Ендрек и другие (Повесть)

Иолька-Золушка с трудом втиснулась в карету, и хорошо еще, что она держалась за края коляски, иначе вылетела бы из нее, потому что Рыбка слишком сильно рванул. Но, когда она уже устроилась как следует, мы снова затопали, заржали и — но! — поехали как будто бы на бал.
Наше представление понравилось всем. Первоклашки теперь все время останавливают нас в коридоре и пристают с вопросами, когда снова в театре будет сказка о той девочке, которая ехала в карете. Директор тоже нас похвалила. На линейке она сказала:
— Наши артисты просто молодцы! Большое им спасибо!
И все снова начали хлопать в ладоши, даже ребята из старших классов. Хотя они и не видели нашего представления. Мы с Рыбкой жалели только об одном — что наше выступление было таким коротким. В следующий раз мы попросим учительницу дать коням роль побольше.
Уж она наверняка что-нибудь интересное придумает.
  
 
 
 
Я славный мальчик и хороший товарищ
 
еред уроками наша учительница сказала: — Сегодня к нам придет новый ученик. Он приехал из Вроцлава. Его родители уехали работать в другую страну, а он живет у бабушки и будет ходить в нашу школу. Постарайтесь ему помочь и примите его как хорошие товарищи. Надеюсь, что все будет в порядке.
Мы даже обрадовались появлению нового ученика и обещали учительнице все, что нужно. Она тоже была довольна тем, что мы рады, и рассказала нам о том, какой новенький мальчик воспитанный, как прекрасно учится, что в табеле у него одни пятерки и что мы наверняка подружимся… ну, и дальше в таком же духе. Когда учительница закончила, встал Вальдек и заявил, что она может не беспокоиться, потому что он сам готов заняться этим новеньким, и все будет о’кей!
Когда учительница услышала это о’кей, вот тут она по-настоящему забеспокоилась. Дело в том, что Вальдек самый большой хулиган в нашем классе.
Маме Вальдека часто приходится являться в школу и выслушивать, что там нового Вальдек натворил. Слушать такие вещи не очень-то приятно, и, вероятно, поэтому мама Вальдека всегда грустная и никогда не улыбается.
Вот почему учительница сразу же сказала:
— Спасибо тебе, Вальдек, но я предпочитаю, чтобы кто-нибудь другой занялся этим новеньким.
— Не хотите — не надо! Было бы предложено, — грубо ответил Вальдек и с грохотом сел за парту.
Учительница только посмотрела на него, вздохнула и начала проверять по журналу, все ли присутствуют на уроке.
Мы с нетерпением ждали новенького, и вот наконец он пришел.
С виду он был парень как парень. На нем были джинсы, за спиной ранец и голубые глаза. Понятное дело, что глаза у него были не за спиной, а там, где им полагается быть.
А вообще-то он совсем не был похож на того идеального мальчика, о котором нам рассказывала учительница. Наоборот. Я сразу сказал Рыбке, что не такой уж он примерный, этот новенький. Как только он вошел в класс, так прямо с порога начал рассматривать Ганку. Ганка Рожко — это самая красивая девочка в классе, и почти все в нее влюблены. А больше всех Рыбка.
Учительница представила нам новенького. Мы узнали, что его зовут Филипп Гарстецкий.
Потом встал Роберт, который у нас староста и умеет себя вести, и сказал:
— Я приветствую тебя от имени всего нашего класса и желаю успехов в работе и личной жизни.
Честное слово — он поприветствовал этого Филиппа, словно тот был каким-нибудь министром, но нам это понравилось, потому что на все приветствия ушло чуть ли не пол-урока математики. Я должен сказать, что после каникул все эти сложения, вычитания с трудом лезут нам в голову. Учительница даже беспокоится, что с нами будет дальше.
