Эльфийская сага. Изгнанник
домой изабыться глубоким сном. Судя по песочным часам, перетекавшим в северной стене
королевского дворца, над Верхним Миром сияло полуденное солнце, в мире же
Подземном царила глубокая ночь. Пока Верхний - жил, Подземный - спал. Но стоило
солнцу упасть за горизонт, Верхний погружался во мрак, а Подземный открывал очи, всматриваясь в наступившее будущее.
Молчаливый Мерэмедэль восхищал. Своды в кварците мерцали подобно звездному
небу. Величественные короли древности, запечатленные в камне и серебре, печально
провожали одинокого эльфа, на секунду уловившего прелесть бытия.
Темные были глухи и слепы к красоте и совершенству, живя по строгим правилам
их мира. Три Закона – вот истина для темного эльфа, его жизнь и его смерть. Дети
Сумерек редко восторгались поэзией, не воспевали любви и подвига, не слагали легенд о
великих героях, не пели хвалебных песен, лишь изредка восхищались лунным светом, тонувшим в серебре озер, да поминали предков павших смертью храбрых. Доходило до
того, что порой они не замечали даже смены времен.
Но не Габриэл. Лорд главнокомандующий был иным, хоть отчаянно это скрывал и
всячески пытался искоренить в душе искру света. В нем возобладал рассвет, не сумерки.
Молодому шерлу это доставляло много проблем. Нередко его обвиняли в милосердии к
врагу или мягкотелости недостойной старшего маршала королевства. Впрочем, сердце он
не слушал с самого детства, научившись прятать любые чувства под каменными масками
безразличия и хладнокровия.
Далекий мучительный крик привлек его внимание. Он без труда уловил: кричали с
южных окраин. Там располагались тюрьмы и пыточные подземелья. Поморщившись, Габриэл ускорил шаг. Надзиратели опять пытают и допрашивают пленных. А вообщем, какое ему было дело до чужих страданий.
Робкий зов сердца, взывающий даже не к милосердию - к сочувствию, оборвался на
корню, возвращая на пьедестал силу грозного беспощадного разума. Пусть несчастные
солнечные эльфы корчатся в муках, истекают кровью и умирают под пытками. Для
Габриэла, сына Бриэлона это ничего не значило…
… Он вошел в просторную гостиную, освещенную плеядой жемчужных шаров, рассыпанных вдоль зеркального потолка, и отстегнул походный плащ. Сбросил
присыпанный пеплом жилет, отнял от пояса искристые ножны с мечом и повесил на
крюки, закрепленные в стене. Клинок занимал в его доме почетное место. Остановившись
у овального стола, он еще раз окинул его взглядом, потом налил себе терпкого напитка и, откинувшись на диван, отпил настой прогоняющий сон.
Интересно, что Теобальд сказал Брегону?
Рука невольно скользнула к поясу и кинжалу из подгорной стали. Габриэл дорожил
тончайшим оружием, способным резать горные породы, словно нож масло. Крепко сжав
золотую рукоять, он поднял дар короля и всмотрелся в рисунок, выбитый по белой стали.
В лезвии, как в зеркале отразились его черные холодные глаза.
Каждый воин ставил на навершии печать. Его кинжал украшали черный дракон и
белая змея. Кольцо с такой же эмблемой он носил не одно десятилетие (как и все в его
роду). Темный эльф почему-то вспомнил отца. Шерл Бриэлон принял доблестную смерть
на поле боя, защищая короля. Он пал, овеянный славой и почетом, много зим назад.
Габриэл прищурился. Будучи безмерно преданным Его Величеству в случае смертельной
опасности он, не задумываясь, повторил бы подвиг отца.
24
- Зачем он отдал руны Селене? – Задумался Габриэл, откладывая кинжал.
Что двигало Бриэлоном в то время никогда не узнать. Да он и не искал ответов.
- Разговариваете с собой? – Женский голос вынырнул из темноты и по зале поплыл
пьянящий аромат амариллиса.
На плечи Габриэла опустились тонкие руки, унизанные кольцами и браслетами, острого уха коснулся язычок. Он пополз к шее, лаская и пробуждая в мужском теле
горячее желание и растворяя все суетное.
Габриэл холодно улыбнулся.
- Как вы вошли, миледи?
- Вы дали мне ключ, - ответила она.
Он выдохнул и, схватив Лиру за плечи, ловко перетянул через спинку дивана на
колени.
Черноглазая, черноволосая, с кожей оттенка сумеречного снега, высокая и изящная
эльфийка рассмеялась и подалась вперед, со всей страстью впиваясь в его губы и
поспешно сбрасывая с себя тончайший шелк сорочки.
- До утра осталось совсем мало времени, - выскользнув языком из его рта, шепнула
она и заурчала, как кошка.
Длинные тонкие пальчики, залитые блеском колец с жадностью стали расстегивать
пуговицы на стоячем воротнике мужской рубахи. Ткань поползла, обнажая рельефную
грудь воина.
- Так мало времени. Так мало… только для нас двоих.
Ее ладони заскользили по твердым мускулам, светившимся серебристым светом к
тугому широкому поясу. Эльфийка лизнула мужской сосок, обрисовала узорную вязь
татуировки, вьющуюся по левому предплечью сплетением черных и алых языков
пламени.
Пояс полетел на ковер. Острое желание побежало по венам Габриэла. Пальчики
Лиры соскользнули ему в пах и мышцы живота затвердели, напряглись, раня сладостной
судорогой.
- Когда это меня останавливало, - хрипло выдохнул шерл