Родовое проклятие (СИ)

Молчание длилось около минуты, затем, будто проснувшись, Август оглядел комнату, тихо улыбаясь:
- Как же всё здесь изменилось… Пока тебя не было, я исследовал комнаты. Даже запахи стали другими. Всё иначе, - омега поднялся и прошел мимо Эриха, к окну, за которым моросил дождь. Еще до конца не стемнело, и в сумерках прорисовывались очертания огромного сада в французском стиле, с фигурно подстриженными кустами и деревьями, вокруг которых вились дорожки, покрытые гравием.
Эрих смотрел на длинные, блестящие волосы вампира, на его тонкую фигуру… Удержаться было выше его сил. Черт с ним, с проклятием, потом спросит…
Подойдя чуть слышными шагами к Августу, герцог провел ладонями по его животу, спускаясь пальцами всё ниже и осторожно касаясь языком мочки уха. Тело было настолько хрупким и непривычно холодным, что это сводило с ума.
Август в ответ издал легкий вздох, расслабляясь и позволяя делать с собой все что угодно. Тогда Эрих взял его на руки и понес к постели, не переставая ласкать шею и ушко. Запах этого омеги был немного странным, диковинным, и чем-то напоминал аромат жухлых осенних листьев под проливным дождем во время последней грозы, которая обычно бывает в середине ноября. И этот хрупкий вампир сейчас казался Эриху самым прекрасным и умом непостижимым сокровищем. Положив омегу на покрывало, герцог сжал его тонкие, будто восковые пальцы, непривычно ледяные, будто пытаясь согреть их, на что Август виновато улыбнулся.
- Не пытайся, я никогда не стану теплым.
Тогда Эрих навис над вампиром и коснулся губами тонких, синеватых губ, вокруг которых так и остались маленькие дырочки от иголок. Омега выгнулся, подаваясь корпусом вперед.
Обнимая за плечи герцога, Август проводил пальцами по его затылку, потом ниже, к лопаткам, надавливая на некие точки, от чего у Эриха по коже бежали мурашки, сосредотачиваясь в области паха. Член альфы налился кровью, но он не спешил. Задрав свитер, герцог провел языком по бледным соскам Августа, отчего тот задышал чаще. Полуприкрыв голубые глаза, запустив пальцы в волосы любовника, омега чувствовал, как партнер покусывает его соски, параллельно расстегивая джинсы.
Тогда вампир чуть приподнял Эриха, заставляя его отстраниться и, тихо выдохнув, перекатился с ним, отчего альфа оказался на лопатках. Нависнув над герцогом и касаясь кончиками черных волос его лица, вампир проворно расстегнул ему рубашку, затем пальцы направились к ширинке, и, не заставляя себя ждать, Август запустил туда руку, вытаскивая возбужденный член любовника.
Ярко-голубые глаза на мгновение замерли на лице Эриха, отчего тот почувствовал какой-то непонятный ему могильный ужас. Но от этого желание становилось только острее. Август опустил лицо и провел языком вдоль ствола, остановившись на головке. Черные волосы ярко выделялись на снежно-белом, синеватом теле, и вид этого существа, предававшегося ласкам, заводил Эриха больше, чем любой омега, с которым ему когда-либо доводилось проводить ночь. Поиграв еще с головкой, вампир отпрянул, освободился от джинсов и белья и, усевшись верхом на альфе, начал вводить в себя его член. Эрих видел, что омега преодолевает острую боль, и завороженно смотрел, как член исчезает внутри тела любовника. Август был узким, дело шло с большим трудом, и не спасала даже смазка, которую выделял организм омеги. Эрих попытался коснуться рукой сосков любовника, но тот лишь шепнул.
- Не смей, - и через полминуты ввел член в себя полностью. Эрих чувствовал, как сокращается тугое колечко мышц, и это заставляло альфу с трудом сдерживать стоны, рвущиеся наружу. Привыкнув, Август начал медленно двигаться. Выгнувшись назад, опершись ладонями о постель и широко расставив согнутые в коленях ноги, он вращал бедрами как ему нравилось, чтобы получить как можно больше удовольствия. Полуприкрытые синие глаза с легкой долей презрения и высокомерия смотрели на альфу, который, уже не стесняясь, стонал, глядя на своего гордого и необычного любовника.
