У кошки девять жизней (СИ)

— Конечно, — парень пожал плечами, — рад тебя видеть, Эвелина.
Девушка кивнула. Я мельком взглянула на нее и заметила улыбку на ее губах. Мной овладело любопытство. Что за парень? Родственник? Впрочем, скоро я все узнаю.
Этьен посмотрел на меня и неожиданно я вдруг преисполнилась к нему неприязни, такой сильной, что едва сдержала гримасу. Странно, меня никогда не отталкивал внешний вид. Может быть, мне не понравился его взгляд: заинтересованный, оценивающий и ощупывающий. Создавалось впечатление, что по телу ползают черви.
— Это и есть новоявленная герцогиня? — спросил Этьен.
— Перестань, это невежливо, — одернула его Эвелина, — да, это Изабелла.
— Я понимаю, — с усмешкой заметил он, — понимаю. А это еще кто?
Он с некоторым удивлением посмотрел на Кадо. Тот немедленно зарычал, пригнувшись, словно изготовившись к прыжку.
— Это еще что за монстр? — Этьен отступил на шаг назад.
— Это Кадо, — пояснила девушка.
— Его так зовут? Я бы нашел ему другое имя. Бестия, к примеру. Где вы его взяли?
— Это пес Изабеллы.
Парень вновь посмотрел на меня.
— Да, для такой красивой женщины просто необходима охрана.
Мне захотелось треснуть его по носу. Вот недоносок! Отвратительный, противный, нахальный. Жаль, что я не могу сказать это вслух.
— Будьте осторожны, — процедила я сквозь зубы, — иначе он откусит у вас что-нибудь ценное.
Молчавший до сей поры герцог рассмеялся.
— Да, он может, — подтвердил он, — пойдем наверх. Сколько можно стоять на лестнице?
Прежде чем, мы вошли в прекрасно обставленную гостиную, герцог взял Этьена за плечо и повернул назад.
— Ступай к себе, — велел он.
Судя по всему, противному парню это не понравилось, но он не стал возражать. Молча развернулся и ушел.
— Ты слишком строг к нему, — сказала Эвелина, — пусть бы остался.
— Нет, это ты к нему слишком расположена, — отозвался тот.
— Бедный мальчик и так очень редко общается с гостями, — продолжала сетовать девушка.
— Чем меньше он будет с ними общаться, тем лучше, — отрезал герцог и обернулся ко мне, — присаживайтесь, сударыня.
Я села. Почему бы и нет?
Выходит, милейший Этьен не всем в этом доме по душе. Кстати говоря, меня это и не удивляло. Гораздо больше меня удивляло то, что Эвелина относилась к парню слишком мягко. Такого противного типа, как этот Этьен нужно гнать из дома поганой метлой, как частенько говорит мой дядя Камилл.
Тем временем, герцог вызвал звонком какую-то девицу, судя по всему, служанку. Точнее говоря, горничную. Во всяком случае, такую нарядную особу следовало называть как-нибудь торжественно. Это не моя Эмили, одетая сегодня особенно неряшливо.
— Что вам угодно, ваша светлость? — спросила горничная, приседая.
— Покажите моей жене ее покои.
Служанка перевела глаза на меня. Может быть, мне показалось, но в ее взгляде я заметила искорку сильнейшей неприязни. Она мелькнула и исчезла, словно ее и не было. Странно, особы женского пола всегда смотрят на меня так, словно я отняла у них самое дорогое.
— Прошу вас, ваша светлость, — сказала горничная тем временем.
— Устраивайтесь, Изабелла, — проговорила Эвелина, улыбаясь, — а потом спускайтесь вниз к обеду.
Я кивнула и отправилась вслед за горничной. За мной семенила Эмили, оробевшая от столь торжественной обстановки. Позади всех плелся Кадо, оглядываясь по сторонам. Судя по всему, он тоже чувствовал себя не в своей тарелке.
Эмили совсем растерялась, сжалась, пытаясь казаться как можно меньше. Из всей нашей троицы я одна сохраняла некоторое спокойствие, больше из самолюбия, ну и конечно, потому, что считала, что впадать в панику из-за чересчур нарядно одетой горничной — это глупо.
Коридор в доме был хорошо освещен, не в пример нашему темному замку. Впрочем, меня это нисколько не удивило, богатство владельца так и бросалось в глаза. Уж на свечи-то ему хватает.
