Проклятие рода Тремейн (СИ)
Наконец, дорога привела её к небольшому перелеску, и дальше сужалась до заросшей бурьяном тропинки. Если бы не примятая трава и следы ботинок на мокрой от дождя земле, Анна, верно и не приметила бы её. Окинув беглым взглядом свои дорожные туфли, явно не предназначенные для прогулок по лесу, Анна, подобрав юбку, бодро шагнула в заросли.
Подол цеплялся за высокую траву, ноги проваливались в грязь, и несколько раз Анна едва не упала, но отступать не собиралась. Вераса бежала впереди, припав носом к земле, выхватывая неподвластные человеческому обонянию запахи, изредка вскидывала голову и принюхивалась. Когда Анна, в очередной раз спотыкалась или проваливалась в рытвину, Вераса останавливалась и терпеливо ждала. Деревья и кусты здесь стояли близко друг к другу, ветки царапали лицо и одежду, но свет всё равно находил дорогу сквозь молодую листву, и Анна щурилась от яркого утреннего солнца. Перелесок расступился, так же неожиданно, как и начался — раздвинув ветки, Анна вышла на поляну, а подняв глаза, увидела возвышающийся футах в пятнадцати дом.
— С ума сойти… — вырвалось у неё.
Своими размерами особняк мог вполне конкурировать с небольшим замком — по обеим сторонам от фасада выступали вперед два крыла, с каминными трубами, и ещё одна виднелась где-то позади. Потемневшие от времени каменные стены затянул вездесущий плющ, а окно небольшого мезонина на уровне третьего этажа и вовсе скрывалось за густой зеленью. Грязно-серые, помутневшие стёкла контрастировали с новыми, поставленными по распоряжению мистера Чейза. Перед домом тут и там валялся строительный мусор, ящики с инструментами и несколько пивных бутылок.
Тропинка вывела её к боковой стороне дома и, посмотрев влево, Анна увидела покосившиеся ворота с сорванным замком.
Вокруг царило безмолвие — лишь тихий шорох гравия под её ногами да ветер в молодой листве нарушали эту тишину. На фоне ослепительно голубого неба Райдхайм выглядел несокрушимой громадиной, древней и молчаливой. Он будто рассматривал новую хозяйку, глядя мутными глазницами старых окон, и Анна вдруг почувствовала себя песчинкой рядом с этим каменным монолитом.
Вераса стояла рядом, настороженно принюхиваясь, глядя то на дом, то на Анну.
— Да, согласна, выглядит мрачновато, — согласилась она, — но мы же с тобой не трусишки, правда?
Внутренний двор хранил остатки былой роскоши – тут и там виднелись груды камней, некогда бывшие клумбами и цветочными куртинами, прямо по центру декоративный пруд с фигурами купидонов и античных героев — только теперь вместе чистой воды в нем застыла чёрная жижа с сухими листьями, ветками и прочим мусором.
Гранитная тропинка, ведущая к дому, растрескалась, местами провалилась в землю, и на стыках плит зеленела трава. Мраморные ступени крыльца сохранились лучше, но были усыпаны ветками и прошлогодней листвой, та же картина обнаружилась и на самом крыльце.
— Чёрт! — выругалась Анна, только сейчас понимая, что у неё нет ключей.
Безо всякой надежды на успех, она потянула массивную бронзовую ручку и, к своему удивлению поняла, что дом не заперт. Возможно, ей стоит сделать выговор нерадивым рабочим, подумала Анна, чувствуя, однако, всплеск адреналина. Было бы глупо проделать такой путь, испортить туфли и юбку, а потом вернуться ни с чем. Вдохнув полной грудью, она потянула тяжёлую дубовую дверь.
***
— Да, да, я прекрасно вас понял, — повторил Винсент в телефонную трубку, — нет, нет, всё в порядке, уверяю.
Он стряхнул пепел с сигареты, но промахнулся и тлеющий уголёк упал на поверхность стола.
— Чёрт, — вырвалось у него, — простите мэм, это не вам, — тут же извинился он. — Конечно, я поговорю с ней, леди Хасли, — Винсент бросил уголёк в пепельницу, но на крышке стола уже успел остаться след.
— Я передам миссис Дафф ваши слова, — он с трудом удержался от смешка. — Сегодня за ужином и передам. Да, да, хорошо. — Винсент посмотрел на часы и нетерпеливо вздохнул. Разговор длился уже пятнадцать минут, — не вполне понимаю, какое это имеет значение, но отвечаю на ваш вопрос: я не женат.
