Проходящий. Спираль миров (СИ)
— Ты чего это, кобель старый, задурил девке голову? — зло зашипела Татьяна.
— Никто никому не дурил, с чего ты взяла?
— А то я не вижу. Знаешь, что она мне сказала?
— Ты же её языка не знаешь.
— Женщина женщину поймёт всегда. Она объяснила, что ты её муж. Как это понимать, жеребец блудливый? — она выпрямилась во весь свой немалый рост, уперев руки в бока.
— Ничего понимать не надо. Здесь другая ситуация.
— Другая?! Трахать молоденьких при живой жене?!
— Таня, — я зло оскалился, — это только наше дело. Ты не знаешь всей правды и знать её не обязательно. Мы пришли попросить помощи в решении кое — каких мелких проблем. Не хочешь помочь, так и скажи, мы мирно расцелуемся и уйдём.
Она отступила назад и резко побледнела:
— Мирошников, ты меня так больше не пугай, — она провела дрожащей рукой по лбу. — Я чуть раньше времени по — малому не сходила.
— А ты не зли, и пугаться не придётся, — пробурчал я остывая.
— Зверь, чистый зверь, — прошептала восхищённо Татьяна, из бледного цвета также быстро перешла в красный и уже обычным голосом добавила. — А всё‑таки ты скотина, Мирошников. Вот как у тебя это получается?
— Что опять не так?
— Да если бы полковник дома отсутствовал, я бы тебя прямо сейчас изнасиловала.
— Эй — эй, поосторожнее с обещаниями, они могут исполниться, — я усмехнулся, глядя ей прямо в глаза.
— Ну, погоди, Серёженька, доберусь до тебя…Всё, надо успокоиться, — она похлопала себя по щекам и несколько раз резко выдохнула. — Как только вы уйдёте, я покажу этому старому хрычу…звёзды на кровати. Пусть отрабатывает — за того парня. Зови девчонку, она в зале, будем разбираться в ваших проблемах.
Анатолий Викторович очень удивился, когда жена достала вторую бутылку и большой бокал грамм на двести. Налила его до краёв, залпом выпила и молча посидела с закрытыми глазами.
— Полковник, не обращай внимания, нервишки шалят, старею наверное. Давайте выкладывайте уже, чем вам помочь можно, — она цепким взглядом обвела нас с Нарейсой, задержавшись на моём лице.
— Свидетельство о рождении, школьный аттестат и паспорт.
— Не мало. И стоить будет недёшово. У тебя есть, что предложить?
— Будет. Холодное оружие в подарочном исполнении — серебро, золото, камни.
— Ого, что‑то у меня тоже нервы расшалились, — хозяин потянулся к коньяку и, встретив разрешающий взгляд, быстренько набулькал в использованный бокал. — За удачу.
— Нам надо идти, ещё есть дела, — я поднялся из‑за стола и указал Нарейсе глазами на дверь.
— Не журысь, прапор, прорвёмся. — полковник с расслабленной улыбкой хлопнул меня по ладони. — Когда зайдёшь в следующий раз?
— Недели через две, наверное.
— Я провожу, — Татьяна поднялась следом и вышла с нами в коридор, — Ну‑ка, девонька, подожди за дверью.
Она выпроводила гостью на площадку, прикрыла дверь и прижалась ко мне:
— А с тебя я возьму отдельную плату, — в её глазах уже начинали плавать сумашедшинки, — Улыбнись мне.
Легко прикоснулась своими губами к моим, провела пальцами по выступившим клыкам и оттолкнула:
— Всё, уходите, пока я ещё в себе. Нет, подожди, вот телефон, как приедешь — позвони, — она протянула бумажку с номером сотового и выпроводила меня из квартиры.
Глядя на походный рюкзак, набитый под завязку, чувствую себя челноком с китайской границы, осталось только приобрести неизменный атрибут — безразмерную клетчатую сумку. Или может сразу садовую тележку взять, поставить с той стороны прохода и грузить потихоньку? Меня разобрал смех, когда представил себя со стороны, трусящего по территории Спирали с тачкой в руках. Женщины недоумённо переглянулись, не понимая причины смеха, но я лишь махнул рукой, предлагая не обращать внимания на такую мелочь.
