Львы и Сефарды (СИ)

Я дергаю его обеими руками.
И слышу стук.
Через провал перекидывается тонкий деревянный мост. Светильник в моей руке зажигается сам по себе. Я ставлю его на место и осторожно перехожу через пропасть. Как только я оказываюсь на той стороне, свет гаснет, а мост исчезает внизу, будто бы его и не было. Пару секунд я все еще смотрю назад. Как будто я опять отрезала себе пути. И пускай я вижу рядом с собой такой же хитрый светильник с кольцом, я понимаю: назад я прежней не вернусь.
Я поворачиваю голову и медленно иду на свет факелов. Их много, но горят не все, как показалось мне сначала. Они висят на стенах ровными рядами, и, подойдя к первому, погасшему, я вижу над ним табличку с надписью.
«Савитар Деверро»
Имя изначального Стерегущего, родоначальника их линии. Следующий факел — горящий — также носит чье-то имя. И так — каждый из них. А я вдруг понимаю: те, что горят — еще среди живых. Те же, что погасли — это память. Я хожу между проблесками света и пятнами темноты. Здесь не только Стерегущие — здесь многие из эшри. Наверное, те, кто сделал для народа нечто особенное. Чем дальше я иду, тем меньше становится горящих факелов. Есть среди них и совсем маленькие — и все погасшие. Я даже не пытаюсь прочитать все надписи. Я просто иду вперед. Иду, пока не дохожу до двух последних факелов.
Они горят как бы отдельно ото всех, прямо передо мной. Горят совсем рядом, так что пламя одного перебрасывается на другой. Я останавливаюсь перед ними и отхожу на шаг, чтоб лучше разглядеть таблички.
«Аделар Деверро»
«Малкольм Росс»
Слезы выступают на моих глазах. Двое Стерегущих — вместе. Как было когда-то, еще до их раскола. И это — несмотря на то, что Малкольм не принадлежал к народу эшри. Когда-то они оба могли сиять. Когда-то не давали своему огню погаснуть… Тревога снова наполняет мое сердце. Аделар не погасил второй огонь. Не сбросил Мэла со счетов. А я не знаю даже, где он и с кем…
Световой регенератор?
Но подумать о нем я уже не успеваю.
Где-то далеко, за этой вереницей света, громко хлопает дверь, и на все подземелье раздается голос Аделара:
— Уэллс, немедленно сюда! Там неисправность!
Вслед за этим — торопливые шаги; Кайтен переходит на бег. Я пригибаюсь, но они меня не видят. Уэллс пролетает по коридору в нескольких локтях от меня. Там — совсем светло. Но я не могу так просто стоять на месте и ждать. О чем бы ни говорил Деверро, я знаю — Малкольм там. И будь что будет. Я не промолчу. Не остановлюсь и не предам. Я не покину.
Я выбегаю в коридор, забыв о ноге и о боли. Спина бегущего Уэллса исчезает за поворотом, и я бросаюсь следом. Деверро, наверное, тоже там. Мне нужно поспешить. Я пролетаю коридор и поворачиваю.
И замираю на месте.
Впереди меня — большая прозрачная камера со сложной металлической конструкцией посередине. На железном ложе лежит Малкольм; его глаза закрыты, а голова повернута на бок. К его ногам и рукам подсоединены прозрачные провода, по которым — я вижу — струится свет, отчего кожа Малкольма тоже начинает слабо светиться. Деверро припал к стеклу и что-то говорит Кайтену. Тот нервно оглядывается по сторонам. Я вспоминаю его разговор с матерью. По сердцу проходит нехороший холодок. Я подбираюсь ближе. Они меня не видят.
— Двери заклинило, а мощность слишком большая, идет перегрузка… — торопливо произносит Уэллс.
— Без тебя знаю, что перегрузка! — Аделар в сердцах бьет по стеклу кулаком. — Да тут сейчас взорвется все! Он же погибнет!
— И мы тоже! — Кайтен повышает голос и отступает на шаг. — Адмирал, нам надо убираться!
— И бросить его? — Деверро поворачивается к своему помощнику, и я вижу ярость в его глазах. — Вот сам и убирайся! Я отсюда не уйду!
Я, леденея от ужаса, жду, как поступит Уэллс. По всем моим догадкам, он должен остаться. Он — помощник Аделара, он не может просто так уйти, как не ушла бы я от Малкольма… Но все оказывается по-другому. Бросив на адмирала быстрый взгляд, Кайтен разворачивается и убегает прочь. Я вжимаюсь в стенку, но это меня уже не спасает.
