Спящая красавица

Джеймс намеревался разоблачить его. Его и Найджела Азерса. Потому что в записях значилось: Суонсбридж.
Именно там находился старинный собор, где можно было найти отца Менлоу, а неподалеку располагалось поместье самого епископа Суонсбриджского.
Когда Джеймс появился на длинной подъездной аллее к дому епископа, то увидел много экипажей. Что-то вроде званого чаепития, подумал в первый момент Джеймс. Миссис Азерс стремилась чаще бывать в обществе своих соседей. Затем Стокер увидел экипаж, знакомый ему с незапамятных времен. Старая одноконная карета Филиппа стояла в дальнем конце ряда.
Войдя в дом, Джеймс передал шляпу дворецкому и услышал голоса. Он тут же узнал голоса Татлуорта и Тедди Ламотта.
Джеймс вошел в комнату, и все повернулись к нему. Кроме Тедди и Татлуорта, там были Найджел Азерс, еще двое из колледжа Всех Святых, несколько членов финансовой комиссии, несколько человек из правления плюс три человека, которые были ему незнакомы. Они расступились, позволив Джеймсу войти, — у него были все права присутствовать там, если собрание было официальным: и то, что его не пригласили, не предвещало ничего хорошего. После некоторого замешательства Джеймс был представлен незнакомцам. Двое были из министерства внутренних дел, а третий — местный констебль.
Присутствующие расступились, Джеймс увидел Филиппа, и комната наполнилась молчанием. Вице-президент сидел на обитом кожей стуле рядом с Найджелом Азерсом. Последний поднялся при появлении Джеймса. Оба они, казалось, пребывали в растерянности, не зная, как отнестись к его появлению. Собрание, похоже, проходило под знаком «Что нам делать с Джеймсом Стокером?».
Джеймс только теперь понял, что выглядит дико. Костюм в пятнах грязи, оставшихся после дождя, волосы взъерошены — он не успел их причесать, под мышкой бухгалтерские книги и счета, часть из которых он выкрал из дома наиболее уважаемого члена университетской администрации.
Филипп не выглядел огорченным. Он подошел с едва заметной, но торжествующей улыбкой на губах.
— Джеймс, — сказал он. — Мы только что беседовали о вас. Что вы привезли? Дайте взглянуть.
Возможно, он узнал обложки бухгалтерских книг колледжа Всех Святых.
Тедди самоуверенно вмешался в разговор:
— Джимми, скажу откровенно, я чертовски рад тебя видеть. Ты должен знать: мы обсуждаем возможность твоего ареста.
Филипп раздраженно бросил на него свирепый взгляд:
— Ламотт, позвольте мне все уладить.
— Хорошо. Я только хочу, чтобы Джеймс знал мою позицию в этом вопросе. Татлуорт и я присутствуем здесь, чтобы защитить интересы нашего университета.
Джеймса осенило, что Татлуорт — адвокат.
— Но я хочу тебе сказать, старина, что не верю в обвинение в убийстве, и я ни на минуту не сомневался в том, что ты не причастен ко всем этим омерзительным делишкам, связанным с неграми. — Он был серьезен и печально качал головой. — Однако деньги, Джеймс. Что с деньгами?
— Я не брал их.
Азерс подался вперед:
— Доктор Стокер, на самом деле это закрытое собрание. Я должен с сожалением сказать...
Джеймс протянул вперед бухгалтерские книги колледжа с банковскими счетами Филиппа поверх них и сказал:
— Найджел, прежде чем продолжить, может быть, кто-нибудь захочет взглянуть на это?
Филипп попытался отобрать у него все.
— Где ты это взял?
Джеймс не ответил.
— Это мое, — слабо запротестовал Филипп. — О, Джеймс, эта твоя воровская черта так разочаровала...
— Это его банковские счета... — заявил Джеймс. Его голос прозвучал резче, чем следовало.
— О Джеймс! Проникнуть в мой дом, взять мои вещи...
Филипп бросил на Азерса, как и следовало ожидать, сдержанный взгляд, но на этот раз тот колебался. Одного взгляда на документы было достаточно, чтобы его лицо побелело.
Джеймс использовал свое преимущество.
— Еще здесь собраны все финансовые документы колледжа Всех Святых. Здесь есть отметки, я думаю, о поступлениях на нужды экспедиции, которые в действительности ушли на банковский счет Филиппа. Суммы совпадают.
— Мы не интересуемся колледжем Всех Святых! — раздраженно вскричал Филипп. — У нас счета по университету. — Он нахмурился. — У нас громадное количество счетов, Джеймс, с твоим собственноручным исправлением на сотни фунтов. Объясни это.
