Гранаты, вороны и тени (СИ)

— Ты заикался? — вдруг прервал его Оскар.
— И до сих пор, но крайне редко, к счастью. Мне кажется, что ты даже как-то слышал, — Оскар тут же закивал. — Чисто нервное, — любой бы, наверное, возмутился из-за того, что его перебили, но Юджин уже привык. Их подобные разговоры всегда были такими. Он и без молчаливых кивков видел, что его слушают.
— Я так понимаю, что дело в этом самом Томасе, — задумчиво выдохнул Моррей.
— Всё было более-менее спокойно до второго курса. Тогда ко мне прицепилась одна девушка из второй группы — Меган. Она настаивала, что нам нужно попробовать встречаться. Ну, я попробовал. Еле сбежал от неё тогда, — Юджин растерянно замолчал, услышав громкий смех друга.
— Прости, просто представил себе эту ситуацию, — сказал Оскар, пытаясь вернуть серьёзное лицо.
— Всё нормально, — слегка улыбнулся Кэдоган. — Это, действительно, выглядело очень глупо, — внезапно Юджин почувствовал, что его ладони слегка вспотели и задрожали, точно как в детстве. — Наша компания как-то распалась на фоне всего этого. Элис завалила экзамены, её исключили, да и я тоже чудом не вылетел. Приболел немного, и даже не у кого было попросить материалов, а некоторые наши профессора давали свой материал, не из учебников, и требовали чуть ли не зазубривать всё, — прибавил он, заметив вопросительный взгляд Оскара. — Мы тогда поссорились с Томом: он ведь был, по сути, единственным, с кем я общался, но после всего этого стал меня игнорировать. Я уже решил, что это всё из-за Мег, даже несмотря на то что я вообще с ней не смог никак общаться, — может, он успел приревновать. В общем, списал всё на то, что у него к ней что-то было. А потом, уже ближе к лету… — Юджин внезапно замолчал, чувствуя, как его охватывает дрожь.
Он точно снова оказался там, во дворе рядом со зданием университета. Небо серое, будто затянутое дымкой. И ветер не холодный, не тёплый, а какой-то непонятный, средний. Если так, конечно же, можно сказать о ветре. Он тогда сидел в отдалении, читал какую-то книгу, наверное, что-то из Чака Паланика — он часто обращался к подобному, когда настроение особенно ни к чёрту. А тогда оно было именно таким.
Том появился внезапно, в окружении ещё кого-то из их группы. Они что-то обсуждали, но не было слышно того обычного энтузиазма, чудаковатых шуток, свойственных Тому. Тогда это показалось Юджину странным, впрочем, подходить к ним не хотелось. Надо было забежать в библиотеку, отдать старые книги, поэтому он решил поспешить — не так много времени оставалось до начала очередной лекции. Юджину показалось, точно он до сих пор помнит, как старательно укладывал книги в сумку, цвета их корешков…
— Когда я проходил мимо них, меня кто-то окликнул. Я даже не сразу понял, что это Томас, — всё это он рассказывал точно на автомате. Оскар внимательно слушал, подперев подбородок кулаком. Он уже придумал пару концовок для этой истории и с любопытством ждал развязки.
— И ничего не хочешь сказать? Проявить хоть какое-то подобие приличия? — голос Тома, который никогда не казался Юджину хоть сколько-нибудь приятным, тогда звучал, словно расстроенная скрипка.
— О чём ты? — не понимая, слегка приблизился он.
— Элис умерла. Уехала к озеру, и… — Том вдруг резко оборвал свою речь, точно не желая уточнять детали. Впрочем, всё было вполне очевидным. — Она психовала из-за учёбы, ты ведь видел это, знал, — в каждом слове слышался упрёк.
— Как я мог это заметить, если последние несколько месяцев до того, как она ушла, я был в больнице, а потом она всё больше стала проводить время в одиночестве? — Юджин начинал раздражаться. То, что случилось с Элис, было ужасно, но он не мог сказать, что почувствовал хоть что-то, впрочем, сложно испытывать скорбь, когда и без того голова забита всей этой псевдодепрессивной чушью.
— Ну как же, Юджин, который следит за всеми и замечает всё и вся, не увидел, что происходит у него прямо перед носом? — Томас посмотрел в его сторону как-то особенно злобно, и, возможно, Юджину просто показалось, но его взгляд был наполнен такой странной болью, что стало не по себе.
