Вулканы (СИ)

На подъезде к Питеру он собрал вещи и двинул вперед по составу к первому вагону. Натянул капюшон толстовки, первым выпрыгнул на платформу и, не глядя по сторонам, припустил к метро.
Гера шагал по родным улицам и совершенно не чувствовал того щемящего восторга, который ощущал всякий раз по приезде. Солнечный Питер радовал глаз, а внутри все сместилось, как будто намагнитило стрелку на север. Гера даже вещи разбирать не стал. Наскоро ополоснулся и умчался бродить по городу. К вечеру стало немного спокойнее. Все-таки Гера по Питеру скучал. Глядишь, и пройдет, как та простуда.
В сентябре ливануло. Стало холодно, толпы туристов поредели. Гера умирал. Не помогали ни учеба, ни друзья, ни Питер. С каждым днем Гера все больше чувствовал себя чужим. Он шел по набережной, а перед глазами вставала другая река. Вместо улиц и улочек — дороги среди разнотравья. Колодцы дворов душили. Гера не мог дышать.
Родители пихали Влада во все щели. Он стал постоянным гостем. Этакий идеальный женишок. Сын папиного друга. С правильными фразочками, букетиками из цветочных салонов и наглаженными брючками. Гера все смотрел на него и думал, что, не случись в его жизни Кима, он бы, наверное, даже поверил. Ну правдоподобно же играл, браво! Влад правильно улыбался, правильно вел себя. Вот только Гера теперь знал, как смотрит влюбленный альфа. Как можно падать назад, даже не зная, стоит ли он там, и быть уверенным, что поймает. К Владу Гера не рискнул бы даже тылом повернуться.
Спасал только Ким, переехавший на учебу в Северодвинск. Его «ну как ты там, лапушка?» хватало, чтобы забить на зудящего папу, неодобрительно глядящего отца и силящегося держать маску Влада. Гера стискивал телефон, считая пары, потому что «даже не подумаю отрывать тебя от учебы», и открывал контакты, уже выбегая из аудитории. Даже дурацкую погоду можно было обсуждать с живым интересом, если это был Ким.
— Ты странный.
Вот уж не от Альберта Гера ждал это услышать.
— В смысле?
— В смысле ты за всю предыдущую жизнь столько не держал в руке телефон, сколько за этот месяц. Кто он?
— С чего ты вообще взял, что «он»?
— Потому что у тебя сердечки в глазах, дурик. Ладно, от шизика своего и родаков ты скрываешь, а от меня-то на фига?
Гере, на самом деле, нужно было это предложение выговориться. Он уже так долго ждал его хоть от кого-то.
— Ну, то есть, — напряженно процедил Альбертик, когда все узнал, — крутой чувак, без материальных проблем и, что в твоем случае немаловажно, не поехавший, ждет тебя, а ты тут без него загибаешься и все еще не взял билет до Архангельска?
— Аль, а куда я поеду?
— К нему.
— Как все просто у тебя!
— А что сложного?
— Ну а как я все брошу? Плюс… Ты вообще слышал эти истории о таких вот, уехавших?
— Нет, не слышал. И… Ну, ты не доверяешь ему? Думаешь, что приедешь, и что? Он изнасилует тебя? Приведет дружков и пустит по кругу? Убьет?
— Нет-нет!
— Не приезжай, в конце концов, к нему. Езжай к Никитосу. Сними квартиру на недельку. А насчет бросать… Что тебя тут держит? Питер без тебя не провалится, чувак.
— А универ?
— Следующая неделя относительно свободная. Лекции запишу и перешлю. Лабу твою сдам.
— Родители?
Альберт закатил глаза:
— Ну серьезно, Герыч? Ой, скажи, что поживешь пока у меня, типа мне помощь нужна с приютами. Благотворительность ценится в обществе.
Это все буквально обрушилось на Геру. Он понимал, чувствовал, что Альберт прав, но…
— Что изменится оттого, что я съезжу?
Альберт посмотрел на него, как на дурачка, потрепал по макушке и проникновенно заявил:
— Ты начнешь дышать.
Через десять минут на руках у ошеломленного Геры были билеты и забронированная квартирка недалеко от центра.
— Только ему сообщать не вздумай, — остановил движение телефона Альберт. — Реакция на твое неожиданное появление — самая честная. Доверяй, как говорится, но проверяй.