После того как мы так торжественно встретили новенького, учительница начала думать, куда же его посадить. В конце концов она сказала Рыбке, чтобы он пересел на третью парту к Адриану. У Рыбки даже лицо перекосилось. Адриан — такой маменькин сынок, что никто с ним не хочет сидеть. Мы его не очень-то любим.
Но он, Адриан, в этом не виноват. У него дома целых две бабушки, и они все за него делают. Из-за этого он такой растяпа, что прямо ужас какой-то!
Ну так вот, учительница велела Рыбке, чтобы он сел рядом с Адрианом, а новенькому сказала:
— Ты, Филипок, садись рядом с Ендреком. Ендрек — славный мальчик и хороший товарищ.
— Филипок — смирлипок, — буркнул Рыбка, потому что он был зол на него из-за того, что ему пришлось пересаживаться. К счастью, учительница этого не слышала. Но новенький услышал. Он посмотрел на Рыбку и показал ему язык. Потом снял ранец, сел рядом со мной и вынул из ранца тетрадь. Я тоже не очень-то был доволен тем, что от меня пересадили Рыбку. Нам с ним вместе было хорошо. Но мне понравилось, что учительница так обо мне сказала, что будто я славный мальчик и хороший товарищ, поэтому я вежливо поздоровался:
— Привет! — и отодвинулся, чтобы Филипп мог сесть поудобнее.
Филипп сказал:
— Привет! — и сел.
И начался обычный урок.
Учительница написала на доске задачу и объяснила, как ее надо решать. Я не очень внимательно следил за тем, что она говорит, потому что хотел быть настоящим товарищем.
Я вытащил из ранца племя индейцев, которое мне подарили на день рождения, и по очереди начал вынимать из коробки фигурки и ставить их на парту. Потом я толкнул локтем новенького.
— Это команчи, — объяснил я тихо. — Это вождь Ас-ко-лях, что по-индейски значит Медвежье Сердце. А вот его воины. Вождя можно узнать по украшению из перьев на голове…
У Филиппа прямо глаза разгорелись. Он по очереди осмотрел каждую фигурку, подержал в руках всех воинов и вигвамы, и даже костер и кусты. Потом мы начали на блокноте для рисования устанавливать индейскую деревню. Жалко, что прозвенел звонок и нам пришлось прерваться и выйти из класса.
На перемене мы ходили вместе с Филиппом по коридору. Он мне рассказывал о своих товарищах и спрашивал, как зовут мальчиков и девочек из нашего класса. А я по очереди о них рассказывал. Он угостил меня жевательной резинкой, из которой можно надувать пузыри. Она была в цветной бумаге с нарисованным утенком Дональдом из мультфильма и по вкусу напоминала какой-то фрукт.
Нам в школе нельзя жевать резинку, но я об этом Филиппу не сказал. Зачем его огорчать? Я не хотел быть плохим товарищем.
Вот мы и жевали ее оба и смотрели, кто из нас надует пузырь побольше и у кого он громче лопнет. Но это продолжалось недолго, потому что нам сделали замечание и пришлось жевательную резинку выбросить в мусорную корзинку.
На польском мы писали диктант. Учительница ходила по классу и диктовала, а когда она поворачивалась к нам спиной, мы одной рукой писали, а второй заканчивали устанавливать деревню. Двигалось это дело у нас медленно, потому что мы должны были все время прерываться и следить за тем, чтобы учительница не заметила, чем мы занимаемся.
Когда мы кончили писать, я посмотрел в тетрадь Филиппа и подумал: какой же он хороший ученик, если пишет как курица лапой? А к тому же делает ужасные ошибки. Я хотел одну ему даже показать, чтобы он исправил, но не успел, потому что учительница как раз подошла к нашей парте, посмотрела на мою и Филиппову тетради и нахмурила брови. Тут она остановилась, взяла мою тетрадь и начала в ней что-то подчеркивать красным карандашом. Подчеркивала, подчеркивала и все больше хмурила брови. А когда отдала мне мою работу, я увидел, что в диктанте полно ошибок.