— Том всё говорил и говорил, остальные уже поняли, что ситуация выходит из-под контроля, и начали расходиться. Потом я слышал, что несколько девчонок-первогодок, что были там, побежали звать на помощь парней из своих групп, точно что-то почувствовали, — чем было ближе к концу, тем всё сложнее становилось говорить. С одной стороны, Юджин говорил, уже почти не задумываясь, точно кто-то нажал на спусковой крючок, с другой — с каждым словом открывались старые воспоминания, заставлявшие точно вновь переживать весь этот разговор. Даже Оскар, без конца вмешивающийся со своими ремарками, молчал и сосредоточенно смотрел на друга, сейчас задумчиво изучавшего пол в единственной комнате его квартиры, будто думая, что если спрячет глаза, то всё будет не так страшно.
— Тебе же плевать, просто так и скажи, плевать на всех, — Юджин ясно видел в глазах Томаса страх и какое-то дикое отчаянье. Медленно он начал приближаться, как-то странно покачивая головой. Лицо бывшего — теперь уже очевидно — недодруга искажала пугающая улыбка.
— Она сама уже была в состоянии отвечать за свои поступки. И почему тогда ты ничего не сделал? — Том молчал. — Если она приняла такое решение и сделала это, что же, это её дело.
— Да как ты…
— Я и понять ничего не успел, как он меня ударил, — почти беззвучно прошептал Юджин. Чем ближе было к развязке, тем тише становился его голос, теперь уже вряд ли звучащий громче, чем едва заметное тиканье часов. Оскар же внимательно вглядывался в его лицо, точно пытаясь найти там следы этой драки.
— Не защищаешься, значит, понимаешь, в чём дело, — голос Томаса прозвучал совсем близко, гулко отдаваясь в барабанных перепонках. По коже пробежала колючая дрожь. Юджин буквально за секунду инстинктивно зажмурился и до сих пор держал глаза закрытыми, точно отрицал всё происходящее. Он чувствовал, что из носа течёт горячая, пахнущая железом кровь, но даже не позаботился о том, чтобы её стереть. Боль как-то не ощущалась, притуплённая всплеском адреналина и отсутствием понимания случившегося. Наконец решившись открыть глаза, Юджин встретился с взглядом Томаса — пристальным, пронзительным, полным какой-то небывалой ненависти.
— Не понимаю, как раз таки, — прошипел он, чувствуя, что чем дольше смотрит в эти тёмные глаза, тем сильнее сам заражается этим гневом. — Какого чёрта ты до меня докапываешься? Что я тебе сделал?
— Смотрите, мы начали подавать признаки эмоций, — казалось, что Том сошёл с ума: он согнулся, залившись истерическим смехом.
— Что я тебе сделал? — повторил Юджин, наконец, стерев кулаком кровь, уже запачкавшую подбородок и воротник рубашки.
— Существуешь, — как-то криво усмехнувшись, лишь прошептал Том. — Наш презамечательнейший Юджин, надежда всех преподавателей, — социопат, только и думающий о себе и не замечающий ни черта дальше своего носа! — с каждым словом его лицо всё краснело, фразы становились всё более отрывистыми. — Идиот, который ничего на самом деле не понимает, — почти прошипел он, обойдя вокруг.
— О чём ты? –покачал головой тот. Всё это больше напоминало сумасшедший сон, сумбурный, болезненный, точно во время гриппа. Сон, в котором нет логики и здравого смысла, — только разрозненные образы, сплетенные меж собой агонизирующим разумом, плавящимся от высокой температуры. — Ты о Меган? — Томас, едва это услышав, как-то странно замер. — Мы с ней даже не встречались, чёрт, неужели, — Юджин, точно поддавшись алогичности всего происходящего, потерял контроль над собой и своей речью. Всё, что сейчас у него в голове — лишь смесь жалких ругательств и междометий. И никакого смысла.
— Какая ещё, чёрт побери, Меган?! Какое мне до неё дело?! — Томас крикнул так отчаянно, что у него заслезились глаза. Или он действительно плакал? Кажется, бывший друг окончательно потерял над собой контроль: он вновь занес руку, сжатую в кулак до побелевших костяшек, для удара. На этот раз Юджин попытался увернуться, но Том все же задел его, как-то неуклюже зацепив его в бок. Ребра неприятно заныли. Томас же точно растерянно уставился на собственный кулак; губы его беззвучно дрожали — слышно было только сбивчивое дыхание, такое громкое в неожиданно наступившей на улице тишине. Где-то вдалеке послышались неразборчивые голоса. Том сделал пару шагов вперёд, невольно заставив Юджина попятиться, но тот лишь приблизился. — Придурок, неужели ты не понимаешь, что дело было в тебе и только в тебе? — он прошептал это ему почти в ухо. Том бросил на Кэдогана болезненный взгляд и, резко развернувшись, ушёл прочь, не обращая внимания на высыпавшую во двор толпу.