Burning for your touch (ЛП)
Странно видеть, что Арвид цепляется за это недопонимание, словно в его жизни снова появилась цель, и он считает своим долгом распространять и поддерживать эти слухи.
Эвену интересно, знал ли Исак, что обычное действие вызовет такое противодействие.
— Это правда, что новенький пожелал тебе умереть? — спрашивает его Соня как-то днём в среду, когда они оказываются у неё дома.
— Нет, — вздыхает Эвен и роняет голову ей на живот, позволяет играть со своими волосами, как раньше, когда они ещё были вместе. — Он дал мне книгу под названием «Как умереть», которую он читал.
— Похоже на то, что он пожелал тебе умереть.
— Нет, он этого не делал.
Эвен знает, что Исак этого не делал, потому что, когда он открыл книгу на уроке истории, из неё выпал листок бумаги.
Айвин, встретимся в бассейне в среду после школы.
Сегодня среда, и Эвена распирает от нетерпения.
.
Когда Эвен приходит, Исак уже в бассейне. На нём шапочка для купания, но при этом он полностью одет, и это неправильно. Никому нельзя купаться в одежде. Эвен уже собирается задать вопрос, но Исак опережает его.
— Мне разрешили плавать в одежде из-за моих проблем с кожей, — говорит он, и его слова эхом отражаются от стен бассейна. Там больше никого нет.
— Но на тебе не было одежды в прошлый раз, — замечает Эвен.
— В прошлый раз я не ждал твоего прихода.
— Стесняешься? — дразнит его Эвен, надеясь сделать их общение более комфортным.
— Нет, просто я осторожен.
— Я не буду тебя трогать.
— Мы оба знаем, что я беспокоюсь не об этом, — холодно отвечает Исак.
Эвен подумывает о том, чтобы начать записывать его ответы, потому что всё, что он говорит — быстро, умно и идеально. И мозг Эвена плавится от зависти и восхищения.
— Как тебе удаётся всегда звучать так уверенно? — спрашивает Эвен, потому он уже догадался, что лучший способ добиться ответа от Исака, — просто задать ему вопрос.
— «Звучать». Это ключевое слово. Всё дело в проецировании уверенности в себе. Тебе необязательно быть таким.
— Ты самый уверенный в себе семнадцатилетний парень, которого я когда-либо встречал.
— Шестнадцатилетний, — поправляет его Исак. — И я даже близко не такой уверенный, каким бы хотел быть.
— И насколько уверенным ты бы хотел быть?
— Настолько, чтобы посрать в общественном туалете, — отвечает Исак. — Не думаю, что смог бы это сделать.
— Да что с тобой не так? — смеётся Эвен, нагибаясь, чтобы сесть на бортик бассейна.
— А что? — Исак смеётся вместе с ним. — Разве это не самая страшная вещь в мире? Вообще в принципе. Я никогда не волнуюсь сильнее, чем когда сижу на унитазе. Ты не согласен?
— Э-э-э, нет?! — Эвен заливается смехом. — О чём ты вообще говоришь?
— Ну представь, случается землетрясение, и ты умираешь, сидя на унитазе. Разве это не страшно? Такая смерть?
— Почему ты такой странный?! — Эвен хватается за живот от смеха.
— Ну или когда принимаешь душ. Мне всегда было интересно, сколько людей умерло, пока они принимали душ или срали, скольких нашли голыми или со спущенными штанами. Такое явно случалось. Просто по статистике, да?
Эвен ждёт, что Исак возьмёт свои слова обратно, но он этого не делает.
— Я не знаю, что сказать.
— Просто скажи, что я прав, — ухмыляется Исак.
— У меня такое ощущение, что ты говоришь странную херню, чтобы проверить меня, или испугать, или ещё что-то.
— У меня получается?
— Не уверен. Я только знаю, что теперь не смогу принимать душ или срать, не думая о тебе.
— Это самое чудовищное, что мне когда-либо говорили, — морщится Исак.
— Кто бы говорил, — Эвен ухмыляется, а потом встаёт и потягивается.
— Кстати, симпатичные плавки, — фыркает Исак, заставляя его немного смутиться.
Хотя нет. Исак всегда ведёт какую-то игру, и Эвен знает, что единственный способ удивить его, — принять его подколки с распростёртыми объятьями.
