Слезы (СИ)

Они отправились в путь вскоре после отъезда Фелиции и Фила, через два дня. Констанция была счастлива, что переезжают. Тот особняк ей очень нравился, на юге всегда царило лето, там был хороший, мягкий климат, и целый год стояла одна и та же температура, колеблясь совсем чуть-чуть: выше или ниже на несколько градусов, не поднимаясь выше тридцати трёх по Цельсию. Конни не терпелось оказаться там вместе с мужем и Адрианом, к которому на самом деле очень привязалась и даже полюбила, как своего родного.
В день отъезда Джеральд выглядел каким-то напряжённым. Он пристально следил за сыном, будто бы чего-то боялся. Наблюдал за ним и постоянно о чём-то задумывался. Конечно, бедняге приходилось трудно! Ему хотелось признаться сыну, но не знал, как. Юноша не поверил словам, сказанным в письме… Что бы это значило? Что вообще им не верит? Или, что не хотел бы, чтобы это оказалось правдой? А Адриан же в день отъезда был просто никакой: куда поставят, там и стоит, куда посадят, там и сидит…!
Переезд дался бывшему невольнику тяжело. Всё было ему непривычным, непонятным… Он чувствовал себя не в своей тарелке. Констанция на вокзале тут же взяла его под руку. Хотя молодой человек уже привык к её очень странному к себе отношению и к ласковым прозвищам, какими матери зовут своих сыновей, но никак не ожидал, что всё это продолжится и на людях. Конни сжала его руку, давая понять, что никуда его не отпустит. Многие оглядывались им в след, и тогда Адриану казалось, что все поражаются, что леди идёт под ручку с рабом, и ему становилось невероятно стыдно, считая, что позорит её. На самом деле прохожим было глубоко плевать на них: у всех были свои проблемы и свои дела, и станут они ещё обращать внимания, кто и с кем что делает! Просто Констанция и Джеральд одели его ни, как раба, и если люди и обращали внимания на прекрасного молодого человека, то у них в мыслях не было, что это невольник. И тут же забывали о нём, а Адриан-то думал, что все над ним смеются! «До чего красивый!» — сказал кто-то, а Констанция услышала, и ей стало очень приятно. Томас, которого решили взять с собой в самый последний день, идя рядом с хозяином позади, наблюдал за ними и посмеивался над наивностью Адриана.
Как помнят дорогие читатели, после ранения и последних событий Адриан стал очень замкнутым. Он почти не улыбался, его прекрасные глаза всегда смотрели печально. И без того очень скромный, молодой человек стал искать одиночества, чтобы быть как можно более незаметным. А тут, на вокзале, ему это, конечно же, не удавалось. И это мучило его.
В первом классе, где они ехали, персонал и другие путешественники сделали почему-то выводы, что это богатая семья, которая возвращается домой. Джеральду было стыдно перед Адрианом, он раскаивался и не знал, как загладить вину. А Конни по-прежнему обращалась с пасынком с лаской и любовью. Томас вёл себя очень вежливо и уважительно.
— Наверное, родители забирают сына домой, — дабы скоротать время, рассуждали другие люди. — Учится, видимо, где-то и натворил дел, вот отец с матерью и решили увезти его на время домой!
— Ну-ну, а отец, видать, всё ещё не может отойти от его выходок. Смотрите, будто бы ссора между ними произошла какая-то, а он не знает, как ему подступиться к сыну…
— … или, что ещё от того можно ожидать! — добавил кто-то.
— А мать уже простила, так обхаживает сыночка-то!
— Ага! Точно! А он-то красавец! Знает себе цену, наверняка! Глазки опустит, реснички длинные, мама его за ручку держит, что-то ласково ему говорит, а тот даже не улыбнётся! Видимо, считает, что прав был, что несправедливо его из колледжа забрали домой, а у него там далеко идущие вперёд планы имелись, нацеленные на веселье и разгильдяйство.
— Да-да! — вторил кто-то. — А этот четвёртый, видимо, в сговоре со своим молодым господином. Наверное, вместе с ним послали, чтобы следил за их кровиночкой, а тот не устоял перед его обаянием и позволял ему вместо того, чтобы учиться, выкидывать номера. А парень, безусловно, скорее всего, ещё и всеобщий любимец, и немудрено с такой-то красотой!
— Да-да! Мы такими не были! Мы знали, что родителей нужно уважать.
— Да, определённо, молодёжь сейчас другая! — откинувшись о спинку дивана заявила дама с пенсне.
— Да-да, и я говорю! — подхватил мужчина, который и завёл этот разговор. — А они, может быть, ещё и дворяне… Видимо, из какого-то итальянского или испанского древнего рода! Похожи. Вот сынок и показал всем свой темперамент! Преподаватели, наверное, этого никогда не забудут!
В этот момент Джеральд совершенно случайно посмотрел в их сторону, и говоривший подумал, что тот услышал и таким образом делает им замечание (на самом деле ничего он не слышал из-за рельсов, к тому же те говорили шёпотом). Не зная, как выйти из некрасивой ситуации, пассажир сказал Джерри первое, что пришло ему в голову, чтобы задобрить и показать, мол, мы ничего плохого тут не говорим:
— У вас очень красивый сын, сэр!
Джеральд сначала не расслышал и подумал, что у него спросили время и, посмотрев на часы, сказал. Констанция что-то обсуждала с управляющим (со стороны казалось, что это они что-то обсуждают втроём: она, Томас и Адриан) и не обратила внимания на соседей.
— Спасибо, сэр! Сэр, у вас очень красивый сын!
— О! Спасибо! Я знаю!
— И он знает, наверняка!
Джеральд, постоянно размышляющий, как бы ему признаться Адриану, что является его отцом, невольно при этой фразе вспомнил о своей проблеме.
— Нет, не знает… — сам не понимая кому, сказал он.
— Да знает! — заверил его незнакомец. — Что он, по вашему мнению, в зеркало не смотрелся?
Джеральд вконец ступил:
— Думаете, мы похожи?
Мужчина же подумал, что тот просит похвалить и себя за одно. Мол, если говорите, что красивый сын, скажите, что он весь в меня, то есть, что я тоже очень даже ничего! Сосед задумчиво посмотрел на него, не зная, что ответить, — а его и так мучило чувство вины, думая, что тот всё слышал, — и заявил:
— Ну, я думаю ваш сын, определённо, знает, что он красавец, каких поискать! И…и что чем-то похож на вас…!
Тут до Джеральда дошло, что сосед имел в виду, что Адриан знает о своей красоте, а ни, кто его отец, и засмеялся над собой.
— Да нет! Он очень у нас скромный!
— А-а-а-а — протянул сосед тоном, а «они все так говорят, а на самом деле в курсе всего».
И, по его мнению, их теория с колледжем, с гувернёром и оторвой-сыном подтвердилась окончательно.
  
