Я ждал тебя триста лет...(СИ)

– Хорошо?
Новый поцелуй, почти укус, оставляет красную отметину на белоснежной коже Снейпа.
– Да… Сделай так еще…
Поттер ускоряется. Снейп крепче прижимает его к себе, стискивая коленями бока… Синяки – неизбежное зло для человеческого любовника вампира, но Гарри не обращает на них внимания. Никогда – ни раньше, ни теперь.
Они точно сливаются в диковинном танце и через пару мгновений одновременно достигают оргазма, а потом еще долго лежат обнявшись, не в силах оторваться друг от друга…
***
Отмеренные зельем два часа сна закончились, и Северус с явной неохотой открыл глаза. Да… похоже, он все же научился переносить иллюзию в реальность: помимо того, что ему, разумеется, пришлось накладывать Очищающее, у него даже слегка саднило пониже спины – пожалуй, в своем сне они с призрачным Поттером несколько увлеклись.
– Надеюсь, это послужит тебе напоминанием, а заодно позволит продержаться хотя бы до рождественских каникул, – ворчливо сказал сам себе Снейп, усаживаясь за проверку домашних работ, заданных ученикам на лето. Через пару секунд он поймал себя на том, что невольно улыбается: увиденное во сне заметно повысило ему настроение. По крайней мере, именно в ту ночь пометок «О» на полях пергаментов было совсем не так много, как обычно.
***
Следующие недели показали Северусу, насколько тяжело им с Гарри придется в предстоящие семь лет. Возникшая первого сентября связь с Избранным крепла на глазах. Гарри мужественно пытался держать себя в руках, но, естественно, не осознавая, что с ним происходит, любыми возможными способами старался привлечь к себе внимание декана. Он буквально из кожи лез, чтобы заслужить похвалу строгого профессора Зельеварения. Поттер довольно быстро стал лучшим учеником на всем первом курсе, но одновременно сделался у преподавателей притчей во языцех. Еще ни один студент не приносил Слизерину столько баллов за успеваемость и не зарабатывал столько же отработок за плохое поведение. Он и его закадычный приятель Малфой устраивали магические дуэли, в результате которых исключительно чудом не покалечили друг друга. Однажды сбежали в Запретный лес «покататься на кентаврах» – и Снейпу пришлось лично отправиться на переговоры к весьма недоброжелательно настроенному Бейну (1), чтобы вызволить горе-наездников. Накануне Хэллоуина Поттеру вздумалось вывести на прогулку любимца лесничего Хагрида – свирепого трехголового пса, крайне неосмотрительно названного Пушок. В итоге Гарри едва не лишился пальцев, а Снейп с трудом обуздал себя, чтобы голыми руками не придушить проклятую скотину.
Северус посетил Малфой-мэнор, где имел чрезвычайно серьезную беседу с отцом Драко – Люциусом Малфоем. Он разъяснил Люциусу, что из-за глупых детских шалостей тот попросту может потерять единственного наследника. Начальник Отдела тайн (внешне как две капли воды похожий на своего далекого предка и лучшего друга Снейпа – Люца) принял слова декана близко к сердцу и на пару дней забрал отпрыска из Хогвартса, вероятно, для проведения с ним воспитательной работы. Вернувшись, Драко какое-то время ходил мрачнее тучи, лишь изредка бросая на декана злые взгляды, а потом вновь начал поддерживать Поттера в его опасных затеях.
К середине декабря Северус чувствовал себя уставшим и измотанным. Он постоянно был начеку, следя, чтобы его Истинный Избранный, неутомимо искавший приключений на собственную задницу, не убился и не покалечился. Снейп понимал: Гарри не виноват, что ведет себя подобным образом. Их зарождавшаяся (пока еще на ментальном уровне) связь сбивала мальчика с толку, пугала и сильно влияла на его настроение. Иногда Гарри выглядел чрезмерно веселым, а иногда вдруг впадал в настоящую меланхолию. Он неосознанно стремился всеми возможными способами заслужить внимание строгого декана Снейпа: хвалил ли тот Поттера за успехи в учебе или ругал за бесконечные, зачастую вовсе не невинные шалости.
