Фрустрация (СИ)

— Марк? — Донхёк останавливается перед компанией друзей и слегка кивает двум другим.
— Привет, — интерн слегка вскидывает бровь, пытаясь понять пытался ли Хёк снова сбежать или нет. — Это Донхёк, мой… — юноша останавливается, не зная, как ему представить друзьям парня. Друг? Знакомый?
«Это парень, в которого я влюбляюсь» — всплывает в голове Ли.
Джэхён переводит взгляд с замешкавшегося Марка на, отводящего свои карие глаза в сторону, Донхёка, понимает всю неловкость ситуации, а потому спешит вмешаться:
— Я Джэхён, друг Марка, — он протягивает руку Донхёку для рукопожатия, и когда тот ее сжимает в ответ, то он замечает, насколько она холодная. Это было похоже на ощущение, когда берешь горсть снега в руку без перчаток: сначала не очень холодно, потом слишком холодно, а потом обжигающе горячо.
В этом и был весь Ли Донхёк — сначала не очень, потом слишком, а потом поздно. Марк не успел заметить, как пролетел первую стадию, но начал осознавать, что приближается к концу второй.
— А я Тэён, — Хёк также пожимает руку Тэ и добавляет, что ему приятно познакомиться с ними обоими.
Марк все это время молча наблюдает за проходящим знакомством, все еще пытаясь понять, кто же для него Донхёк? Знакомый? Нет, они давно пересекли эту черту обыкновенного знакомого, которого даже не всегда в толпе людей узнаешь. Марк узнает Донхёка среди тысячи даже с закрытыми глазами, он уверен. Друг? Может быть, только вот совсем не хочется, не хочется проводить эту четкую линию дружбы между ними. Марку наоборот хотелось бы делать с Донхёком те вещи, которые в понятие дружбы вряд ли вписываются, но только вот хочет ли того же сам Донхёк? Вот это уже совсем другой вопрос.
— Марк, я пойду отвезу Тэёна к машине, а то его нога сейчас помимо перелома еще и обморожение заработает, — Джэ усмехается на фырканье старшего, а потом они оба прощаются с Хёком и покидают оставшуюся пару парней, сопровождая свой уход легким посвистыванием и подмигиваниями Марку.
— Прости, — Минхён виновато улыбается, глядя вслед шумным друзьям, — они считают, что все парни в моем окружении потенциально могут быть моими пассиями.
Донхёк тоже провожает новых знакомых взглядом, думая, что друзья у Марка прекрасные, а после оборачивается к нему самому, пропуская его последние слова мимо ушей из-за собственных мыслей.
— Значит, твой? — юноша самодовольно улыбается, припоминая старшему незаконченное представление.
— Мой? — Марк не сразу понимает, о чем речь, а когда осознает, то забавляет Донхёка приливающей краской к щекам.
Младший раздумывает долю секунд, сам не понимая, кто он для Марка и кто сам Марк для него. Но жить нужно мгновениями, и он решает эти мгновения ловить, крепко держать в руках и прятать в глубокую баночку в своей душе, бережно храня их до самого конца, который неминуемо близится. Он понятия не имеет, что из этого выйдет и что вообще имеет в виду, собираясь ответить на эту реплику старшего, но одно знает точно — он поклялся не сделать Марку больно.
— Твой.
У Марка сердце, кажется, удар на этом слове пропускает, а то и целых три. Донхёк только что согласился быть его, но только вот черт его знает, что он под этими словами имел в виду, это же Ли Донхёк и Марку, да и вообще всему миру, неведомо, что у того в голове. Хотя, это уже и не представляло для него никакой важности, потому что в каком бы смысле это не прозвучало, Минхён был счастлив. В голове плывущей строкой крутилось «твой, твой, твой» и на тот момент это было единственное, что имело значение. Не важно, что Донхёк умирает, не важно, что Марк не может его спасти, не важно, сколько у них осталось времени. Важно только то, что Ли Донхёк уже принадлежит Ли Минхёну, как и Минхён, пусть и не гласно, принадлежит ему в ответ.
***
Джэхён и Тэён весь вечер терпеливо ждали и даже не бросали никаких намеков, но пиво заканчивалось, игры начинали надоедать, а время близилось к половине первого ночи. Марк о Донхёке так и не заикнулся. Старшие переглядывается, едва заметно друг другу кивают и Тэён, не выдержав, начинает:
— Ну, когда ты планировал нам о вас рассказать?
— Ты о чем? — Марк не отводит взгляда от экрана телевизора, старательно пытаясь победить Джэ, которому игра уже наскучила.
— О Донхёке, — добавляет Чон, ставя гонки на паузу, чем привлекает к себе внимание младшего.
Марк понимает, что разговора не избежать как бы сильно не хотелось. Он пока не знает, что должен сказать друзьям, как он должен описать их с Хёком взаимоотношения. Марк даже не знает, что испытывает к Донхёку, он на сто процентов уверен, что тот ему нравится, но вот заходит ли это за рамки простой симпатии и зайдет ли вообще — он не имеет ни малейшего понятия. С Донхёком просто хорошо, с ним уютно, спокойно, тепло и интересно. Он как отчий дом, как бы долго и где бы далеко ты ни гулял, все равно захочется туда вернуться.
— Он тебе нравится, да? — Тэён начинает весьма аккуратно, немного неуверенно задает вопрос, не зная, какой реакции от Марка ожидать. Но тот утвердительно кивает, даже не задумываясь, и оба старших отмечают, что это уже что-то да значит.