Жена с сыном решили нас проводить, несмотря на промозглую погоду — дул холодный ветер и начинали срываться снежинки. Вот захотелось им посмотреть на непонятные чудеса, хоть тресни. Мы с Нарейсой обрядились в походную форму — берцы, камуфляж, шапочки а — ля маски — шоу, куртки не одевали, так как холода не чувствовали. Она набросила на плечи рюкзачок, с рисунком кота Гарфилда, в который аккуратно сложила обувь и платье Эйнары, посидели на дорожку да и отправились к гаражам.
— Батя, подожди, — Артём торопливо полез в карман, видимо решил щёлкнуть необычное событие.
Нарейса активировала проход, сделала его видимым, вызвав неподдельное удивление у второй половины семьи. Мы обнялись с провожающими, расцеловались в щёки и ушли.
Вера ахнула, когда муж со своей подругой перешёл невидимую грань. Чёрный круг на мгновение смазался цветной рябью и открыл феерическое зрелище. На той стороне, на фоне бесчисленных сияющих шаров стояла парочка — Он и Она. Чёрная кожа, покрытая чешуёй даже на лицах, большие светлые глаза без зрачков, оба высокого роста.
— Господи, чистый демон с демоницей. Вот дура я дура, — она покачала головой, глядя с какой звериной грацией Нарейса снимает свою ношу. Муж (а он ли это?) помахал когтистой лапой и всё исчезло.
— Мам, ты чего? — Артём потряс Веру за плечо.
— Ничего, сынок. Снежинка в глаз попал. Пойдём домой, будем ждать отца.
Нет, всё‑таки тут хорошо, хотя трудно подобрать слова, но я бы сравнил это как выход из городской канализации в девственно — чистый лес, и это ощущается не чувствительными рецепторами носа, а буквально всем телом. А также телом кое — кого, уцепившего меня за руку
— Муж мой, я долго терпела других, но здесь моя территория и никто больше не смеет помешать.
— Может отложим на потом, по возвращении?
— Нет. У меня чуть сердце не разорвалось, слушая то, что вы вытворяли за стенкой. И я должна выполнить пожелание…
— Т — с-с — с, — я приложил палец к её губам и повертел головой на всякий случай. — Не нужно никого упоминать. Зачем нам беспокоить…сама знаешь кого.
От Нарейсы шёл такой одуряющий аромат желания, что выдержать было просто невозможно. То ли территория Спирали так на нас влияла, то ли перестроенный организм, на генетическом уровне, требовал своё — это абсолютно не интересовало. Нам было наплевать на всё и безумные игрища поглотили без остатка.
Подруга лежала на моей груди, тихо мурлыча, когда я проводил рукой по волосам. Вдалеке маячило несколько группок цвиков, перекидывающихся цветовыми обсуждениями увиденного. Вот повадилось, облачное сообщество, вести за нами наблюдение. Есть моё личное предположение, что эти 'забавы' вызывают всплеск в местном континууме, чем‑то вызывающий интерес энергетических сущностей. Шут с ними, не люди и ладно.
— Смотри, дорогая, у нас снова благодарные зрители.
— Где? — Нарейса приподнялась, озираясь. — А, любопытная малышня.
— Ну, я бы так не сказал. Подозреваю, что большинству из них столько лет, циклов или как они там считают время, что уму непостижимо. Давай жена, подымайся, народ уже заждался.
— Серхео, а удобно будет, ночь на дворе?
— Вполне, мы не абы кто, а гости долгожданные, — я ещё раз постучал по входной двери в дом. — Эй, сова, открывай, Пух пришёл!
— А кто такой Пух?
— Приличный плюшевый медведь с опилками в голове.
— А…
Распросы прервал звук шаркающих ног и сонный голос, глухо звучащий из‑за присутствующей преграды:
— Что угодно господам?
— Грайн, ты?
— Да, господин, — раздался осторожный ответ управляющего.
— Мирс Сергис с мирсой Нарейсой к господам Деранго.
— Подождите немного, — послышалось после некоторой заминки.
Спустя минут пять на третьем этаже, в угловой комнате, распахнулось окно:
— Сергис, это вы?
— Да, господин глава, вместе с мирсой. Пустите бедных путешественников?
— За ворота выгоню, — рассмеялся он. — Давайте заходите, сейчас откроют.
Мы поднялись в гостиную, сбросили поклажу на пол и уселись на диван, ждать хозяев. Реналдо задерживался и думается мне, что пошёл будить жену. В минутном сосуде уровень песка успел опуститься на три деления, когда послышался стук двух пар обуви. Я встал и, по заведённой тут привычке, поцеловал руку Эйнаре.