Просто пришла любовь…

— У вас здорово работает фантазия, миссис Рейнер, — Ленард усмехнулся, — но в данном случае она не вызывает у меня восторга, потому что напомнила мне неприятные слова Беатрис о том, что я, женившись на тебе, просто «совратил младенца».
— Знаешь, разница в пятнадцать лет не так уж и значительна, — буркнула Клеменси, раздраженная упоминанием Беатрис. — Я имею в виду, что это не слишком ощущается в том возрасте, которого мы с тобой достигли.
— О да, ты достигла весьма почтенного возраста! Почти догоняешь меня! — Ленард рассмеялся. — Милая, ты только задумайся: тебе же всего двадцать три…
— Да, но я уже женщина… А в тринадцать была еще ребенком.
— Действительно, ты уже женщина. В полном смысле слова. — Он оглядел ее жадными глазами и улыбнулся. — В тот день, когда я впервые увидел тебя на этой веранде, у меня и в мыслях не было, что когда-нибудь мы станем мужем и женой.
— Но что же все-таки ты подумал обо мне в тот день? — нетерпеливо спросила она.
— Подумал, что ты неуклюжий долговязый цыпленок, бегающий в школу. — И он, расхохотавшись, добавил: — И что у этого цыпленка обворожительная улыбка.
Ленард нежно поцеловал ее за ухом, но даже этот легкий как перышко поцелуй мгновенно возбудил Клеменси, и Ленард это безошибочно почувствовал.
— Ведь я иногда все еще возбуждаю тебя… не правда ли? — Он вдруг торопливо взглянул на часы. — Чуть не забыл! К сожалению, Клеменси, я вынужден тебя покинуть: мне надо обязательно подписать распоряжение по зарплате для рабочих…
Когда Ленард уехал, Клеменси долго вспоминала, как он целовал, обнимал ее… Может быть, еще не все потеряно?
С наслаждением вдыхая душистый запах лета, Клеменси подумала о том, что должна сообщить Ленарду о ребенке, и как можно скорее. Может быть, даже сегодня.
Да, вдруг решила Клеменси, Ленард узнает всю правду именно сегодня вечером, когда мы вернемся с приема.
Подкрасив губы, Клеменси надела темно-синее платье, которое безукоризненно сидело на ее еще стройной фигуре.
Она взглянула на золотые наручные часы — подарок Ленарда — и увидела, что стрелки показывают четверть седьмого. На прием, устраиваемый в загородном клубе, надлежало явиться к семи, а дорога туда займет не менее получаса.
Ленард вошел в спальню как раз в тот момент, когда Клеменси безуспешно пыталась застегнуть ожерелье.
— Секундочку, дорогая, я помогу тебе. — Он подошел и ловко справился с застежкой. — Ты выглядишь фантастически.
Прикосновение его пальцев к коже, ласковый голос внезапно вызвали у Клеменси всплеск необузданной чувственности. Она едва не задохнулась, когда Ленард обнял ее, резко притянул к себе и жадно поцеловал в губы.
Солнце уже садилось, и было похоже на огромный апельсин, в оранжево-красном сиянии которого купалось все на земле — дома, трава и деревья, люди… Для Клеменси весь мир в эту минуту вдруг превратился в живое феерическое полотно, создаваемое незримым художником-фантастом, творцом-великаном. И этот фантастический, блистающий мир точь-в-точь гармонировал с ее сегодняшним настроением.
Прием, на который их пригласили, давался в честь полувекового юбилея большого загородного клуба. Билеты на мероприятие разошлись все до единого, о чем свидетельствовала заполненная до отказа огромная автостоянка перед фасадом клуба.
Ленарду с трудом удалось найти свободное место, и, выйдя из «ягуара», они направились по парадной лестнице в дом, где сверкало море огней и лилась музыка.
— Рад видеть вас, Клеменси.
Это был голос Джерри Мэйфлауэра. Личный помощник Ленарда подлетел к ним, едва они успели войти в зал для приемов. Он нежно поцеловал Клеменси в щеку, и губы Ленарда скривила сардоническая усмешка.
Клеменси глазами поискала в толпе свою лучшую подругу, хотя Ник и сказал, что у них, по всей вероятности, с поездкой в клуб ничего не получится.
Ленард принес ей бокал сухого белого вина. Клеменси не стала отказываться: он не должен догадаться, почему она теперь избегает употреблять алкоголь. Однако стоило Ленарду отвернуться, чтобы перекинуться с кем-то парой слов, как она тут же поставила бокал на столик.