Наконец, окончательно привыкнув, Август подался вперед, и начал остервенело вращать бедрами, не сводя глаз с Эриха. Омега чувствовал, как внутри поднимается приятная волна, но нижняя часть тела, казалось, была отдельно от верхней. Голова еще здраво рассуждала, тогда как герцог уже “поплыл”. Впервые чувствуя себя как кролик перед удавом, он был готов на что угодно, лишь бы этот безумный секс не заканчивался. Его руки сами потянулись к плечам вампира, и альфа, обхватив его, прижал к себе, запихивая язык в рот Августу, грубо, в темп тому, как тот двигался.
А вампир, не переставая, не снижая темпа, трахал Эриха, и тот вдруг поймал себя на мысли, что никогда такого не испытывал, чтобы управлял процессом не он, а омега.
Наконец, Август почувствовал, как внутри стало тяжело и приятно, и что эта тяжесть готова разродиться бурным оргазмом. Эрих стонал вовсю, вцепившись в холодные бедра любовника так крепко, что будь это обычный омега, у него бы на коже давно появились кровоподтеки.
Наконец, альфа беспомощно открыл рот и выгнулся, а внутри Августа всё заполнилось горячей жидкостью. Тут же повело и омегу. Парень почувствовал почти забытые им ощущения. Как будто он окунулся в теплые волны, а тело стало легким, как перышко.
========== Часть 4 ==========
- Ты расскажешь, что случилось? Почему они тебя замуровали? - Эрих прижал к губам тонкие пальцы Августа, нежно целуя. Омега лежал на боку, с некоторой грустью разглядывая герцога и, казалось, не видя его, парил в мыслях где-то далеко отсюда, находясь в своем далеком восемнадцатом столетии. - Они узнали, что ты вампир?
- Узнали, - прошептал омега. - Я еще сам не понял, что со мной, а они уже всё знали…
- Как это? - герцог притянул к себе Августа, целуя в уголок губ. Эрих понимал, что корни проклятия кроются в той темной истории, которую так двояко, по-разному передают хроники Икскуль фон Гильденбандов, но он уже сомневался, причастен ли к этому Август. - Не бойся, расскажи мне. Как ты стал вампиром?
- Знаешь, я и сам этого не понял. Я долго думал, когда лежал в гробу, что же случилось… - омега не ответил на поцелуй Эриха. После полученной порции секса он будто охладел к любовнику. - Потом я осознал. Меня им сделал Одо…
Альфа чувствовал перемену в настроении вампира, но старался этого не показывать. Он тепло поглаживал мальчишку, хотя тот никак не отвечал на ласки и не реагировал, будто кукла.
- Прости, а Одо…
- Да, он был моим любовником, - барон лег на спину, глядя в потолок, на котором висела небольшая хрустальная люстра. - Что про нас известно?
- Только это, и что твой муж, Николас, узурпировал власть Одо, пока тот был на войне. Кажется, его там ранили.
- Убили, - уточнил Август, - Шел тысяча семьсот сорок второй год… Я был тут, в замке, с супругом. Николос, конечно, не был идеален. И дело не в красоте, которой отродясь не было…
Эрих кивнул, вспоминая портрет предка, на котором был изображен довольно неприятный толстяк, чье лицо было сплошь покрыто маленькими ямками: Николос в детстве переболел оспой - в те времена такие вещи случались часто. Между тем вампир продолжал:
- Мужа я не любил. За мелочность, за крысиную хитрость, за вздорный, злой характер. Он мог сорваться на кого угодно, кричать, используя слова, которые нечасто услышишь даже среди лакеев. Наш брак не был счастливым, но я не жаловался, потому что в наши времена не могло быть как-то иначе. Я не знаю, можешь ли ты жениться на понравившемся тебе омеге, но нас всех тогда женили по расчету, и никто не был этим недоволен.
А Одо мне всегда нравился, хотя виделись мы не слишком часто, да и изначально он не был ко мне расположен. Да и потом тоже…
Но как его было не запомнить, не заметить? Одо, в отличие от Николоса, вел себя куда благороднее, его манеры были безупречны… И мой муж его часто за это высмеивал.
- Почему? - вскинул брови Эрих, с интересом слушая рассказ о предке.