Проклятие рода Тремейн (СИ)
В кабинете второго этажа висел на стене покрытый пылью портрет молодой женщины. Белокурые волосы, завитые изящными локонами обрамляли фарфоровое лицо с тонкими аристократическими чертами. Алое платье викторианской эпохи струилось вдоль хрупкого тела, и даже спустя годы переливы красок ничуть не померкли. Но больше всего Анну поразили глаза — пытливые, с кокетливым лукавством, они, казалось, смотрели прямо в душу. На губах женщины играла лёгкая полуулыбка, словно бывшая хозяйка, многие годы тоскующая среди всей этой пыли и грязи, приветствовала новую владелицу. Портрет жил.
— Какая-нибудь ваша пра-пра-прабабка? — спросил Винсент, разглядывая златовласую красавицу на холсте.
- Это Луиза Тремейн, — Анне уже доводилось видеть карандашный портрет предшественницы в одном из семейных альбомов, — именно с неё, согласно легенде, берёт начало семейное проклятие. Её прокляла местная ведьма.
— Чем же она так разгневала старуху? — проговорил Винсент, всё ещё не в силах оторвать глаз от портрета.
— Это я и собираюсь выяснить, — задумчиво сказала Анна, — и, может быть, обыграть в новой книге.
— Ну, тогда вам надо к моему помощнику в книжный магазин. Старик обожает подобные истории, а в свободное время копается в церковном архиве. Даже подружился ради этого с нашим пастором, хитрец.
— Ладно, пойдёмте, — Анна, наконец, оторвалась от разглядывания портрета, — здесь ведь, кажется, есть балкон? Давайте осмотрим его.
Открытый балкон, охватывающий всё западное крыло, выходил прямо на заросший бурьяном сад, упирающийся в границу леса. Среди диких кустарников и сорной травы, вымахавшей до исполинских размеров, робко проглядывались листья сирени с набухшими почками и остатки шпалер, некогда очевидно, служивших для виноградных лоз, а сейчас увитые ядовитым плющом.
— Идеальное место для того, кто пишет ужасы, — улыбнулся Винсент.
— Я не пишу ужасы, — уточнила Анна, уже привыкшая, что её творчество путают с банальными хоррорами, — вы когда-нибудь слышали о жанре “триллер”?
Винсент покачал головой.
— В последнее время он набирает популярность, что и неудивительно. Мне куда интереснее создавать интригу и нагнетать обстановку.
— Простите, не хотел вас обидеть. Кстати, я начал читать ваш роман.
— И как? — Анна спросила это с большей эмоциональностью, чем, пожалуй, следовало бы.
— Необычно, но… интересно. Главную героиню с себя списывали?
— Вы считаете, что мы похожи? — Анна ответила вопросом на вопрос.
— По трём главам сложно судить, — он пожал плечами, — но, признаюсь, книга меня заинтриговала.
Глядя на заросший бурьяном сад, Анна пыталась представить, как выглядело это место, до того, как люди покинули его. Воображение рисовало ухоженные клумбы и тенистые аллеи, скрытые от посторонних глаз пышными лозами и кустарниками; укромные уголки с резными скамейками, где по вечерам так уютно пить чай. Она ничего не знала о печально известной владелице Райдхайма, но, думается, Луиза Тремейн частенько гуляла здесь, чинно прохаживаясь по дорожкам — вот тут надо подстричь кусты, а здесь выполоть сорную траву, что посмела пустить корни среди её чудесных голландских роз. Быть может, со временем и она, Анна, будет вот также прогуливаться по своему саду, работать над рукописью в уединенной беседке и пить чай на террасе.
Выйдя на улицу, они увидели полыхающий костёр и обгоревшие остатки деревянной кровати.
— Поставили замок, мэм, — отрапортовал Поттс, — он, конечно, не самый новый, но на первое время сгодится. — Рабочий протянул ей ключ на верёвочке, — вот, держите.
— Спасибо, мистер Поттс, — поблагодарила Анна и, открыв кошелёк, вынула оттуда пару монет, — думаю, вы заслужили премию.
Раскланявшись, Поттс сунул монеты в карман и, насвистывая вульгарную песенку, удалился.
— Завтра на работу он точно не выйдет, — усмехнулся Винсент, глядя вслед удаляющемуся рабочему. — Пропьет гонорар в местном пабе.
