейдер еще раз усмехнулся.
— Пойдемте, вы покажете мою каюту.
R-052 чуть слышно выдохнула с заметным облегчением. Ее глаза на миг закрылись, и она с трудом подавила в себе желание закрыть лицо рукой.
Однако уже через миг она взяла себя в руки, и, жестом указав на дверь — только после вас! — пригласила Вейдера пройти в каюту.
Инструкция не позволяла R-052 идти первой.
4. Вейдер
Вейдер заново открыл для себя одну маленькую радость жизни.
Он смог есть.
В пути время тянется бесконечно, однообразно. И никто не обещает, что по прибытии на место это как-то изменится.
И так полгода — как минимум. Как максимум — всю жизнь. Словно животное в клетке…
Каждое утро R — 052 приходила к Вейдеру; и ее визиты тоже были такими — серыми, однообразными и пустыми.
И всякий раз она находила его в одном и том же положении.
Вейдер медитировал.
Поначалу он закрывался в камерах медитации, которые так благоразумно и предусмотрительно захватила R-052.
Там он освобождался от одежды и с наслаждением вытягивался в кресле. Клаустрофобия, мучившая его уже долгие годы от постоянного ношения костюма-брони и шлема, тоже отступала, и он чувствовал радость, почти ликование оттого, что больше этого не нужно.
Он рассматривал свои шлем и маску — теперь они лежали в одной из камер на медицинском столике и смотрели на Вейдера темными стеклами.
Эта маска долгое время была его лицом и мучила его, потому что он чувствовал себя взаперти. Он видел себя — в отражениях в стеклах, в до блеска начищенной обшивке кораблей, — и собственный вид угнетал и пугал его, наверное, не меньше чем других людей. Он мог победить что угодно и кого угодно, убить, уничтожить, предать забвению, но не этот костюм, не эту тюрьму, которая иногда становилась тесной и душила его, вызывая приступы паники, и без которого он не мог прожить и нескольких минут. Вечная мука и отчаяние — пожалуй, это отчаяние всегда и мешало ему полностью слиться с Силой. Слабость, что заключалась в этом отчаянии, отталкивала его от Силы, и он терял то, чего ему удавалось достичь.
А потом был поединок на Звезде Смерти, и Люк, умирающий под разрядами Силы Палпатина, и ярость — до сих пор глядя на все то, что делает Палпатин, Вейдер не задумывался о том, что, по сути, он обманут, и большую часть своей жизни он провел на службе у того, кто его обманул.
Если бы не обман этого старого пня, который уступал ему в силе, он, Вейдер — тогда еще Энакин Скайуокер, — не был бы искалечен. Он добился бы нужного ему положения в обществе, рано или поздно. Он всегда был упрям, и всегда умел добиваться своего.
И тогда Люк не отверг бы его протянутую руку.
"Мы будем править вместе, как отец и сын".
Люк согласился бы, и даже принял бы это предложение с восторгом.
И Падме, его душистый лотос — она осталась бы жива.
Именно тогда Вейдер впервые ощутил свое единение с самой глубиной темной стороны. Она была сильна, эта темная сторона, о, как она была сильна! Стремительно погружаясь в Силу, Вейдер вдруг отчетливо понял, что он не умрет, даже если Палпатин обратит на него всю свою Силу. Палпатин просто не мог погрузиться так далеко; он никогда не терял так много, как отобрал у Вейдера.
И теперь снова отбирает.
Но в наибольшую ярость Вейдера привело то, что Палпатин посмел подумать, что Вейдер позволит ему…
Палпатин думал, что Вейдер не посмеет противостоять ему.
Что Вейдер безмолвно отдаст ему то последнее, что у него осталось, как будто Вейдер немощный старик, механическая кукла, пульт управления от которой у Палпатина в руке.
Он зря так думал.
Подхватив Палпатина — Вейдер мог поднять его и одной рукой, но старик брыкался, стараясь освободиться от хватки механической руки Вейдера, которая крошила его кости, сжимаясь мертвой хваткой на его теле, — Вейдер швырнул его вниз, в шахту.
Молнии Палпатина… что они могли ему сделать, эти жалкие комариные укусы, когда он был един с Силой? Даже оттого, что Палпатин умер так быстро, Вейдер испытывал чудовищную ярость. Если бы он мог, если б он не был лишен руки, он разорвал бы Палпатина надвое, и разломил бы его череп пополам еще до того, как старший ситх перестал бы моргать глазами!!!
Теперь же он не нуждался больше в жизнеобеспечивающем костюме.
Потому что Сила его возросла. Он победил то, что не мог победить до сих пор — свой костюм.