— Ты же понимаешь, что… — Джэхён не может подобрать корректного слова, что сможет описать его мысль, а потому оставляет фразу недосказанной, но Марк и без того все понял.
— Понимаю, — кивает младший Ли, откидываясь на спинку дивана, — но отдаляться от него не стану, я хочу быть с ним рядом и я буду, даже если в конце будет больно.
Тэён и Джэхён согласно кивают, говорят, что Марк, наверное, правильно поступает. Оба говорят, что Донхёк кажется хорошим, а младший эти слова подтверждает, проигрывая в воспоминаниях все отрывки жизни, связанные с Ли Донхёком, а таких, к удивлению, оказалось уже прилично много.
***
Минхён просыпается от настойчиво жужжащего телефона под ухом, с трудом разлепляет сонные глаза и мысленно проклинает весь мир на тех двух языках, что знает. Парень принимает вызов, даже не глядя на звонящего, и тихо бормочет сонное «алло».
— Я тебя разбудил, прости, — шепчет Донхёк в трубку, и Марк, узнав его голос, резко садится на кровати.
— Что-то случилось? Тебе плохо?
— Нет-нет, все нормально, — быстро успокаивает старшего Хёк, умалчивая об очередной головной боли, — я просто уснуть не могу почему-то.
Марк улыбается, слушая дыхание парня на том конце трубки, а потом вспоминает, как однажды Донхёк помогал ему уснуть. Он обратно ложится на подушку и кладет телефон рядом с собой, включая громкую связь.
— Cause you’re a sky, ‘cause you’re a sky full of stars, — Марк тихо начинает петь, стараясь не разбудить спящих друзей в соседней комнате, а Донхёк, хоть старший и не видит этого, улыбается и закрывает глаза, — I’m going to give you my heart.*
Когда Марк заканчивает петь, то от Донхёка не слышится шуршания одеял и других посторонних звуков, только тихое размеренное дыхание, в которое старший невольно вслушивается. Те несколько раз, когда они спали вместе, разом встают перед глазами и Марк в этот самый момент находит для себя ответ. Донхёк Марку не просто нравится. Марк влюбился в Ли Донхёка.
— Хёк? — Марк тихо шепчет в трубку, но ответа не получает, — сладких снов, — парень улыбается и закрывает глаза, так и не решаясь отключить вызов. Он засыпает под дыхание Донхёка, в то время как сам Донхёк этой ночью заснул под его пение.
День пятьдесят восьмой
И все же внешним чувствам не дано —
Ни всем пяти, ни каждому отдельно —
Уверить сердце бедное одно,
Что это рабство для него смертельно.
— Сонет 141. Шекспир.
Что важнее: умение слушать или умение красиво говорить? Большинство считает, что первое, никому ведь пустословы не нравятся, или нравятся, но тогда это тщательно скрывают, общественное мнение ведь важнее, правда? Если тебе нравится что-то выходящее за рамки нормальности по мнению общественности, то ты априори становишься другим. Марк, как раз таки, был другим. Нельзя сказать, что мнение окружающих его не волновало, скорее наоборот, его, как и каждого в нашем мире, беспокоил вопрос «а что подумают люди?», только вот юноша в отличии от многих считал, что отличаться от других — это тоже часть нормальности. Люди не бывают одинаковыми, каждый разный, каждый отличается от каждого. Это в понимании Марка было самой большой нормальностью в мире. Поэтому, когда его взгляды на какие-то вещи были отличными от чужих, он всегда говорил, что так и должно быть, что на этом строится мир. Если большинство людей считает, что уметь слушать важнее, чем уметь красиво говорить, то Марк из того малого процента людей, которые ценят красноречие, воодушевленность, охватывающую в процесса рассказа, ценит умение рассказчика утянуть в свою историю с головой. Джэхён с Тэёном говорят, что Ли отличный слушатель, который вдумчиво и внимательно, словно сухая губка, впитывает в себя потоки информации. Но для самого слушателя в момент рассказа есть только, затянувшая в свои глубины, история, едва заметные кивки головой и глубокий взгляд его самого. Истории окрыляют, позволяют фантазии пуститься в пляс на карнавале мыслей и взлетать, парить высоко и недосягаемо. Джэхён Марку как-то сказал, что он по жизни летает подобно воробушку, с ветки на ветку и не особо стремясь куда-то, Джэхёну вполне мог довольствоваться малым, в то время как Марк мог быть удовлетворен и вовсе ничем. Он по жизни не летал, как Джэ, не бежал и даже не шел, он плыл по течению холодного горного ручья жизни, даже осознавая, что совсем скоро ручей вполне может впасть в реку Стикс. Вся жизнь Минхёна была смирением: с проблемами, с грядущим, с выбором профессии и любым другим, со всем. Но сейчас все меняется, сейчас юноше не хочется мириться с происходящим, не хочется отдаваться в руки судьбы, хочется только Донхёка держать крепко-крепко, не позволить ему от себя ускользнуть. Получится ли? Марк знает, что нет. Знает, что у него всего, плюс-минус, сто дней, знает, что по истечению этого срока Донхёк все равно улетит, убежит, уйдет, уплывет — не важно, гораздо значимее, что к сожалению обоих парней, у всех этих глаголов приставка далеко не «при». Донхёк уже не прилетит, не прибежит, не придет и не приплывет. Если он уйдет, то раз и навсегда.