Скрытые чувства

— Мне мама рассказывала, — тихо добавила девочка.
— Вы знали о них, — возмутилась я, — и полезли в чужой двор?!
— Я не знала! Отстань от меня.
Фелиса села прямо на крыльцо ко мне спиной и скрестила ноги. Ее потряхивало от всего пережитого, и я силой воли удержала в себе новый вопрос. Мы и так много всего наговорили друг другу.
Особенно я.
Нет, раздражение не прошло, я по-прежнему злилась на девчонку — именно она виновата в том, что мы оказались в такой заднице. Но еще больше злилась на себя за то, что потеряла контроль. В первый рабочий день. Не говоря уже об административном штрафе и строчки в резюме: «Опыт работы домушницей».
Не о таком я мечтала.
Поэтому лучше было ждать полицию молча, и я предпочла смотреть на кованые ворота. Дождь закончился и небо просветлело, но легче не стало. В придачу к содранным ладоням теперь болела лодыжка (наверное, вывихнула, когда спасалась от монстров).
Успела продрогнуть до костей, прежде чем за поворотом показались две машины. Одна лиловая с черными линиями на боках — полицейская, а другая — стильная черная. Полицейские высыпали из своей, но не торопились к задержанным, дожидаясь, пока остановится вторая. Я едва успела подумать, что, по-видимому, приехал владелец особняка и придется объясняться не только с полицией, но еще и с ним, как дверь черного авто распахнулась.
Из машины вышел Ладислав Берговиц.
Нет!
Нет-нет-нет!
Только не он.
Берговиц свистнул, и шэмы поползли к нему, уселись в ногах.
Он что… владеет этим домом?!
Тогда я точно ничего не понимаю. Если дом принадлежит Берговицу, то почему мы все это время сидели в ловушке? И почему не могли просто войти внутрь, а залезли сюда через ограждение? Ну и самый главный вопрос, интересующий меня больше всего: какого лакшака на нас напали эти монстры?!
Бросила быстрый взгляд на Фелису, но девчонка ушла в глухую оборону. Не только внешне: среди ее чувств ярко просматривались усталость и отрешенность, в сторону отца она даже не посмотрела. Ну конечно! Ей-то без разницы: Берговиц поорет, может, посадит под домашний арест на пару дней, но потом обязательно простит. Все-таки родная дочь, и, судя по поведению девчонки, которое я успела испытать на себе, ей позволяют многое. А что прикажете делать мне?
Чувствуя, что внутри снова просыпается ярость, попыталась кое-как запихнуть ее обратно, глубоко вздохнула и поднялась навстречу Берговицу.
По приказу ящера шэмы скрылись за домом, а он сам приблизился к нам.
Дар по привычке потянулся к нему и в очередной раз бессильно натолкнулся на стену спокойствия и равнодушия.
Это раздражало больше всего!
Сверкающие пруты ловушки растаяли, выпуская нас на свободу, но легче не стало. В воздухе витало напряжение, бьющее по нервам.
— Фелиса, возвращайся в свою машину. — Голоса Берговиц тоже не повысил, но девочка вздрогнула. Несмотря на то что обращался к дочери, смотрел ящер на меня: сдержанно, холодно, отстраненно. — Встретимся дома.
Девчонка вполне могла закатить скандал, но сейчас просто подчинилась, обхватила себя руками и без лишних слов направилась по дорожке, по которой мы пришли.
Сбежала.
На этот раз я не спешила следом за ней. Мне было что сказать хозяину дома, и не терпелось сделать все это прямо сейчас.
— Потрудитесь объяснить, что произошло, — подлил масла в огонь своим приказом Берговиц.
— Легко, — вздернула я подбородок. — Только уточните, с какого момента начать? С того, что ваша дочь лезет в ваш собственный дом через забор, хотя по идее должна воспользоваться ключами, чтобы туда попасть? А может, с того, когда на нас напали ваши монстры? Кто вообще додумался держать здесь подобных зверей? А если бы они нас сожрали?!
Меня трясло, не то от холода, не то от ярости, замешенной на всех «веселых» событиях этого дня. И на его равнодушии.
— Итак? — Он пропустил мои слова мимо ушей со свойственной ему непробиваемостью. Холодный взгляд вонзился в меня и вышел между лопаток.
— Вы что, меня не слышали?! — выпалила я прямо ему в лицо. — Мы могли пострадать! Ваша дочь могла пострадать!
Где-то же у него есть чувства?! После выходки Фелисы он должен рвать и метать. Мой отец за меньшее грозил мне ружьем и заставлял чистить стойла лакшаков. А этот спокоен! Этому, выходит, плевать, что его дочь чуть не разорвали клыкастые твари!
— Сейчас вашей жизни угрожает разве что насморк. Идемте, — приказал Берговиц, кивнув на черный автомобиль.
— Никуда я с вами не пойду! — Я сжала кулаки.
Он шагнул вперед, стремительно, едва уловимо, навис надо мной, несмотря на то что стоял на две ступеньке ниже. Видимо, чтобы я почувствовала себя маленькой и ничтожной. Но я не почувствовала! Разве что совсем чуть-чуть.
— Хватит с меня на сегодня монстров, — категорично заявила я.
— Они в вольерах, — уточнил ящер. — Пока что.
Он что, совсем бесчувственный?! У всех есть эмоции! Даже у Беглеца были, я обходила все его блоки. С трудом, но обходила. Чем Берговиц лучше?
Поэтому сейчас я собрала все силы и обрушила на его защиту.
Всей мощью, на которую была способна.
У меня почти получилось: я коснулась огненной вспышки, поймав отголоски чувств, но затем в голове словно взорвалась бомба. Тысячи болезненных игл вонзились в кожу, концентрируясь в висках. Ужалили так, что я успела только охнуть.
Рывок — и я врезалась в каменную грудь ящера.
Его ладонь легла на мою шею, обжигая, не позволяя двинуться с места. Сердце сбилось с ритма, заколотилось с бешеной силой: я чувствовала его сумасшедшую пульсацию там, где пальцы ящера касались кожи. Обманчиво мягкое легкое прикосновение и пружинящий, опасный нажим когтей. Боль схлынула, сменилась бегущим по венам жаром, собравшимся внизу живота.
— Никогда. Больше. Так. Не делайте, — не то прошипел, не то прорычал ящер мне в лицо.
Чешуйки на его скулах посветлели, а взгляд словно вобрал в себя тьму, в которую я упала. Дрожащая, возбужденная и потрясенная реакцией своего тела. И не только своей: я прижималась к Берговицу в самом что ни на есть интимном смысле, чувствуя ответное желание мужчины.
Меня отпустили раньше, чем я успела осознать эту мысль.
— Садитесь в машину, — коротко приказал Берговиц, буквально стаскивая меня с крыльца. — Немедленно.
Его голос звучал глухо и отрывисто, из-под налета цивилизованности проступил хищник, гораздо более пугающий и опасный, чем шэмы, едва не сожравшие нас с девчонкой. Один его взгляд подтолкнул меня к машине, а после на пассажирское сиденье. В контрасте с черным цветом кожаный салон оказался кремовым. Внутри было тепло, даже жарко, пахло лаброй (древесной смолой, которую привозят из Ларии) и морской солью. Я отметила это в каком-то отупении, в себя пришла, только когда ящер переговорил с полицейскими, занял свое место за рулем и завел автомобиль.
Пожалуй, именно сейчас я по-настоящему осознала случившееся.
Он ощутил мое вмешательство. Но как?! Дар эмпата ловят только эмпаты, остальные ничего не чувствуют.
Впрочем, это не самая страшная моя проблема.
Я залезла в чужой двор.
Я подвергла опасности жизнь своей подопечной.
Я сама чуть не погибла.
В довершение ко всему я наорала на своего босса и назвала его монстром. А еще пыталась взломать его эмпатические щиты.
И это если не считать такой мелочи, как то, что я хочу Ладислава Берговица.
Финиш.
Проще всего было сделать вид, что ничего не произошло. Я просто перетрудилась, я молодая женщина, а он видный мужчина, пусть даже ящер. Но киронцы меня никогда не интересовали. Точнее, не возбуждали… Точнее… Гадство! Сейчас же меня штормило от его запаха, от сдержанной холодности его голоса, от воспоминаний о прикосновении горячих ладоней сквозь тонкую ткань. Хотелось повторить эту грубую ласку, почувствовать, как его руки скользят по обнаженной коже, сдавливают ноющие, торчащие соски, гладят живот, разводят в сторону ноги, с силой сжимаются на бедрах, чтобы приподнять их и…