Джеймс принялся объяснять:
— Филипп назначил меня в финансовый комитет. Это давало ему возможность обсуждать со мной все, что касалось финансирования экспедиции. Каким облегчением, я подозреваю, было для него то, что я не занимался ничем, кроме геологической партии, все остальное уплывало в их карманы. Но Найджел тупо бубнил о Библейском фонде, и Филиппу нужен был кто-то, на кого можно взвалить ответственность.
Филипп быстро оглядел присутствующих, чтобы оценить обстановку, и улыбнулся:
— О, Джеймс, Африка сделала тебя хитрецом.
Когда никто больше не поддержал его, все выглядели смущенными, не зная, кому верить, Филипп разочарованно вздохнул.
— Вы не можете ему верить. — Он хмуро оглядел присутствующих. — Он сам замазался. Он плут, вероломный, как жало...
— Успокойтесь, Филипп, — приказал Найджел.
— Библейский фонд, — продолжал Джеймс, — был первым случаем присвоения денег.
Затем ему пришлось пойти на риск, явных доказательств было мало.
— Вы видите, у Филиппа долг, большой долг, и он рос. Когда управляющий из Бата предложил ему оплатить по нескольку шиллингов за фунт с помощью колледжа Всех Святых, Филипп сделал это: он заплатил двадцать восемь фунтов и два шиллинга...
— Это ложь! — закричал Филипп. — Я оплатил каждый счет. Я был вынужден это сделать, иначе они не приняли бы ее в следующий раз, и я знал, что следующий раз не за горами. Я был вынужден.
Все глаза присутствовавших в комнате обратились к нему.
— Что был вынужден? — переспросил Джеймс.
— Ну, я... — Филипп запутался.
— Ты был вынужден устраивать Вилли, не так ли? — догадался Джеймс.
Его голова судорожно дернулась. Это могло быть кивком, означавшим подтверждение, или просто спазмом от напряжения. Филипп начал смеяться, не очень убедительно тряся головой, словно отрицая все.
— Это невозможно. Какая ложь!
Но он испугался, что так много его темных делишек выплыло на свет.
— Ты стараешься запачкать меня, старина Джеймс, когда все мы знаем, что я унаследовал состояние. Я убежал из большого дома с сорока слугами, тремя каретами и конюшней для лошадей. Я мог купить и продать ваш маленький финансовый комитет. В то время как ты, — он поднял палец, — ты убил добропорядочных англичан. Это все записано в твоем журнале, который я нашел, Джеймс, и передал...
— После того как ты перетасовал в нем страницы. Он взял мой журнал, перемешал все страницы, из-за чего теперь потеряна связь между событиями. Он разобрал его и поставил страницы в нужном ему порядке.
Филипп уставился на него. Затем сказал как будто бы про себя:
— Боже, она — твоя любовница. — И замолчал, как будто ему было трудно осознать этот факт. Затем уже мягче добавил: — Николь рассказала тебе... Я не могу в это поверить.
— Нет...
Филипп обрел дар речи:
— О да! Никто больше не знал об этом. Боже, она — такой надежный человек, действительно надежный. Но теперь, видимо, старость — шлюха просто любит свою работу.
Джеймс вскипел от ярости, такой сильной и неожиданной, что ему стало жарко. У него возникло первобытное желание предать Филиппа мучительной смерти. Ему потребовалось какое-то время, чтобы успокоиться. «Нет, — приказал себе Джеймс, — не поддавайся искушению. Ты выиграл!»
Он сказал:
— Я обнаружил это, когда проверял книги, Филипп.
— А твой журнал? Как ты о нем узнал? Ха, негодяй подтверждает все.
— Я сам обнаружил это. — Джеймс ощутил приближение триумфа. — Почему, Филипп? Как насчет Вилли? Расходы на нее не могли быть такими большими.
Филипп фыркнул.
— Нет, но они были нескончаемыми, — ответил он и прикрыл глаза, обхватив себя за плечи. Лицо его исказилось. — Мы никогда в действительности не планировали их, — сказал он. — На самом деле для вида мы планировали, что больше к ним не будем возвращаться. Она приезжала домой, чувствовала себя лучше. Мы праздновали это, тратили больше денег Но эти чертовы счета от клиники, от врача и больниц и сам опий. Расходы росли постоянно. И дом. Знаете ли вы, сколько требуется на поддержание дома в хорошем состоянии — дома, которому уже триста пятьдесят лет? А, Джеймс? — Филипп бросил на него быстрый, смущенный взгляд, полный сожаления. — Я не ожидал, что кто-то вернется из экспедиции после этих массовых смертей и болезней в джунглях. Я не думал, что это будет иметь значение. — После минутного замешательства он добавил: — Я должен был сделать это, вы видите.