Глава 14. Океан и роза
 
Они приехали рано утром на океанское побережье, и город встретил их хорошей погодой. Роскошный особняк, кажется, заждался своих хозяев.
— Фелиция обещалась приехать позднее, — сказал Джеральд, едва зайдя в дом.
— Да? А что так? Что-то она и на ранчо побыла так мало!
— Я подозреваю, у неё там любовь новая…
— Любовь? Ну, что же… В таком случае я была бы за неё счастлива! Бедняжка! Сколько можно оплакивать своего мужа?
— Только, я надеюсь, Фил не приедет с ней!
— Почему? Я думаю, приедет! Если не вперёд неё! И знаешь, что, дорогой, отцепись ты от него наконец! Забудь уж: ты старше и умнее!
По их планам позднее должны были приехать Эйлин и Геральдина в сопровождении Эвелины и Мартина.
Констанция до того, как узнала правду о муже, тянулась к Адриану и сама не знала, почему. Ей было стыдно из-за этого. И в большинстве случаев после того, как что-то сделает для него доброе, находила повод за что-либо попрекнуть. Теперь из-за этого женщина чувствовала угрызения совести. Юноша, которого она считала приёмным сыном, этого, кажется, не помнил, и Конни даже умудрилась с ним сблизиться. Он её не боялся, мог что-то спросить, сам начать разговор и дольше, чем другим позволять обнимать себя. Таких людей у него было только двое: леди Констанция и Фил. Почему-то этот факт в их странной семье считался милым показателем доверия со стороны всеобщего любимца.
В первый же день приезда госпожа повела пасынка на набережную: ей хотелось показать ему океан. И океан очень впечатлил его. Какой у него был цвет! Шум прибоя, белый песок и огромные валуны, будто бы оброненные каким-то гигантом на землю. Об эти камни бились океанские волны и разбивались о них на тысячи брызг. И зелёные горы вдали, и цветущие деревья, и бесподобный цвет воды…! Как всё это было прекрасно!