Родовое проклятие (СИ)

- Хочу есть…
Альфа оглянулся по сторонам, размышляя, где добыть крови, желательно, быстро. Затем взглянул в голодные, полные тоски глаза вампира, взял стоящую в углу небольшую чашу и, резанув по выступающей на руке вздутой вене, начал собирать туда кровь. Омега замер и притих, завороженный зрелищем. Когда чаша наполнилась, Эрих подошел к Августу, схватил его за волосы на затылке и, посадив в гробу, поднес ее к губам. Вампир жадно припал к чаше, за пару глотков осушив ее, и в этот момент с ним начала происходить странная метаморфоза: кости перестали выступать так сильно, как раньше, кожа чуть порозовела, впалые щеки исчезли.
- Я еще хочу, - произнес Август, однако Эрих покачал головой.
- Сперва расскажи про проклятие, а потом будем дальше думать, что с тобой делать.
- Я ничего не знаю о проклятии… - начал было омега, но герцог грубо прервал его.
- После твоего заточения все альфы нашего рода не доживали до двадцати восьми лет. И ты скажешь, что не при делах, так? - Эрих скрестил руки, с вызовом глядя на омегу.
- Я не проклинал.
- А кто?
- Не знаю… - вампир сидел на дне гроба, продолжая жалобно смотреть на Эриха. - Выпусти меня, пожалуйста.
- Я тебя выпущу, а ты меня убьешь.
- Зачем?
- Ты голоден.
- Ты меня спас, я не убью тебя, я убил всего двух человек, и то, случайно…
- Сколько?! - Эрих аж попятился. - Это всего?
- Я вампир, но я поневоле, меня таким сделали!
- Всё изменилось, и в этом мире убивать нельзя.
- Отпусти меня.
- Мне проще тебя запереть и забыть…
- Сколько тебе лет? - вдруг спросил Август, всматриваясь в лицо Эриха.
- Двадцать шесть, - мрачно произнес герцог.
- И над тобой довлеет проклятие, - прошептал вампир, не сводя глаз с альфы, - но если ты меня не выпустишь, то тебе никто не сможет помочь.
- А если ты на меня кинешься и убьешь? - скрестив руки на груди, мрачно поинтересовался Эрих.
- Не кинусь. Но если ты меня не освободишь, ты лишишь себя последнего шанса.
Герцог скривил губы, понимая, что омега прав. На самом деле альфа очень хотел освободить Августа. Во-первых, из любопытства, а во-вторых, уж больно красив оказался вампир. На картинке это было совсем не то… Жаль такого хоронить заново.
- Я тебя освобожу, но если ты попытаешься на меня напасть, - альфа развернул Августа спиной к себе и начал разрезать многочисленные веревки, которыми тот был связан, в том числе и путы на ногах, - я тебе повыбиваю все зубы, красавчик.
- Согласен… - слабо простонал омега. Но как только Август почувствовал, что его руки свободны, он резко развернулся к Эриху, оскалившись, готовый впиться ему в сонную артерию. Альфа оцепенел, чувствуя, что, кажется, совершил чудовищную ошибку. Однако в последний момент Август замер, тяжело застонал и, оттолкнув от себя своего спасителя, кинулся к выходу. Герцог не шевелился, глядя, как у вампира за спиной вырастают черные кожаные крылья. Через секунду омега обратился в обычную летучую мышь и вылетел из склепа.
========== Часть 3 ==========
Весь остаток дня Эрих прикладывался к бутылке. Его ум будоражило несколько мыслей. Во-первых, он никак не мог свыкнуться с тем, что более двухсот лет в склепе родового замка было заперто живое существо. Что оно, скорее всего, страдало все эти годы и ожидало в неизвестности. Конечно, может Август и “спал”, но, судя по его исхудавшему телу, он наверняка чувствовал голод. И Эрих, сам того не желая, сочувствовал омеге, вспоминая его зашитые губы и ярко-синие, наполненные неподдельным страданием, глаза.
Во-вторых, если раньше герцог в такие чудеса как вампиры не верил, то теперь его картина мира рушилась, как карточный домик. Добро и зло, жизнь и смерть, все эти понятия, усвоенные в детстве, теперь приходилось переосмысливать. В мире, оказывается, было еще что-то, выходящее за рамки понимания и устоявшихся законов. Если Август жив, то почему он холодный и его сердце совершенно не бьется? А если мертв, то как он может плакать, испытывать голод, разговаривать? Что такое вампир? И если это зло, то почему Эриху казалось, что Август совершенно другой, что он добрый и несчастный?