— Тебе нравится то, что ты видишь? — отвечает Эвен, положив руки на бёдра и ухмыльнувшись. — Надел их специально для тебя.
Исак моментально отводит глаза и хмурится. — Не будь таким странным.
— Ты сам начал.
— Ты так и будешь там стоять? У меня уже шея болит из-за того, что мне приходится на тебя смотреть, — говорит Исак.
— А ты ударишь меня током, когда я окажусь в воде, или как?
Исак бросает на него сердитый взгляд, и Эвен поднимает руки, с улыбкой покоряясь. Он взвешивает все за и против своего следующего действия. Потом, отбрасывая все сомнения, он отходит на несколько шагов и с разбега прыгает в воду, как ребёнок в жаркий летний день, которому плевать, будет ли его потом ругать мама.
Вода приятно окутывает его тело, ласкает кожу. Как и всегда. Эвен счастлив, лишь когда он погружается в неё, в воду. Он обретает свободу, возможность быть собой, лишь когда он не может дышать. Это одновременно пугает и бодрит.
Когда он наконец выныривает на поверхность, Исак хмурит брови, потому что ему явно не пришлась по душе выходка Эвена. Они держатся на воде рядом друг с другом, но Исак — на безопасном расстоянии.
— Ты просто ребёнок, — говорит он.
— И что в этом плохого? — улыбается Эвен.
— Дети обычно импульсивны и ненадёжны. А это совсем не то, что мне сейчас нужно.
— А что тебе сейчас нужно? — повторяет Эвен, и его улыбка меркнет.
— Ты думал, я призвал тебя сюда, чтобы подружиться, обсуждая радости купания в одежде и посещение общественных туалетов?
— Окей. Во-первых, ты меня не призывал.
— Вообще-то именно это я и сделал.
— Ладно, — вздыхает Эвен, подплывая ближе. — Во-вторых, что ты сказал администрации, чтобы они позволили тебе плавать в одежде?
— Я сказал, что мой врач Эдвард рекомендует мне плавать и что у меня болит кожа от всех химикатов. Поэтому они могут оказать мне услугу, используя меньше химикатов и таким образом увеличивая свои расходы, или могут разрешить мне плавать в одежде.
— То есть ты хочешь сказать, что соврал, — делает вывод Эвен и думает, как это любопытно, что его врача тоже зовут Эдвард. Однако он не говорит об этом. Он пока не хочет, чтобы Исак знал о его биполярном расстройстве.
— Зависит от того, что ты подразумеваешь под враньём, — пожимает плечами Исак, отплывая подальше.
— Э-э-э, говорить неправду?
— А что вообще такое правда?
— Ох, ну начинается, — смеётся Эвен.
— Что? Я серьёзно. Ложь — это очень важная тема в философии. У Канта был постоянный стояк, когда он рассуждал об этом. Он был уверен, что враньё — самое ужасное, что может быть, что, с моей точки зрения, несколько пафосно, учитывая, что правда никогда не бывает абсолютной, — Исак пожимает плечами. — Я имею в виду, что химикаты, используемые для бассейна, в итоге действительно вредят, неважно мне или тебе. Так что в этом отношении мои слова не ложь. А некая правда. Я предложил им два варианта, которые не имели никакого отношения к моей правде, но я никогда и не подразумевал, что они к ней относятся. Они пришли к этим причинно-следственным связям самостоятельно. Это как если бы я сказал, что у меня болит голова, поэтому либо купите мне машину, либо разрешите плавать в одежде. Я никогда не подразумевал, что одно из этих решений избавит меня от головной боли, они сделали это предположение сами. Я тут ни при чём.
Исак улыбается, а Эвену нужна минута, чтобы переварить весь этот бред.
— Возможно, это не ложь. Но ты всё равно их обманул, — возражает он. — К тому же ты… пугаешь.
Исак смеётся.
— Ну ты мог бы сказать, что я их обманул, если бы моей целью было заставить их прийти к этой причинно-следственной связи. Но ты не можешь доказать, что в этом заключалось моё намерение. К тому же ложная правда, которую я пытаюсь им навязать, может оказаться абсолютной правдой. Кто знает? Может, плавание в одежде действительно защищает мою кожу?
Эвен не успевает следить за его рассуждениями, и, вероятно, это заметно по выражению его лица, потому что Исак улыбается, медленно плавая вокруг него. На его лице отражается восторг.