Когда завтра настанет вновь (СИ)

Поколебавшись, я пошла вперёд, к калитке, щурясь, всматриваясь в их лица.
Сама не знаю, почему страх пришёл безнадёжно поздно.
…сначала я почувствовала. Тот же склизкий холод на своей коже, тот же липкий холод, сковывающий по рукам и ногам.
Потом — увидела.
Глаза. Ни белков, ни радужек: сплошная чернота. Будто между веками у них колебался тёмный туман.
И я знала эту черноту.
Я попятилась в тот же миг, как Гвен — вернее, то, что управляло ею — сунула узкую ладонь в щель между досками калитки. Та запиралась на щеколду; и, к сожалению, Гвен прекрасно знала, как открыть её снаружи.
Рывком отвернувшись, я побежала в дом.
Пять ступеней веранды были преодолены одним бешеным прыжком.
— Мама! — закричала я, дрожащими руками запирая изнутри замки входной двери. — Эш!
— Лайза? — донёсся с кухни мамин голос. — Что случилось?
— Там… там… Гвен…
Аппетитный запах домашней стряпни теперь казался почти насмешкой.
Мама вышла в коридор одновременно с тем, как дверь сотряс удар, от которого по толстому дереву пробежала трещина, — и я поразилась той спокойной сосредоточенности, что маской застыла на её лице.
— Бери Эша и бегите в гараж. — В левой руке мама держала боевую колоду карт. Похоже, она не только ждала нападения, но и успела неплохо к нему подготовиться. — Уезжайте. Я их задержу.
Я уставилась на неё во все глаза.
— Ты это серьёзно?!
— Мы никуда без тебя не поедем, — отрезал Эш, чуть раньше выбежавший из своей спальни.
— Поедете. — Мама подошла ближе к двери, одним решительным движением задвинув меня за спину. — Мне всё равно не жить.
Я не успела вдуматься в смысл этих слов.
Второй удар вывернул дверь вместе с косяком.
Гвен шла первой. На бесстрастном лице — ни злобной гримасы, ни искажённых ненавистью черт; если бы она закрыла глаза, я бы ни за что не признала, что это не моя подруга. Её родители наступали следом. Медленно, неотвратимо.
Копыта цокали по паркету с жуткой синхронностью, в ровном ритме секундной стрелки.
— Ридер кхорн, — ровно проговорила мама.
Одна карта, вырвавшись из колоды, прыгнула ей в правую ладонь. Зажав картонный прямоугольник двумя пальцами, мама кинула его в незваных гостей, точно дротик; карта полыхнула фиолетовым сиянием, исчезла — и Гвен упёрлась в мерцающую прозрачную стену, возникшую вдруг посреди коридора.
— Лайза, я приказываю тебе, — мама уже почти кричала, — бери брата и беги!
Не-Гвен стояла в узком коридоре, упёршись лбом в барьер. Её родители держались позади жуткой свитой, и чёрные глаза всех троих, не мигая, смотрели вперёд.
Когда они исчезли, чтобы возникнуть вновь уже рядом с нами — совсем как та тварь, от которой я безуспешно убегала в кошмаре, — мама едва успела призвать из колоды следующую карту.
Сработавшее заклятие окатило глейстигов волной красного сияния, отшвырнув тех назад. Гвен следом за родителями рухнула на пол, как подкошенная, но тут же стала подниматься. Глядя, как лицо подруги заливает кровь, хлынувшая из носа, я понимала: пускай чары чёрной твари и позволяют глейстигам неведомым образом преодолевать мамины заклинания, от которых им полагалось бы уже лежать ничком — это даётся им дорогой ценой.
— Лайза, беги, кому сказала!
— Но…
— Лайза, — прошелестело за спиной, — бери брата и беги. Пожалуйста.
Голос — с нотками стали в бархатной глубине — показался смутно знакомым. И вынудил меня обернуться: чтобы встретить пристальный взгляд цвета сирени.
Опять этот фейри?!..
— Бегите. — Он шагнул вперёд, к маме, оставляя меня смотреть в его взъерошенный серебряный затылок. — Вместе с детьми. Их задержу я.
Глейстиги уже встали, и теперь их недвижные глаза изучали взглядом пришельца с Эмайна.
Пускай лица всех троих по-прежнему ничего не выражали — мне показалось, что чёрная тварь пришла в замешательство.
— Лучше детей увези. Сами они не уйдут. — Мама выхватила ещё одну карту из колоды. — Я всё равно труп, ты знаешь это лучше меня.
— Вы…
— Лайза. Эш. — Она почти рычала. — Забери их!
Тот промолчал.
В следующий миг он уже снова был рядом. Одной рукой обхватил меня за талию, другой схватил Эша за руку — и поволок нас к двери в гараж.
— Нет! — я брыкалась, но тщетно: хватка фейри была стальной. — Мама!
Последнее, что я видела, прежде чем дверь в дом захлопнулась сама собой — как мама кидает нам вслед карту, горящую зелёным пламенем. Из-под дверного косяка пробилось изумрудное сияние, и стены дома содрогнулись.
Нерушимая Печать. Теперь никто не войдёт в дом, запечатанный маминым заклятием, и не выйдет из него.
Но гаража с его открытыми воротами, судя по всему, это не касалось.
— Дай сюда. — Фейри легко разжал мой кулак: оказывается, я всё ещё сжимала в нём ключ от мобиля. Отключив сигнализацию, открыл переднюю дверцу. — Эш, сможешь увезти Лайзу?
Тот молча кивнул, безропотно наблюдая, как пришелец бесцеремонно усаживает меня на сидение. Меня трясло, но я уже не сопротивлялась. Понимала, что всё равно бесполезно.
Мы маме уже не поможем. Никак. Даже если очень захотим.
Эта Печать не зря называлась Нерушимой.
— Вперёд. — Фейри кинул ключ брату. — Я помогу вашей матери. Только быстрее, ладно?
Эш без слов рванул к водительской двери.
Когда мы выехали из гаража — задним ходом, прямо к деревянным воротам в сад, не тратя время на то, чтобы их открыть, — я смотрела вперёд, перед собой. Фейри какое-то время ещё наблюдал за нами из гаражного полумрака.
Затем снова исчез.
Снеся ворота, Эш круто вывернул руль, развернул мобиль — и мы устремились по пустынной дороге прочь из города.
Я уставилась в зеркальце заднего вида на улицу, освещённую фонарями, и дом, остающийся позади. Яркая подсветка сенсорной панели рядом с рулём расплывалась в горячем мареве, заволочившем глаза. Странно — кроме слёз, ничего. Ни боли, ни страха.
Будто все чувства разом замёрзли.
Когда сам дом уже скрылся из виду, я всё-таки не выдержала и оглянулась.
А миг спустя где-то над нашим садом беззвучно взметнулось огромное облако дыма и синего огня.
  