И, в-третьих, чего теперь ожидать от вампира, оставалось только догадываться. Хотя было и четвертое… Очень хотелось снова увидеть омегу, уж больно он был красивый и нечеловечески притягательный.
В итоге Эрих уснул с последней мыслью, как наиболее яркой, и в пьяном сне он поглаживал между ног синеглазого вампира, который лежал в гробу и, судя по его блаженной улыбке, с удовольствием отдавался ласкам герцога.
Проснулся альфа с первыми лучами солнца. Есть не хотелось. Вчерашний день больше напоминал сон, но Эрих понимал, что всё было наяву. Внутри отчего-то стало пусто и тоскливо. В голову упрямо лезла мысль, что Август никогда не вернется обратно в замок, и, если любой другой человек сказал бы: “И слава богу!” - то герцога преследовала досада и не проходящее чувство потери. Он вернулся в родовой склеп, где по-прежнему стоял открытым каменный гроб, а на дне его лежали веревки, которыми был связан Август. Покачав головой, альфа сдвинул крышку на место и поднялся завтракать.
Камердинер, подававший ароматный черный кофе Эриху, еще накануне заметил, что с молодым герцогом что-то не так, но с вопросами не лез, справедливо считая, что альфа сам обо всем расскажет при необходимости. Завтрак прошел в редком молчании, и герцог, погруженный в свои мысли, совершенно не замечал, что Карл, хоть и вел себя как обычно сдержанно и корректно, поглядывал на хозяина с едва заметной долей тревоги и страха. Будто о чем-то узнал или догадался.
Под конец завтрака, допивая кофе, альфа, наконец, произнес:
- Нет смысла искать Августа… Его уже кто-то перезахоронил, до меня…
Карл в ответ кивнул и молча убрал приборы. Не в его компетенции было советовать герцогу, как решать семейные проблемы.
Эрих посмотрел на часы и, вздохнув, поехал в город по делам, размышляя о том, чем же сейчас занят вампир, но догадывался, что лучше об этом не знать. Целый день он провел в делах, но, как ни старался забыться, мысли об Августе не отпускали его ни на минуту, плотно затмив страх родового проклятия.
Вернулся герцог к ночи, и, не ужиная, поднялся в комнату. Однако, когда парень включил свет, сонливость как рукой сняло.
- Август?!
На кровати, подобрав под себя ноги, сидел вчерашний омега, не шевелясь, будто статуя. За время отсутствия барон несколько поменялся. Во-первых, он избавился от болезненной худобы, хотя и остался по-прежнему стройным. Во-вторых, бледная кожа больше не была зеленоватого оттенка. И, в-третьих, одет Август был уже иначе: вместо рубашки времен восемнадцатого века и черных бархатных панталон на нем был белый свитер тонкой вязки и джинсы.
- Мир так поменялся, - омега чуть шевельнулся, не сводя глаз с Эриха. - Мне было трудно освоиться и найти пропитание, но сейчас я в порядке, я сыт и тебе не угрожаю.
- Это хорошо, - альфа подвинул стул и сел напротив вампира. - Мы вчера так и не познакомились. Меня зовут Эрих. А ты, кажется, Август. Всё правильно?
- Да. Так ты потомок Николоса?
- Он самый.
- А что стало с его старшим братом, Одо?
- Одо? Это твой любовник? - выпалил Эрих, тут же замолкая, боясь, что такие прямые вопросы могут оскорбить вампира.
- Так что с ним стало?
- Он пропал без вести через несколько дней после твоей официальной смерти, - альфа разглядывал похорошевшего Августа, и внутри становилось тепло и приятно. Хотелось приласкать необычного омегу. - Даже не успел жениться и не оставил потомства.
- А род Николоса, значит, проклят…
- Да, и хотелось бы узнать, как можно это исправить.
Барон отвел свои ярко-синие глаза, о чем-то задумавшись. Эрих понимал, что, скорее всего, омега никак ему не сочувствует. Да и какие интересы могут быть у вампира - не заботиться же о потомках человека, который заставил тебя мучиться столько лет?