Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ)

– Тебя невозможно забыть, – несколько сухо отозвался тот, одновременно стараясь высвободить руку из-под пальцев девушки. Когда юноше это удалось, Аданэй заметил на его коже несколько царапин, оставшихся от ногтей девицы. Она, тем временем, смешно сложила губы, широко раскрыла глаза и по-детски капризно протянула:
– Кстати, Вильдерин, а кто твой друг? Я не знала, что его не знаю. Как его имя?
– Айн.
– Замечательно! Новые лица, новые имена. Я люблю такое, а то скукотища. Он красавец-красавец, только почему-то молчит, а за него ты говоришь.
– Наверное, потому, что ты не его, а меня спрашиваешь.
– Верно! Какая же я глупая, – девушка, будто совершив великое открытие, громко и радостно рассмеялась.
Чем дольше смотрел на нее Аданэй, тем больше поражался странному несоответствию возраста девушки с ее поведением. Да и кто она вообще? На рабыню не похожа, на госпожу – тем более. Присутствовала в ней какая-то наивность, граничащая с глупостью. Особенно глаза – добрые и пустые, какие бывают у только что прозревших щенят.
Девушка трещала, не переставая.
– Я скучала по тебе, Вильдерин! А ты? – и, не дожидаясь ответа, тут же перескочила на другую тему. – Я сейчас опять кормила этих забавных белок – ну, там, в саду. И завтра буду. Пойдешь со мной? – и снова, не давая паузы для ответа:
– Мне нравится, что у тебя есть друг.
Вильдерин лишь устало покачивал головой в такт ее словам и облегченно вздохнул, когда девчонка, выпалив что-то нечленораздельное, умчалась дальше по коридору.
Аданэй с широкой улыбкой проводил странную незнакомку.
– Что это было? – он недоуменно посмотрел на Вильдерина.
– Это? – тот  с досадой пожал плечами. – Это дочь повелительницы – царевна Латтора.
– Что?! Эта дурочка? – и тут же спохватился. – Извини, я не хотел сказать ничего плохого…
– Айн, ты что, тоже считаешь, будто я обо всем доношу царице? – в голосе Вильдерина послышалась обида и недоумение. – Мне казалось, мы договорились доверять друг другу. А что касается Латторы, поговорим о ней там, где нас никто не услышит – например, в моих покоях.
До комнаты Вильдерина шли в молчании, но стоило закрыть дверь, как юноша разразился хохотом. Аданэй непонимающе воззрился на него, и это развеселило Вильдерина еще сильнее. Успокоившись, он вытер выступившие от смеха слезы и глубоко вздохнул.
– Извини, просто меня позабавила твоя реакция на царевну! Понимаешь, все остальные уже давно привыкли к ее поведению.
– Она дурочка? – осторожно поинтересовался Аданэй.
– Умом она и впрямь не отличается, да и избалована до крайности. Но не дурочка, не полоумная, если ты это имеешь в виду. Ну, разве что слегка.
– А других детей у царицы нет… – задумчиво протянул Аданэй.
– Вообще-то есть… – несколько неуверенно откликнулся Вильдерин. – Еще одна дочь. Но она рождена вне брака, и никто не знает, где она сейчас, да и жива ли вообще. Потому, можно считать, что Латтора – единственный ребенок.
– И как же эта недалекая особа собирается править страной?
– Тихо, – Вильдерин даже осмотрелся, будто со всех сторон засели соглядатаи. – Никогда и никому не задавай больше этого вопроса. Даже мне. Никогда и никому, слышишь? Это запретная тема. Дойдет до царицы – и не миновать застенков Лесного клыка или чего-нибудь похуже.
– Лесной клык? Что это?
– Башня в Бишимерском лесу. Название леса произошло от названия реки, которая вытекает из царства духов. Бишимер – главный из них, его имя и передалось реке, а от нее – лесу. Плохая река, нехорошая. И лес тоже. Однако башню тоже назвали Бишимерской, хотя люди предпочитают звать ее Лесной Клык, чтобы не привлекать зло. О башне рассказывают всякие ужасы. В ней закрывают всех неугодных. Навсегда. А сбежать оттуда невозможно – вокруг лес, лес, лес…
– Что же хуже этого самого Клыка?
