Кофе с дождем (СИ)

— Я тебе повторяю, — проговорил отец. — Вали, сука, на хуй с моего дома, педрила! Сына у меня больше нет! Был… и умер… Не знаю, про кого ты говоришь! Нет сына у меня больше!
— Д… Т… — заикнулся было Паша.
— А второй заряд будет тебе в ебало! — предупредил отец и направил ружье прямо Паше в лицо.
— Петрович, алкаш ты поганый, опять нажрался! — закричала здоровая тетка с соседнего дома. — Опять стреляешь! Я уже участковому написала, я прокурору напишу! Я к депутату пойду! Я на телевидение звонила! Я… Мы все подпишемся! Все дома! Тебя посадят, полудурка! Я тебе обещаю! Я тебя закрою, мандюк ты этакий! И ружье твое поганое…
— Вали на хуй! И дорогу сюда забудь! — не обращая внимания на крик, прошипел отец.
Чем кончилась вся эта мерзкая безумная сцена, Паша не помнил. Осознание реальности вернулось к нему, только когда он подъезжал к дому.
Денис все так же валялся на заднем сиденье, молча держась за голову.
«Внимание! Время инъекции!»
Эта вибрация в часах оказалась такой неожиданной, что Паша чуть не съехал с дороги. Буквы заворожили его. Он испугался.
Бросив машину с Денисом во дворе, он помчался в дом за уколом.
Увидев шприц, Денис побелел и забился в истерике.
— Нет! Нет! Уйди! — орал и брыкался Денис.
Паша залез в салон, оседлал его, но Денис выкручивался и вырывался.
— Убивают! — истошно завопил он. — У-би-ва-ют! Помогите! Меня убивают!
— Заткнись! — пыхтел Паша, зажимая ему рот ладонью. Но влажная от пота ладонь скользила по такому же влажному лицу.
— Убивают! — визжал Денис.
Укол пришелся ему в основание шеи, куда-то в ключицу.
Он тут же замолк и расслабился. Тяжело дыша, Паша вывалился из машины на траву.
Когда он поднялся, на глаза ему попался пустой шприц. Лицо его вдруг стало страшным. Глаза остекленели. Он затрясся и издал жуткий крик. Зарычал, схватился за дверцу и стал пинать по колесу.
Не контролируя ярость, он промахнулся и заехал голенью по бамперу. Дикая вспышка нестерпимой боли разодрала все его нутро.
— Блядь! — вскрикнул Паша и повалился на траву. — Ай! — не в силах больше терпеть, он скрючился и заплакал. — Ай… — опять прохрипел он, сжимаясь от боли, и только тогда замолк окончательно.
Денис спал в машине. Прохладная ночь поднималась с земли. И все вокруг было тихо и спокойно. Все было как и всегда.
====== Глава 10 ======
Превозмогая боль в ноге, он занес Дениса в спальню и уложил на кровать.
Уже стемнело. Тучи заволокли небо, и этот вечер обошелся без долгого заката.
— Кто рассказал? — сидя в темноте перед кроватью, шептал Паша. — Кто мог рассказать? Что за сука? Везде враги! Везде, всюду предатели! Кто рассказал отцу? Я что, совсем потерял бдительность? Блядь! Ну так это же мой дом! Мой дом! Неужели же даже в своем доме я не могу расслабиться? Неужели даже тут должен оглядываться? — он посмотрел на притихшего в темноте Дениса. — А все же увидели. Все же… где-то подсмотрели… Но кто? Кто постоянно в доме? — он задумался, подошел к окну и увидел на газоне свет из окон столовой. — Маринка! Она всегда в доме! Ходит везде! Все знает. Все видит! — он нахмурился. — Ну пиздец тебе!
Спустившись на первый этаж, он завернул на кухню и сел за стол.
Марина, видная блондинка лет сорока пяти, была у него на должности домработницы, готовила и убирала. Паша жил один и в быту был непривередлив.
На кухне приветливо горел свет. Играло радио — какая-то попса восьмидесятых.
Марина, оперевшись о подоконник, разговаривала с кем-то по телефону, уставившись в прохладный вечер за окном.
— Ой! Павел Сергеич, а я вас и не услышала! — засмеявшись, ахнула она. — Я перезвоню, — шепнула она в трубку и выключила телефон. — А вы кушать хотите? А у меня борщ зеленый есть и котлеты. Или вы не хотите плотно… на ночь? Чайку вам? Шарлотка еще есть…
Паша кивнул, думая о своем. Тут же перед ним появился чайник, сахар, тарелка с шарлоткой…
Он смотрел на все это молча. И вдруг яростным движением снес все с дубовой плиты стола, схватил нож, и сжав горло домоуправительницы, прижал ее к двухметровому холодильнику.
— Ты сдала Дениса? Ты рассказала?! Отвечай! Кроме тебя, некому! — заорал он в перекошенное страхом лицо.
— Нож! Убери нож, Павел Сергеич! Все расскажу, только нож убери!
— Не указывай мне, сука, что мне делать! Ты — пиздоболка?! Ты?! Отвечай!
— Я… Я! Я скажу! Только нож… Ножа не надо!
Как бы ярость ни кипела в нем, он все же согласился, что нож тут явно лишний и отшвырнул его под духовку.
— Ты напиздела?! Дура проклятая!!!
— Я не хотела! Это случайно!
— Случайно?! А я вот тебе голову разобью, тоже случайно!
— Не бей! Только не бей!
— Убью!
— Я… Я не знала! Я не хотела! Это случайно вышло! Случайно, Богом клянусь!
— Случайно?!
— Я пошла… А мы же соседи… Мы с ним соседи! У нас дома рядом. Забор к забору. Я ж его знаю! Мы же как одна семья! Мы же жили у них, когда наш дом сгорел! Мы же жили у них. Я же Дениса знаю с малых лет! Я же его Любе памятник ходила заказывать! Я, самолично!
— Какой Любе?! Что ты несешь, идиотка?!
— Матери его, Денисовой! Любови Алексеевне! Она от рака умерла уж четыре года как тому… От рака умерла… Мы подруги были… От рака… Схоронили, уж вот пятое это будет лето!
— От какого рака?! Что ты… Ты мне… Ты по делу говори!
— Так я ж и говорю! Ты только не бей! Я все скажу! Я же рассказываю! Мы же соседи! Я же отца-то его знаю уж тридцать лет! Петрович… Он же… Они же у нас на свадьбу стулья брали… У них стульев не хватило. Мы всегда были как одна семья!
Паша тяжело дышал, набычившись, абсолютно не поспевая за потоком информации.
— И я пришла с работы и вижу Петровича в огороде. И говорю ему: «У нас-то горе какое! Дениска-то хотел удавиться! Дениску-то из петли вытащили!» А он… А он такой: «Что же, издеваются там над ним, что ли? Мучают? Обижают? Бьет его этот… блондин-то?» А я… А я и говорю: «Нет! Что ты! Никто его не трогает! Они полюбовники!»
— Дура!!! — взревел Паша.
Марина упала на колени.
— Идиотка! Манда тупая! Ну кто просил тебя?! Какого хера вообще лезешь не в свои дела?!
— Черт дернул за язык! Само вырвалось!
— «Само»!!! Вот же тупое бабье племя! Вот же идиотка! — Паша схватился за голову.
— Прости! Прости ты меня! — заламывая руки, умоляла Марина.
— Свали с глаз долой, — поморщившись, как от зубной боли, отмахнулся Паша.
Он не помнил, как и куда она ушла. Не помнил, как поднялся в спальню и лег рядом с Денисом.
В голове словно гудела раскаленная печка. В ушах звенело, во рту все пересохло.
«Опять капает по подоконнику… — устало подумал Паша, слушая грохот капель за окном. — Погода эта надоела. Дождь, ветер. Башка трещит… Нервы…»
Он был уверен, что не уснет, но сам не заметил, как уснул.
Ему приснился Денис в крови и какой-то грязной черной одежде. Они стояли посреди солнечной улицы и поначалу разговаривали вполне сносно, но потом Денис вдруг разозлился и стал кричать. Паша испугался, и сердце застучало так сильно, что разбудило его.
Он проснулся весь в поту. Один.
Только начало светать. Проклятые тучи разошлись, и небо было синее и холодное. Где-то уже розовела заря, он не видел ее, но чувствовал.
Пустая кровать и одинокая комната так ужаснули его, что Паша вскочил и оглянулся, тяжело дыша.
— Денис! — ахнул он не своим голосом.
В темной ванной мелькнула чья-то тень, но это был всего лишь призрак. Пустая комната спала впотьмах.
— Денис! — умоляюще позвал он, но все было тихо.
— Денис!!! — закричал он с балкона, и, испугавшись своего крика, забежал в комнату.
Его знобило. Трясло. Наверное, в первый раз в жизни он не знал, что ему делать.
Он побежал вниз. Начал шариться в каких-то ящиках. Сначала сам не понимал зачем, потом понял — он искал фонарик. Но тут до него дошло, что ночь уже истлела, и почти рассвет, и можно обойтись и без фонарика… Он бросил поиски и побежал по всему дому.