— Надеюсь, ты не увлекаешься алкогольными напитками?
Услышав за спиной игривый голос, Клеменси немедленно обернулась и воскликнула:
— Кэрри! А я уже подумала, ты не сможешь приехать!
— Мать Ника согласилась посидеть с Эдвином пару часиков, и вот мы здесь. Признаться, мне чертовски хотелось выбраться из дому. Я нигде не была уже целых два месяца.
— Как поживает малыш? — вмешался в диалог подруг Ленард.
— Он-то замечательно, а вот я из-за него уже целую вечность не могу выспаться, — шутливо пожаловалась Кэрри.
Ленард улыбнулся.
— И все равно ты выглядишь замечательно.
— Признаюсь тебе честно, Клеменси, я влюблена в твоего мужа, — сказала Кэрри и демонстративно обняла Ленарда.
— Я это уже давно подозревал, Кэрри, — не остался в долгу он, — и, кстати, испытываю к тебе такое же чувство… Но к чему же все это может привести? — лукаво полюбопытствовал Ленард.
— К двум вещам. — Кэрри с улыбкой взглянула на подругу. — Во-первых, я уже попросила Клеменси быть крестной матерью нашего малыша… А сможешь ли ты, Ленард, стать его крестным?
— Почту за честь.
— А во-вторых, — продолжала Кэрри, — мы с Ником приглашаем вас на обед. — И она назвала дату.
Наступило неловкое молчание. Приглашение Кэрри приходилось на день годовщины бракосочетания Клеменси и Ленарда. На день, о котором Клеменси старалась не думать.
— Я… не знаю, Кэрри, — пробормотала она, не осмеливаясь взглянуть на Ленарда.
— Ну что ж, взвесьте все «за» и «против», а потом сообщите о вашем решении. Мы еще будем здесь. — Кэрри пожала плечами. — Просто у нас с Ником запланировано на этот день барбекю… Ничего, правда, особенного не будет. Обычная семейная вечеринка…
Кто-то подошел к ним и отозвал на минутку Ленарда. Кэрри взяла Клеменси под руку и спросила шепотом:
— Разве ты еще не сказала ему о ребенке?
— Не было подходящего момента… Я собираюсь сказать ему об этом вечером.
— Прекрасно. Я просто сгораю от нетерпения сообщить вашу замечательную новость Нику.
К ним приблизился Ник, и Кэрри мгновенно сменила тему разговора:
— Эдвин проплакал вчера всю ночь…
Мимо них проходил официант, и Клеменси взяла с подноса стакан апельсинового сока.
Неожиданно она увидела в другом конце зала Беатрис. Как всегда, та была одета броско, с максимальным эффектом на публику. Сегодня она явилась в длинном черном облегающем платье с глубоким декольте.
Заметив, куда устремлен взгляд подруги, Кэрри тихо сказала:
— Полагаю, тебе известно, что Беатрис ушла от мужа.
— Я что-то слышала об этом. — Клеменси постаралась сделать вид, будто затронутая тема ей безразлична.
— Не предполагала увидеть ее здесь сегодня, — продолжала Кэрри. — Я слышала, на эти выходные она ездила в Сан-Франциско, чтобы дать поручение адвокату начать бракоразводный процесс.
Клеменси похолодела.
— Значит, они действительно разводятся? Как ты узнала об этом?
— Ты же знаешь, у нас новости моментально разносятся по всей округе. Ходят даже слухи, будто Беатрис собирается вернуться сюда… хотя она и твердила во всеуслышание, что ей эти места осточертели.
Ей не нравятся эти места, но нравится Ленард, уныло подумала Клеменси. Но в следующую секунду, отбросив мрачные мысли в сторону, она уже вспоминала, как Ленард целовал ее сегодня в спальне, с каким пылом занялся с ней любовью. Но, может быть, этот пыл появился в нем только потому, что Беатрис уезжала в Сан-Франциско? Так сказать, на безрыбье и рак рыба?..
Клеменси была отвратительна самой себе из-за того, что она подозревала мужа в измене. Но, с другой стороны, зная его любвеобильность, ей было трудно пересилить себя. Возможно, Ленард виделся с бывшей любовницей, но не возобновил с ней интимные отношения, потому что хотел оставаться верным ей, Клеменси, до окончания срока их брачного контракта? Или подобное предположение невероятно наивно?