– Только сам Бишимерский лес. Говорят, заключенных башни – тех, кого приговорили к смерти – просто выпускают из нее, и они бродят по лесу. До поры до времени, а потом исчезают. И больше их никто не видит, зато стражники слышат их предсмертные вопли. Лес полон духов, оборотней, подземных чудищ и просто диких зверей. У реки шалят водяницы, а в чаще –  хитрые эльфы. Но самое страшное  – это Лесная Ведьма.
– Лесная Ведьма?
– Да. Говорят, она бессмертна, питается человеческой плотью и забирает людские души, обращает их в камни. Этим и продляет свое существование. И те, кого она погубила, не могут найти пути в мир теней, потому что выпиты, опустошены колдуньей, и томятся у нее в плену.
– Ты меня поражаешь, Вильдерин. Я задал всего два вопроса, и на каждый ты умудрился сплести по легенде, – Аданэй негромко рассмеялся.
Вильдерин не перенял его шутливого тона, а напротив, стал еще серьезнее.
– Это не вымысел, Айн, и не легенда. И я тебе не советую зубоскалить насчет Лесного Клыка и Бишимерского леса – плохая примета.
– И она сбывалась? Извини, но это какие-то детские страшилки. Я и не подозревал, что ты, мой друг, настолько суеверен, –  губы Аданэя снова растянулись в беспечной улыбке.
– Примета всегда сбывалась. Ты – чужеземец, потому и относишься к моему рассказу так легкомысленно. А этим нельзя шутить, а то не ровен час, сам окажешься в том лесу.
– Ну, значит сидеть мне в этой вашей башне до конца дней своих.
Вильдерин порывисто вскочил:
– Безумец! Замолчи! – он приблизился к Аданэю почти вплотную, поднес руку к его лицу, сделал отвращающий зло жест и прошептал какое-то заклинание на неизвестном языке, а затем произнес уже по-илирински:
– Силы огня и воздуха, земли и воды, закройте слух и сотрите память Бишимера – злого духа, о словах Айна – сына воздуха.
– С чего это я стал сыном воздуха?
– Ты прожил большую часть жизни в Отерхейне. Считается, что это государство принадлежит воздушной стихии. Именно поэтому духом-покровителем Отерхейна издавна является птица. Коршун, если я не ошибаюсь?
Аданэй непроизвольно притронулся к виску, но Вильдерин, к счастью, не заметил этого жеста. Иначе неизвестно, какие догадки могли бы возникнуть в голове этого юноши, очевидно слишком хорошо знакомого с традициями и историей его родины.
Аданэй непременно вернулся к своему шутливой интонации:
– А стихия Илирина, надо полагать – земля?
– Почему ты так решил?
– Две вечные противоположности: огонь-вода, земля-воздух. А Илирин с Отерхейном не очень-то ладят, верно? Я угадал?
– Угадал.
– И кто же дух-покровитель? Какая-нибудь землеройка?
– Не смейся, Айн. Мне сложно понять, почему ты столь циничен при обсуждении серьезных вещей. Как ты не боишься гнева духов?!
– Просто я не единожды убеждался: духам абсолютно безразличны люди и то, что они говорят или делают.
– Я не согласен с тобой, Айн. И оставь насмешки, они мне надоели. Предлагаю больше не спорить на эту опасную тему.
– Хорошо. Ответь мне только, кто является покровителем Илирина? Чтобы я не попал впросак, разговаривая с коренным жителем.
– Змея.
– Змея? А ведь подходит!
Вильдерин улыбнулся, но Аданэй, напротив, стал непривычно серьезен.
– Ты прав, – голос его прозвучал тихо. – Мои насмешки, да и я сам, многих раздражают.
– Это не так, и тебе это известно. Мне, например, нравится с тобой общаться.
– Просто ты плохо меня знаешь. Или в людях не разбираешься, – со смехом выдал Аданэй, на что Вильдерин с укоризной ответил:
– Замолчи, а? Иначе я больше никогда тебе слова доброго не скажу, имей в виду, – он немного помолчал и вдруг оживленно выпалил: