Призрак в Бруклине (СИ)

— Ну а что мне рассказывать? — спросил Брок взглянув на Баки. — Я не мастак рассказывать, особенно о своем прошлом. Ладно. Я сбежал с собственной свадьбы.
— Серьезно? — рассмеялся Баки. — Почему? Давай, рассказывай.
— Ладно, — улыбнулся Брок. — Отец узнал, что я по мальчикам, отпиздил так, что мало не показалось, и сговорился с соседом, а мы жили в небольшом городке. Так вот, отец сговорился с соседом, дочь которого была беременна непонятно от кого, и нас решили поженить.
— И? — Брок прервался, глядя на Баки, и тот не утерпел, ждал продолжения.
— Перед свадьбой отец запер меня в сарае, все говорил, что для меня, дурака неблагодарного, старается. Даже лестницу убрал, чтобы я не сбежал, но он забыл, что я был отличником по физподготовке в школе, поэтому залез по столбу и выпрыгнул из окна на верхнем этаже, — Брок рассказывал легко, и это было даже странно, потому что эту историю очень мало кто знал. Но ведь призраку некому будет рассказать о том, как Брок вывихнул себе лодыжку и совершенно без денег добрался до большого города, где записался в армию. Даже свою будущую жену ему не было жаль. У него просто обязано было быть лучшее будущее, чем фермерский городок на задворках штата. — Вот так я попал в армию. А потом в зеленые береты. Много было всего.
Теперь Брок рассказывал, а Баки слушал. Он практически представлял жизнь Брока, тот оказался хорошим рассказчиком. Они проговорили почти до утра, пока Брок не уснул прямо на диване, а Баки, укрыв его одеялом, уселся на кухне за свой ноут, рассказать, что у него появился новый друг.
За Броком было приятно ухаживать, его хотелось будить по утрам завтраком в постель, но Баки и готовить-то умел так себе, да и если на завтрак сил его еще хватит, то вот принести все это в спальню не факт что удастся. Такова была доля призрака: приходилось концентрироваться на всем реальном, чтобы касаться клавиш ноутбука, включать телевизор, только проявляться было легко и почти не требовало сил, да говорить.
История Брока была интересной и, как казалось Баки, смешной, хотя девушку было жаль, наверное, ее подняли на смех, но Брок сказал, что никогда больше не интересовался людьми из своего прошлого, отрезая тем самым себя от мира до, полностью концентрируясь на мире после побега.
========== 3 ==========
С той ночи, когда они открылись друг другу, Брок реже стал уходить куда-то в пятничный вечер, предпочитая заказать пиццы, принести пива и весь вечер проговорить с Баки о чем угодно, а как-то даже привел всю свою команду.
Баки очень хотелось появиться и тоже поговорить с этими такими разными людьми, выбравшими по жизни один путь — путь войны. Если бы у Баки спросили, кем он хотел бы быть, он бы не нашелся с ответом, потому что он записался в армию добровольцем, как только закончил школу, потому что в армии кормили, одевали и обеспечивали нужды. Уволившись в запас, Баки нашел себе работу, потому что не мог сидеть на шее у родителей, хоть они и не бедствовали, да и любили единственного сына.
Пока ребята Брока выпивали, обсуждали былое, даже засекреченное, Баки по-тихому прикалывался, меняя бокалы, но вообще просто дышал одним воздухом с таким сборищем народу. Это было приятно и весело.
Естественно, такая большая компания не могла не распасться на небольшие группки. Эммс показывала класс на турнике, подтягиваясь уже тридцатый раз, хотя ставили, что их “мамочка” и двадцати не возьмет. Джек Роллинз, самый давний друг Брока, сетовал, что жена беременна двойней, и обе девочки, а он понятия не имеет, что делать и что дарить девочкам, потому что его жена Джинни была та еще пацанка, а Эммс женщина вообще по недоразумению.
Брок обещал познакомить Джека с одной своей подругой, которая девочка-девочка, для консультации. Баки представил себе подобное знакомство и рассмеялся.
— Сорок! — крикнул кто-то из наблюдавших за Эммс, а по паспорту Эммануэль Риггенс, это Баки узнал, залезши в ее куртку. Уж больно ему было интересно, как на самом деле зовут эту фитоняшку, которая, как уже слышал от Брока, снайпером была сродни самому Баки. — Все, Эммс, харэ.