Дверь кабинета открылась, и заглянул его помощник — пожилой ирландец МакГрегор. Винсент махнул ему рукой, давая понять, что занят. Мужчина улыбнулся и понимающе кивнул.
— Думаю, что это будет несколько проблематично, миссис Хасли, — Винсент покачал головой, — не уверен, что мне удастся “притащить Анну на вокзал и запихнуть в поезд”, но обещаю, что попробую. Доброго дня, мэм!
Винсент положил трубку на рычаг и наконец перевёл дух. Плюнув на формальности, уселся прямо на стол и достал ещё одну сигарету.
— Выходит, эта дамочка и правда сбежала, — задумчиво проговорил он, обращаясь к портрету Анны Болейн, оставшемуся здесь ещё от прошлого владельца.
Вторая жена Генриха VIII не вписывалась в интерьер, но Винсент так и не снял портрет — сначала было не до того, а потом просто привык к задумчивому взгляду карих глаз, смотрящих прямо в лицо, в каком бы углу комнаты он ни находился. Удивительно, но это не напрягало: женщина на холсте глядела с хитрецой, но явно без злого умысла, скорее, ей было просто любопытно. Интересно, кто позировал Доусону, имя которого значилось в нижнем правом углу?
— Хотя, почему это “сбежала”? — продолжал рассуждать Винсент, — ей же не пятнадцать лет.
Тёзка его новой гостьи, судя по лицу, разделяла эту точку зрения.
— Мистер Чейз?
МакГрегор беспрестанно роптал на возраст и плохой слух, умудряясь при этом быть в курсе всего и вся. Услышав, что начальник закончил разговор, юркий старик опять заглянул в кабинет:
— Приходил ваш привратник с посланием от экономки. Миссис Дафф отправилась в Райдхайм.
— Час от часу не легче, — вздохнул Винсент. — Вот не сидится же ей на месте! Почему нельзя было дождаться меня и обсудить этот вопрос, как делают все благоразумные люди?
— Возможно, она просто очень похожа на вас, мистер Чейз, — загадочно предположил МакГрегор.
— Что? — переспросил Винсент.
— Что? — лицо старика приобрело самое невинное выражение. — Ладно, мистер Чейз, пойду на своё место, в книжный магазин. Сегодня ещё столько дел, столько дел… — забормотал он себе под нос.
“Вот старый прохиндей”, беззлобно размышлял Винсент, наблюдая за стариком через окно.
— Ну, что ж, — он снова обратился к венценосной соседке на холсте, — будем надеяться, она не сломает себе шею.
“Боже, до чего я докатился? Разговариваю с портретом… “
***
На неё дохнуло смесью пыли, затхлости и старых вещей. Анна закашлялась, а Вераса сердито чихнула.
В огромном холле царил полумрак, грязные стёкла вяло пропускали свет, отчего казалось, что в воздухе курится лёгкая дымка. В окружении обитых тёмным деревом стен Анна почувствовала себя маленькой и беспомощной, но вместе с тем её охватил благоговейный трепет — мрачное великолепие, ещё не полностью утраченное, смотрело на неё из каждого угла. Потолок тянулся ввысь и на уровне третьего этажа венчался мутным стеклянным куполом; слева уводила на второй этаж широкая лестница, переходящая в галерею с балюстрадой.
Анна вспомнила, как в письме Винсент говорил о том, что лучшая из спален на втором этаже почти готова.
— Идём, осмотрим королевские покои, — она позвала за собой Верасу.
В этот момент за их спинами с оглушительным грохотом захлопнулась дверь.
— Чёрт! — Анна несколько раз повернула бронзовую ручку, но та не поддалась. — Ладно, с этим разберёмся позже.
Она не могла сказать, что испытывает страх — скорее, щекочущее нервы любопытство и прилив вдохновения — обстановка была как раз в духе её новой книги.
Старое дерево натужно скрипело под её ногами, как дряхлый старик, ворчащий на всё, что нарушает его привычный ритм жизни. Ступени и перила покрывал толстый слой пыли, и Анна уже успела испачкать пальцы. Справа раздался тихий шорох и, повернувшись на звук, она увидела бьющуюся в серой паутине бабочку. Насекомое отчаянно хлопало крылышками в бессильной попытке выбраться, но липкие сети лишь сильнее обволакивали хрупкое тельце. Когда Анна, бережно освободив пленницу, положила её на ладонь, бабочка, в последний раз дёрнула поблёкшими крыльями и затихла навеки.