Но Анна только улыбнулась:
— Паб? Никогда не была в настоящем пабе, но всегда мечтала. Может, наведаемся туда вечерком?
— Если, конечно, вас не смутит, что это заведение Керджесса. Да, да, то самое, на первом этаже гостиницы.
Анну это не смутило.
— Если только, он снова не выставит меня за дверь, — подмигнула она.
***
Билл Керджесс не только не выгнал их, но и оказал радушный приём, очевидно, стыдясь своей глупой выходки. Немалую роль сыграл в этом и Поттс, похвалявшийся владельцу и посетителям свалившейся прибавкой. Видя, как главный деревенский разгильдяй, вечно страдающий от безденежья, заказывает уже пятую порцию эля, местные оживились. Стоило Анне и Винсенту сесть за стол, как тут же нашлись добровольцы устроиться на работу — с заработком в Торнтоне было худо.
— Все вопросы можете задать у меня в конторе, — сказал Винсент, — я представляю интересы миссис Дафф и занимаюсь наёмом слуг. Часы работы вам хорошо известны.
— Спасибо, — выдохнула она, когда их, наконец, оставили в покое.
— Ну, вот… — он обвёл рукой помещение, — добро пожаловать в типичный английский паб, Анна.
По сравнению с фешенебельными лондонскими заведениями, здесь был настоящий деревенский кабак с шумными разговорами и взрывами смеха, стуком кружек и пропитанный запахом сигаретного дыма. Взлохмаченные, раскрасневшиеся женщины не имели ничего общего с благородными леди, но, как ни странно, не вызывали отвращения. Ей было интересно за ними наблюдать.
— Миссис Дафф?
К их столику подошла худенькая светловолосая женщина лет сорока.
— Меня зовут Нина Керджесс, — представилась она, — вы уж извините, что отрываю, но муж сказал, вы подыскиваете домашнюю прислугу.
— Миссис Керджесс, ну я же сказал… — начал Винсент.
— Подождите, — остановила Анна, — экономка и горничная понадобятся мне в самое ближайшее время. Когда вы можете приступить к работе?
— Да хоть с завтрашнего дня! — с готовностью воскликнула Нина, — у меня ещё и дочь есть, ей в прошлом месяце исполнилось семнадцать. Может, и для неё местечко найдётся?
— Отчего же нет? — Анна повернулась к Винсенту, — вот видите, наш визит сюда не был напрасным. — Она снова обернулась к Нине, — тогда жду вас с дочерью завтра в одиннадцать. В Райдхайме.
— Спасибо, миссис Дафф! — Нина глядела на неё, как на спасительницу. — Пойду, обрадую мужа и дочку! Спасибо, мистер Чейз!
Тот сдержанно кивнул, судя по всему, не понимая, чем заслужил благодарность миссис Керджесс.
***
Фонарей на улицах Торнтона отродясь не встречалось, и с наступлением ночи деревушка погружалась в непроглядный мрак. Проваливаясь в лужи и, беззлобно ругаясь сквозь зубы, Джонни Поттс направлялся к своей лачуге. От выпитого эля его шатало, и пару раз он успел упасть в грязь, что впрочем, не испортило ему настроения. В кармане позвякивали монеты, и по расчётам Джонни их хватило бы ещё на три таких вечера.
— “Когда святоша слесарь с жизнью распростился,
К вратам небесным он тотчас же устремился.
Он у ворот остановился и не стал стучать,
А стал ключи к ним подбирать”[2], — пьяным голосом насвистывал Джонни, беспечно сунув руки в карманы.
До поворота на его улицу оставалось футов пятнадцать [3], когда слух мужчины уловил странный звук, напоминающий тихий плач. Джонни остановился и прислушался. Да, это совершенно точно были приглушённые всхлипы, и, судя по всему, плакала женщина. Звук доносился из зарослей, что вели к озеру, но Джонни видел лишь узкую размытую тропинку, ускользающую в темноту.
— Эй! — зычно крикнул он, — кто там, чёрт вас раздери?
Ответа не последовало. Поттс решил было, что попросту ослышался, но из темноты снова донёсся жалобный плач. Какая-то часть Джонни подсказывала, что разумнее всего будет просто уйти, тем более, что до его дома и осталось-то всего ничего, но с другой стороны где-то там, в зарослях плачет испуганная женщина. “А, может, она ещё и красотка…”, пьяно ухмыляясь, подумал он и шагнул на тропинку.
— Мэм! Я иду!