— Слабаки, — припечатала Эммс, снова вставая на пол.
Веселье продолжалось далеко после полуночи, и Баки наслаждался каждым мгновением, глядя на Брока среди тех людей, которые были ему близки, тех, кому он доверял. И радовался, как ребенок, тому, что такие люди у Брока были. Как бы он хотел быть хотя бы одним из них, просто быть рядом, касаться иной раз мимолётно или случайно. Да хоть как, а не обдавать леденящим душу холодом, от которого все замирало внутри. И Баки был уверен, что это Брок ещё эпитетов пожалел. И все равно иной раз они словно оба тянулись друг к другу, но вовремя вспоминали, что ничего не получится, и Баки каждый раз реветь белухой хотелось от этого.
— О, моя голова, — простонал Брок довольно ранним утром после общей попойки. — Баки… Баки, умоляю, принеси воды.
— Я уже. Бутылка на тумбочке, — ответил Баки, появляясь сидящим в изножье кровати. — Был уверен, что утро будет тяжёлым, таблетки рядом.
— Я тебя люблю, моя прелесть, — выстонал Брок, припадая губами к горлышку бутылки.
— Поэтому ты меня никому не показываешь? — рассмеялся Баки, но было не смешно, а грустно. — Боишься, что за мной пошлют назгулов, которые отберут тебя у меня?
— Я не дам никаким назгулам тебя у меня отобрать, — уверенно сказал Брок.
— Ладно, приходи в себя, — Баки улыбнулся, глядя на похмельного Брока, и исчез, чтобы невидимым посидеть за ноутом, пообщаться со своими друзьями.
Но общение не складывалось, Баки постоянно возвращался мыслями к Броку. К его улыбке, пусть и кривой с утра, но адресованной именно ему, ему одному. И боялся думать о том, что Брок не один, не может же он быть один всю жизнь, а так хотелось бы стать тем, кого он приведет в свой дом, для кого будет готовить кофе, Но Баки понимал, что он всего лишь призрак, который может дать Броку только веселую компанию. Он даже погладить его по щеке или невесомо поцеловать не может.
Баки сидел и переписывался с Мишей, когда на кухню вошел Брок, и Баки тут же забыл про разговор, разглядывая обнаженное тренированное тело. Брок был после душа, он не озаботился даже обернуть бедра полотенцем, впрочем, он так делал постоянно, но именно сейчас Баки почувствовал нестерпимое возбуждение, хотя прежде был уверен, что ничего подобного он испытывать уже никогда не сможет.
Брок был прекрасен. Капельки воды, срывающиеся с плохо подсушенных волос, стекали по смуглой коже, обводя каждый рельефный мускул. Брок был похож на мифического Аполлона, и Баки застыл, замер, понимая, что теперь для него нет обратного пути, только завоевать этого невероятного человека.
И как же было хорошо то, что Баки мог быть невидимым, потому что его взгляд, которым он сейчас облизывал Брока, говорил обо всем четко и ясно.
— Эй, — позвал Брок, — боец невидимого фронта, появись!
Похоже, таблетки от головной боли помогли, и Брок был весел и бодр, готов к новым свершениям. И хотел видеть Баки. А вот Баки появляться не хотел, потому что невидимкой можно было смотреть жадно, впиваясь взглядом, облизывая губы. А появившись… Но Баки появился, потому что хотел, чтобы Брок его видел.
— Ты как? — спросил он.
— Сейчас кофе выпью — и будет все заебись, — оскалился в улыбке Брок. — Как же стремно, когда ты невидимый сидишь и по клавишам клацаешь. Не знал бы, обсрался от страха.
Похоже, Брок не заметил взгляда Баки: жадного, изучающего. Или просто не стал придавать ему значения.
— Ну как тебе мои ребята? — Брок колдовал над кофемашиной. Баки уже знал, что после весело проведенной пятничной ночи Брок любил кофе покрепче и определенного сорта, который он пил только в субботу. Почему, Баки не знал, да и не приходило ему в голову спросить. А сейчас стало интересно. Он внезапно понял, что ему интересно о Броке Рамлоу абсолютно все.
— Здорово, — честно ответил Баки. — Знаешь, я Ревущих вспоминал, когда на твоих смотрел. Нас было меньше, но мы тоже были очень близки. Общая деятельность, особенно опасная, сближает, да?