Гранаты, вороны и тени (СИ)

— Я пытался поймать хоть кого-то из них, спросить, что случилось…
— Да что с её дружков, — махнул рукой Оскар. — Всё равно это моя вина. Даже если она просто напилась, отмечая выдуманный праздник, и попала под машину, даже если устроила передоз. Я уверен, что, если бы она просто не встретила меня, всё было иначе. Или хочешь поспорить?
— Нет, — лишь покачал головой Юджин.
— Не хочу просто сидеть без дела, мне нужно как-то избавиться от этой вины. Я хочу написать что-то настолько масштабное, чтобы каждый, кто прочтет, мог увидеть её там. Её и мою вину перед ней. И, пока я не закончу, я не смогу заниматься ничем другим. Как бы это глупо и пафосно не звучало.
— Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, — прошептал Юджин.
— Утратив правый путь во тьме долины, — закончил за него Оскар. — Только не надо таких глупых сравнений. Она совсем не Беатриче.
— Но что же к муке ты спешишь назад? — Кэдоган пробормотал буквально на автомате. Случайная цитата оказалась куда более точной, чем ему сначала показалось. Сам того не заметив, Юджин поднялся, молчаливо смотря на часы.
— Так, Вергилий, не умничай и забери кружку, раз встал, — попытался засмеяться Оскар, но ничего не вышло.
Юджин, ничего не сказав, даже не улыбнувшись, взял из его рук кружку, как-то неловко перехватив её пальцами, и так же молча унёс на кухню. Отчего-то мысли снова были не в порядке. Он уже ненавидел себя за то, что решил остаться. «Надо было сразу же бежать домой, как только понял, что всё в порядке, так нет», — мысленно ворчал он сам на себя. И всё же кое-что было верно. Этот, его, Данте не просто заблудился в сумрачном лесу. Он уже начинал спускаться в ад.
В голове прокручивались сотни вероятностей, всё то, что могло бы случиться в будущем, и чем дальше думал Юджин, тем всё безрадостнее становились перспективы, так как все позитивные исходы он без сомнений отметал.
Когда он вернулся в комнату, Оскар задумчиво смотрел за окно, где по-прежнему бил по стёклам дождь.
— Как думаешь, скоро перестанет? А то ещё немного — и автобусы перестанут ходить, а на такси тратиться не хочется, — как можно нейтральнее спросил он, пытаясь понять, в каком настроении сейчас Оскар.
— Что? — резко обернулся он, явно не сразу расслышав его слова. — До утра, наверное, — пожал плечами Оскар. — Да оставайся, я постараюсь не шуметь.
— Нет уж, тебе нужно нормально поспать: и так дёргаешься от каждого шороха.
— Сон? Спасибо твоему кофе, ближайшие пару часов я о нём даже не подумаю.
— Ты неисправим, — слабо улыбнулся Юджин.
— Тебе завтра на работу же?
— Да, но чуть попозже, к одиннадцати. Не думай, что я тут надолго, — пробормотал он, краем глаза заметив, как Оскар, слабо улыбнувшись, покачал головой, однако ничего не сказал.
— Плед возьми, он там, за подушками, — жестом указал он.
— Ты серьёзно? Я спать не собираюсь.
— Тебе, в отличие от меня, на работу. Это я тут пишу целыми сутками и живу за счёт аренды.
Юджин ничего не сказал, лишь отодвинув подушки, достал плед и бросил его рядом.
— Я вообще-то серьёзно говорю, — Оскар, на секунду оторвавшись от черновиков, посмотрел на него, вопросительно наклонив голову.
— Ладно, — Кэдоган тяжело вздохнул, залез на кровать и кое-как устроился, положив очки рядом, на тумбочку. Ситуация в целом была какой-то глупой, но всё же другого выбора не было. Время уже близилось к полуночи, за окном — мерзкий октябрьский ливень, под которым обязательно подхватишь как минимум простуду, а учитывая, что не так давно он уже болел, шансы были стопроцентные. Юджин попытался закрыть глаза и по-честному заснуть, однако выходило плохо. Перед глазами бегали образы из воскресших воспоминаний вперемежку с жуткими картинами, что он рисовал себе по пути сюда. Эта пытка продолжалась около десяти минут, и Юджин прекрасно понимал, что не заснёт, так что не стоило и притворяться. Открыв глаза, он нащупал очки и, надев их, увидел, как Оскар яростно что-то писал на бумаге, однако резко остановился, перечеркнул всё и с недовольным лицом чуть не отшвырнул блокнот в сторону.