— II —
 
— КОГДА-ТО ~
— Смотри, не засиживайся!
Обычная квартирка в многоэтажном доме. Девушка идёт по коридору с пёстрыми рыжими стенами к двери в свою комнату, — а в спину ей летит строго-заботливый крик.
— Конечно, мам, — скучающе отвечает девушка, дёргая дверную ручку.
— Знаю я тебя, опять до пяти утра будешь…
Она уже не слушает: закрывает дверь матового стекла, и та заглушает любые звуки снаружи. Щёлкает выключателем, и лампа высвечивает голые бетонные стены, мгновенно покрывающиеся весёленькими зелёными завитушками на салатовом фоне.
И не скажешь, что лишь иллюзия настоящих обоев.
Девушка смотрит в окно — огромное, во всю стену, за которым мерцает огнями города фиолетовая ночь. Потом садится за письменный стол и выкладывает перед собой графон, над которым миг спустя вспыхивает большой экран.
— А у вас такой интересный мир, Вэрани…
Девушка рывком вскакивает, едва не опрокидывая стул.
Коул сидит на кровати, поверх покрывала, поджав под себя босые ноги. Как у себя дома.
И улыбается.
— Как ты сюда попал?!
— Пришёл следом за вами. Нам нетрудно оставаться невидимыми и неслышными. — Коул легко поднимается на ноги: тонкий и изящный, как натянутая струна. — Но прежде чем вы позовёте на помощь родных, молю выслушать меня. Я предлагаю сделку.
Девушка отступает на шаг ближе к двери — не напуганная, но даже у каменных статуй в лицах зачастую бывает больше эмоций.
— Говори.
— Вы первая, кого я встретил в этом мире. И вы вызываете у меня… доверие. По некоторым причинам я не хочу останавливаться в… как это у вас называется… отелях? Да, кажется так. Есть я буду в городе, но мне нужна крыша над головой. И тот, кто сможет ознакомить меня с достопримечательностями Харлера. — Коул достаёт из кармана плаща небольшой бархатный мешочек, похожий на кошель. — Если вы согласитесь приютить меня на две недели — не бойтесь, никто из ваших родных обо мне даже не узнает — я щедро расплачусь с вами. Вот этим.