Горничная провела нас в покои, которые были предназначены для меня. Сперва был великолепно обставленная приемная. На полу лежал пушистый ковер. На стене висело огромное зеркало в тяжелой раме, украшенной завитками в виде подсвечников, где стояли незажженные свечи. Вдоль стен были расставлены мягкие кресла, обитые парчой в тон комнате. Посредине находился стол из дуба и изящные стулья. Широкое и высокое окно было занавешено тяжелыми, длинными портьерами.
Горничная шагнула к нему, точными движениями отодвинула шторы и в комнату хлынул яркий дневной свет. Великолепие приемной стало еще более впечатляющим, так что Эмили отступила на шаг назад, глупо приоткрыв рот. Кадо фыркнул. В отличие от людей, внешний вид никогда не производил на него впечатления.
Спальня была обставлена с неменьшей роскошью, чем приемная. Посредине, на возвышении стояла большая кровать под балдахином. В углу находилось еще одно зеркало и туалетный столик.
Я опустилась на стул, обитый голубой парчой.
— Тут комнаты для служанок и будуар для вас, ваша светлость, — сказала горничная.
— Очень мило, — отозвалась я, — спасибо. Можешь идти.
— Да, но…
— Что-то еще?
— Нет, но…
— Тогда иди.
— А разве вы не будете переодеваться к обеду, ваша светлость? — рискнула спросить она.
— Буду, — не стала я отрицать очевидное.
Не знаю, почему, но мне всегда попадаются наглые и дерзкие служанки. И откуда только они берутся на моем пути? Может быть, судьба моя такая?
— Я помогу вам переодеться, ваша светлость, — продолжала горничная, хотя давно могла бы понять, что ее присутствие здесь нежелательно.
— Как тебя зовут? — тяжело вздохнула я.
— Луиза, ваша светлость.
— Прекрасно. Так вот, Луиза, когда я говорю, чтоб ты уходила, это значит, что ты сию же минуту должна покинуть эту комнату. Надеюсь, теперь тебе все понятно?
— Да, ваша светлость.
Нужно заметить, что выучка у нее была отменная. Она не осмелилась нарушить прямой приказ. Присела и вышла за дверь.
— Нахалка, — сказала Эмили, как только за девицей закрылась дверь.
От ее робости не осталось и следа.
— До чего же здесь все богато обставлено, ваша светлость! — воскликнула она, — просто диву даешься, откуда у людей столько денег!
— Ты вздумала чужие деньги считать? — спросила я, хмыкнув.
— Да я и считать-то не умею.
— До десяти умеешь. А все остальное придет с опытом. Возьми, — я протянула ей перчатки, — убери их куда-нибудь. И займись, наконец, делом. Хватит пялиться по сторонам.
— Хорошо, — кивнула Эмили, — куда мне убрать ваши перчатки?
— Прояви смекалку, — я начала терять терпение, — давай же, шевелись.
Присев, Эмили отправилась проявлять смекалку. Я сняла башмаки и подала их Кадо. Он прилежно отнес их в угол и поставил на пол. Это была его святая обязанность. Иногда он соображал куда лучше Эмили, куда нужно ставить ту или иную вещь.
Отсутствовала служанка довольно долго, за это время я успела изучить убранство комнаты в деталях и даже смогла бы изобразить по памяти в любое время дня или ночи. Признаться, мне уже порядком надоело разглядывать предметы. Я встала и подошла к окну. Нет, ну куда провалилась эта негодная девчонка? Можно подумать, мой будуар похож на лабиринт Минотавра.
Услышав торопливые шаги, я обернулась. Эмили влетела в комнату возбужденная, с горящими глазами. Она держала охапку платьев, которые. Недолго думая, зашвырнула на кровать.
— Ваша светлость! — завопила она, — в шкафу полно платьев и все такие шикарные!
— Так это их ты так долго разглядывала? — осведомилась я.
— Ну да, — согласилась служанка, — никогда еще не видела такой красоты. Вы сердитесь?
— Не очень, — я спрятала улыбку.
— Посмотрите, ваша светлость, какое из них вы наденете. Мне кажется, вот это голубое подойдет точнехонько к вашим глазам. Или вот это, белое. Смотрите, какие кружева!
— О Господи, — вздохнула я, — уймись. Давай голубое. Я на все согласна, только перестань причитать.