— Может, стоит передохнуть? — подал голос Юджин, заставив Оскара вздрогнуть. Тот, заметив, что Кэдоган не спит, уже более спокойно посмотрел на него. — Напугал?
— Немного, когда пишешь что-то подобное, то сам весь в напряжении, почти мерещится и слышится всякое, — как-то рассеянно посмотрел он. — Надо переключиться на что-то другое.
— Мог бы предложить что-то посмотреть, но у тебя с этим, кхм, сложно, — Юджин, мельком осмотрев комнату, не нашёл в ней никаких следов техники в принципе.
— Расскажи сам что-нибудь, как раньше.
— Все эти унылые истории, которые ты слышал сотни раз? Я сижу в своей комнатушке и даже людей толком не вижу, кроме Джинни, Стива и Оуэна.
— Что-то совсем старое? — Оскар задумчиво подпёр подбородок кулаком, сейчас напоминая ребёнка, который требует новую игрушку.
Юджин прекрасно понял его намёк. Он всегда был таким: услышит какую-то мелочь, одну-единственную фразу, и, пускай против воли, но заставит рассказать. Так когда-то он рассказал ему об Энн, потом о Лизе — девушке, которая нравилась ему в школе. И сейчас Оскар прекрасно понимал, что речь шла совсем не о них, что это было нечто более любопытное. Юджин мог поклясться, что для Оскара он фактически открытая книга. Он и сам не понимал, как такой скрытный и вечно замкнутый в себе человек, как он, смог рассказать ему чуть ли не обо всём, что происходило в его жизни. Каждый раз это было сродни пытке, но после этого становилось будто бы легче. Странно, но Оскар всегда выбирал «лучшие» моменты для подобных разговоров, именно тогда, когда Юджин ни за что не хотел бы говорить; долго подбирался, точно заставляя его самого захотеть рассказать. Действовал как самый настоящий манипулятор. Только это действительно помогало.
Однако сейчас наступил момент для истории, которой Юджин не хотел бы делиться даже под пытками. Из-за стыда за себя и из-за того, что ему казалось, что Оскар разочаруется в нём. «Но так он хоть как-то переключится, хотя бы будет думать о том, какая я на самом деле бесчувственная тварь. Всё лучше, чем уже вторые сутки подряд ходить точно живой мертвец, зациклившийся на одной-единственной мысли», — угрюмо подумал он.
— Ладно, только если ты не захочешь со мной общаться, я тебя пойму, — пробормотал Юджин, приподнимаясь. — Я бы сам с собой не общался.
— Ерунды не говори, — Оскар буквально переполз со стула на кресло, тут же закинув ноги на подлокотник.
— Это случилось на втором году университета, — запрокинув голову, начал он. — Нет, не так. Нужно с самого начала, — речь его стала какой-то неестественно рваной, громкой. Слишком экспрессивной.
— Слушай, если тебе тяжело… — уже более серьёзно посмотрел на него Оскар.
— Раз уж начал, так до конца, верно? — Юджин посмотрел на него даже как-то озлобленно. Он громко выдохнул и продолжил: — На первом курсе я достаточно быстро нашёл себе друзей. Правда, «друзей» не самое верное слово. Скорее, единомышленников. Сейчас я понимаю, что мы просто были изгоями, которые решили держаться вместе. Трое чудаковатых полусумасшедших, помешанных на мистической литературе и ужастиках. Мы иногда встречались после занятий, иногда болтали на перерывах. Крайне редко собирались вне университета. Не назвал бы это настоящей дружбой. Мы толком ничего друг о друге не знали. Просто иногда проводили время вместе. Нас было всего трое: я, Том и Элис. Мы более-менее мирно существовали, только Том иногда задирался: то я скажу что-то не так, то сделаю что-то не то или, наоборот, не сделаю. Иногда и к Элис придирался — у неё характер был достаточно неприятный, вечно ныла — то не понимает преподавателей, то ей холодно, то ей скучно… Но всё же чаще всего претензии были ко мне. Мы даже не до конца понимали, почему он с нами общается: в отличие от нас, он вполне комфортно себя чувствовал среди незнакомых людей — не начинал заикаться при разговоре с одногруппниками. Немного странно.