Тут рядом завибрировал уже его телефон. Альберт посмотрел на экран и поморщился:
— Мудила. Чтоб ты сдох!
Но на вызов ответил. В трубке зарычали, явно из последних сил сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. От каждого повышения голоса собеседника у Альберта вспыхивали глаза и дергались в улыбке уголки рта. Садист в нем явно кайфовал. Он дождался, когда на той стороне выговорятся, и раздельно произнес:
— Соси хуй.
И сбросил.
— Кого это ты так? — спросил Гера, глядя, как Альберт быстро собирается.
Телефон у него снова жужжал вибрацией, но Альберт только кидал мрачные взгляды, не спеша отвечать или сбрасывать.
— Уебок один. Нужен ему, видите ли, участок, на котором приют. И типа отдайте мне, — он явно передразнивал какого-то неведомого альфу, кудесника недвижимости, — а взамен получите семь квадратных сантиметров в болотах под Седкыркещем! А вот хуй!
— Алька… — попробовал урезонить его Гера, потому что в состоянии аффекта тот мог наворотить дел.
— Ой, не лечи меня, — отмахнулся Альберт. — Я помчал. Оторву ему яйца. А ты собирай шмотки потеплее и дуй на вокзал!
Собственно, вот так Гера и оказался в понедельник утром в Архангельске, где его ждал только хозяин квартиры, великодушно предложивший заселиться раньше установленного часа. В такой ситуации Гера оказался впервые в жизни. Было страшно, томительно и безумно круто! Гера готов был визжать и пищать от распиравшего восторга. Но самостоятельно он бы много не навоевал, так что пришлось звонить Никитосу.
— Где ты?
— На парах, — вяло ответил тот. — А что?
— Хочу тебя выцепить с них.
— В смысле?
— Я в Архангельске.
Радостный вопль Ника наверняка расслышал даже Альбертик в Питере.
— Сейчас скину адрес.
— Только… никому больше не говори.
Ник захихикал:
— Ладно, конспиратор. Ким с ума сойдет от счастья.
Топая к универу Ника, Гера тщетно пытался хоть немного унять ползущую вширь улыбку. Щеки уже побаливали. Вот только ровным счетом ничего не получалось. Очень хотелось увидеть Кима, хотя и по Нику Гера тоже соскучился.
Ник вылетел из дверей, стиснул Геру и тут же ломанулся, ухватив его на буксир.
— Давай, шевели ногами! О боже, я прям предвкушаю!
— Что предвкушаешь? — пробормотал Гера в снуд. Было солнечно, но ветер дул ледяной.
Но Ник только загыгыкал и отмахнулся.
Ким болел. Он был бледный, с тусклым взглядом и весь какой-то осунувшийся. И Гера хотел его пожалеть, потому что сезон гриппа, а Кима не дома прохлаждается, а грызет всякие там научные граниты, но потом обратил внимание на его одежду. Было не тепло. Был холод, помноженный на ветрище. А на Киме были драные джинсы, тонкая футболка и кожаная куртка нараспашку. Ну не идиот? Слава богу, Гера все-таки приехал, а то так бы и окочурился, недотепа.
Гера совсем не так представлял их встречу. Он думал о чем-то романтичном, взгляде глаза в глаза и летающих сердечках. А по факту он, злой как тысяча чертей, чеканным шагом топал к изумленному Киме и даже не думал скрывать недовольство.
— А куртка-то зачем? — саркастически выдал Гера, подойдя вплотную. — Шел бы прям так, в футболке.
Ким не сводил с него глаз. А Гере дышалось рядом через раз, и в глупом, надуманном раздражении он черпал хоть какую-то опору.
— Вот дурной, — ворчал Гера, застегивая куртку — холодная, так и есть! — О чем ты думаешь вообще?
Он стянул с себя снуд, черный, вполне себе унисексовый, и замотал на Кима — пришлось на цыпочки вставать.
— Как так можно? А если пневмония?
— О тебе, — прошелестел Ким.
— Что?
— Думаю. О тебе.
И сразу отпустило. Гера остыл и наконец-то взглянул Киме глаза в глаза. Почему такой измученный?
— Гера? — неверяще спросил Ким, вглядываясь в него.
Голоса даже на простое «угу» не было, так что Гера просто покивал. Ким тихо застонал и обхватил, прижался, но недостаточно, слишком слабо, чтобы Геру отпустило. Так что Гера сам подался вперед, вцепился, вжался, стиснул крепко-накрепко.