— Данайя? — долетает до меня голос Деверро.
Уэллс, как будто не заметив меня, скрывается за поворотом. Я же сбрасываю с себя оцепенение. Мое сердце снова начинает биться. Хищная птица внутри готова к бою. Я готова драться. Защищать. Хотя бы и в последний раз.
— Адмирал!
Я бросаюсь к нему и налетаю грудью на стекло.
— Что делать, Деверро? Что?
— Надо вывести его из строя, — Он показывает на приборную панель рядом с собой. — Тогда дверь откроется аварийно. Но система сбита. Не реагирует…
От отчаяния в его голосе мне хочется кричать. Я прижимаюсь к стеклу и смотрю на Малкольма. Смотрю на Аделара. На его полное ужаса лицо. На тот самый жезл-светильник в его руке, которым он встречал нас в ту грозу. Смотрю, как его пальцы побелели, сжимая шест.
Шест…
— Дайте сюда!
Я выхватываю у него жезл и отталкиваю его самого в сторону. Древко — в обе руки, как меч. Прицеливаюсь и бью по панели со всей силы. От нее фонтаном разлетаются искры.
— Там напряжение! — кричит Деверро.
Но я не слышу его слов. Я разбиваю панель, и по ушам противно бьет визжащая сирена. Поверхность панели чернеет. Воздух наполняется запахом горелого. Система сбита, адмирал? Тогда я разобью ее. Сломаю. Разнесу до основания. Превращу в клочья и обломки… Со стороны двери доносится шипение. Свет, наполняющий Малкольма, резко гаснет. Свет резко гаснет и во всем коридоре. Двери раскрываются и застывают. Жезл выпадает у меня из рук, и я бросаюсь к Малкольму:
— Мэл!
Он меня не слышит. Я тормошу его за плечи, бью по щекам, прислушиваюсь к пульсу. По щекам катятся слезы.
— Мэл, пожалуйста… я здесь, я рядом…
— Данайя, он в порядке, — доносится из-за спины голос Аделара. Жезл снова загорается в его руке. — Он просто без сознания. Все будет хорошо.
Он подходит и отсоединяет провода от рук и ног Малкольма. Вдвоем мы поднимаем его и выносим из камеры.
— Что это за штука? — спрашиваю я.
— Наше изобретение, — отвечает Аделар. — Вернее, изобретение Талиты Уэллс, матери Кайтена. Излечивает все — и раны, и сломанные кости, и пораженное ядом… Кто ж знал, что все пойдет не так…
Мы укладываем Мэла прямо на пол позади камеры. Я опускаюсь на колени. Сзади — снова длинный коридор. Свет в руке Деверро не дает увидеть, что за ним.
— Обычно они приходят в себя спустя несколько секунд. Еще раньше, чем успеваешь все отключить, — поясняет он тоном человека, только что избежавшего страшной опасности. Его голос чуть дрожит. — Здесь… около минуты или двух. Не знаю. Подождем…
Веки Малкольма чуть вздрагивают. Он делает глубокий вдох. Аделар тут же наклоняется над ним.
— Просыпайся, друг мой, — говорит он так, что мне хочется плакать от этого голоса. — Ты в порядке. Все обошлось. Мы рядом. Я — и твоя женщина. Все позади…
Мэл открывает глаза. Я вижу его рассеянный взгляд. Почти такой же, как тогда, когда я принесла его в свой дом.
— Ты меня видишь?
Я обхватываю его шею.
— Видишь, Малкольм? Это я…
Он улыбается.
— Навеки — ты…
Деверро отступает в сторону. Я вижу едва заметную улыбку на его лице. Мы с Малкольмом не можем оторваться друг от друга. Он привстает на локтях. Косится на свое плечо.
— Все хорошо? — спрашивает Аделар еле слышно.
— Да. Не болит. Нога — немного…
— Должно пройти.
Мэл поворачивает голову.
— Спасибо.
Деверро грустно улыбается.
— Этим нас не спасти.
И направляется по коридору прочь. Мы с Мэлом все еще сидим и смотрим друг на друга. А я все понимаю: линии дорог. Я в третий раз его спасла. Теперь он прав. Такое — навсегда.
— Помоги мне встать, — просит он.
Я поднимаю его на ноги. Он осторожно опирается на ногу, делает пару шагов вперед. Видно, что хромота еще осталась — из-за сбоя в регенераторе он не успел вылечиться до конца. Но это все такая ерунда. Мое сердце бьется мерно и спокойно. Словно хищная птица сложила крылья.