Взвесив все «за» и «против», Северус решил на рождественские каникулы наведаться в Годрикову впадину и серьезно поговорить с Джеймсом и Лили. Пожалуй, еще никогда за свою долгую жизнь Снейп не ждал праздника с таким нетерпением и – что там скрывать! – с некоторым трепетом.
***
– Ты не знаешь, что понадобилось от нас Снейпу? – Главный аврор Джеймс Поттер небрежно бросил на стул форменную мантию и с явным неудовольствием еще раз перечитал принесенную совой несколько минут назад записку от своего бывшего профессора Зельеварения. – Люциус утверждает, что этот упырь явился в Малфой-мэнор и отчитал его как мальчишку за безобразия, которые якобы творил мой крестник вместе с нашим Гарри. По словам Малфоя, ему пришлось вызвать Драко домой и сделать ему внушение… при помощи собственной знаменитой трости… Нарцисса до сих пор дуется на Люца и даже приказала эльфам постелить ей в гостевой комнате.
– Мне плохо верится в то, что Драко и Гарри нарушают школьные правила, – Лили взлохматила вечно торчащие в стороны вихры мужа, а потом положила руку на свой уже довольно заметный живот. После стольких лет им наконец удалось снова зачать ребенка. – Тем более, как мне кажется, Гарри обожает своего декана. Вспомни, с того момента, как он приехал на каникулы, он только и говорит о профессоре Снейпе.
– И ты представить себе не можешь, как меня это бесит! – Джеймс скривился, словно от сильной зубной боли. С первого же дня в Хогвартсе он постоянно конфликтовал с преподавателем Зельеварения. Ни Поттера, ни его закадычного друга Блэка ничуть не смущал тот факт, что Снейп являлся вампиром. Они единственные нисколько не боялись мрачного слизеринского декана. Частенько из-за их проделок Северус жалел, что не питается человеческой кровью. С каким бы презрением он ни относился к школьному завхозу Филчу, но иногда его стенания по поводу упразднения в Хогвартсе телесных наказаний вызывали у Снейпа желание возродить древние традиции. Впрочем, директор Дамблдор категорически возражал против таких кардинальных методов воспитания будущих волшебников. Посему Снейп довольствовался разрешенными мудрым руководством средствами воздействия на распоясавшихся «мародеров», как называла себя неразлучная парочка. Он снимал с них столько баллов, что Гриффиндор чудом не проигрывал Кубок школы, а из карточек с назначенными им взысканиями можно было составить приличный фолиант.
Разумеется, со временем их с Сириусом выходки превратились в подобие анекдотов, которые весело было припомнить за стаканом доброго огненного виски Огдена. Теперь, когда они оба работали в Аврорате и сами имели дело с нарушителями общественного порядка, непримиримый любитель дисциплины профессор Снейп не казался им столь уж неправым и несправедливым по отношению к двум оболтусам, коими они прежде являлись. Тем не менее, несмотря на то, что Джеймс уже давно покинул стены Хогвартса, его старая неприязнь к профессору Снейпу вновь расцвела пышным цветом, стоило единственному сыну вернуться домой на Рождество.
– Не представляешь, какой он умный и сколько всего знает! – тараторил Гарри за столом, не замечая, что его обед уже почти остыл. – Он изобрел массу зелий! Я читал о нескольких его открытиях в твоем учебнике по Зельеварению за пятый курс…
– А кто тебе позволил трогать мои книги? – неожиданно для себя вспылил Джеймс.
– Дорогой, по-моему, мальчику только на пользу расширять свой кругозор, – миролюбиво произнесла Лили.
– А по-моему, ему еще рано читать те учебники! Там описываются весьма опасные зелья, к тому же заучек на Гриффиндоре никогда особенно не любили…
– Так я и не учусь на Гриффиндоре, – подлил масла в огонь Гарри.
– И чем ты, скажи на милость, гордишься?! К твоему сведению, абсолютно все мои предки учились на этом факультете, а ты, вместо того чтобы уважать традиции своего рода, предпочел учиться с темными волшебниками.
– Дядя Малфой тоже «темный». И вся семья крестного Сириуса… – не унимался Гарри. – Так почему же тогда ты с ними общаешься? Профессор Снейп говорит, что в темной магии нет ничего ужасного, надо всего лишь уметь ею управлять.