Burning for your touch (ЛП)
— Ты нечасто произносишь такие странные речи, не так ли? — говорит Эвен.
— Должен признать, это очень приятно.
— Приятно. Хм, — задумывается Эвен. — Откуда мне знать, что ты говоришь правду?
— Почему ты думаешь, что это не так? — хмурится Исак.
— Потому что ты часто врёшь, — отвечает Эвен. — Например, я знаю, что ты делаешь на уроках. Притворяешься, что тебе интересно, только чтобы разыграть боль в желудке или ещё что-то в этом роде и сбежать. Также я практически убеждён, что речь, которую ты толкнул Арвиду, не слишком-то основана на фактах.
Исак снова хмурится. — Ну да, признаю, что я позаимствовал часть про гель для душа. Я прочитал это в предисловии к «Философии страха» Ларса Свендсена. Ну да, я никогда не был в самолёте. Но какая разница? Мне же удалось чётко донести мою мысль, разве нет?
— Ты никогда не летал на самолёте?
— У тебя серьёзная склонность обращать внимание на странные вещи, — дразнит его Исак.
— К тому же я настоящий легковоспламеняющийся материал. Как, по-твоему, я могу попасть в самолёт?
— Ты что?! — поражённо моргает Эвен.
— Видишь? — фыркает Исак. — Вот это была неправда.
— Вау, да иди ты!
Исак продолжает смеяться. — К тому же, что плохого в том, чтобы обманывать учителей? — спрашивает он, и Эвен удивлён, потому что понимает, что у него нет ответа на этот вопрос.
— Плохо то, что ты нечестный.
— Да, но какая разница? Учителя получают признание своего авторитета, которого хотят и в котором нуждаются. А я получаю возможность действительно чему-то научиться. Это взаимовыгодная ситуация для всех вовлечённых сторон, — пожимает плечами Исак.
— Да, но если ты всё строишь на взаимной выгоде, то все твои отношения в конечном итоге ненастоящие. Ты не можешь по-настоящему подружиться с людьми, если постоянно ими манипулируешь. Ты никогда не получишь подобного признания.
Исак фыркает. — Подружиться с людьми, — задумчиво тянет он.
— Да. Что в этом плохого? — хмурится Эвен. Внезапно он чувствует сильное раздражение, словно их недавняя словесная перепалка несёт в себе зловещее предзнаменование.
— Что у тебя за одержимость, что правильно, а что нет? — парирует Исак.
И тут до Эвена наконец доходит, что Исак не хочет дружить, что Исак действительно призвал его. Не потому, что он хотел посмотреть на него в плавках и привести в замешательство историями об остановке сердца на унитазе. Не потому, что он хотел поделиться с ним какой-то философской ерундой. Нет. Просто Исаку что-то нужно.
— Тебе что-то нужно, — выдыхает Эвен.
— Я знал, что ты умный, Айвин, — улыбается Исак, и Эвен внезапно чувствует себя самым тупым человеком в мире. Меня не так зовут.
— История с книгой… Это всё специально, — понимает он.
— Ты меня игнорировал. Мне нужно было чем-то привлечь твоё внимание. Нужно было что-то, что заставит тебя среагировать, — Исак пожимает плечами.
— «Как умереть», — с горечью произносит Эвен, и ему так больно. Ты мог просто поговорить со мной.
— Я слышал о тебе, — тихо говорит Исак, и это заставляет Эвена отплыть от него. Внезапно он не может находиться с ним рядом.
Ты имеешь в виду мою попытку самоубийства.
— Я слышал, что ты начал работать в центре по предупреждению самоубийств, — голос Исака звучит громче, словно он услышал мысли Эвена. Эвена, который вдруг чувствует себя хрупким и прозрачным, и очень глупым, потому что решил следовать за этим беспощадным парнем, когда именно этого тот и добивался. Когда Исак, вероятно, просчитал все их встречи и отрепетировал эту странную шутку о «посрать в общественном туалете», так же, как Эвен репетирует анекдоты, которые рассказывает матери каждое утро. Потому что Эвен такой же предсказуемый, как и все остальные, потому что Исак, должно быть, уже давно распределил его в нужную категорию.
— Чего ты хочешь? — говорит Эвен, чувствуя, как устало сжимается сердце.
Он так устал, что все воспринимают его как должное. Он так устал всегда испытывать разочарование, хотя всего лишь хочет обычного человеческого контакта с кем-то. С кем-то, кто не знает его прежнего. С кем-то, кто заявляет, что знает его настоящего. С кем-то, от кого не нужно скрывать, кто он.
Тайный. Хранимый в секрете.
Исак выглядит на удивление полным сожаления, словно угадал, как сильно ранил Эвена.
— Прости, Эвен. Я не хотел лезть не в своё дело и сталкерить тебя, — говорит он, и его щёки снова покраснели, а глаза широко раскрыты.
— Всё нормально, — холодно отвечает Эвен, вспоминая, что он делал то же самое, и не заостряя внимания на том, что Исак впервые назвал его по имени. — Чего ты хочешь? — повторяет он.
— Я серьёзно, Эвен. Я не хотел тебя расстроить, — настаивает Исак, и в его голосе будто бы слышится мольба. Возможно, это заставило бы Эвена что-то почувствовать, если бы он уже не был научен горьким опытом. — Ничего не получится, если ты будешь расстроен.
— Что не получится? — хмурится Эвен, замечая, что они сейчас находятся на самом большом расстоянии друг от друга с момента, как он нырнул в бассейн.
— Моя просьба. То, что мне нужно, чтобы ты для меня сделал.
Эвен замирает на месте и глубоко дышит через нос. В его мозгу прокручиваются возможные варианты того, о чём его может попросить Исак. Он понимает, что ничего не знает об этом парне кроме того, что он непредсказуемый, уставший, невероятно умный, немного странный, ну и, разумеется, что к нему нельзя прикасаться.
Эвен не знает, чего ждать.
Поэтому он пристально смотрит на него сквозь мокрые ресницы. Исак выглядит нелепо в тёмно-серой рубашке и чёрных леггинсах (леггинсах!). Его большие зелёные, полные надежды глаза устремлены на Эвена, и он знает, что всё это — часть игры, что Исак может использовать чувства Эвена, чтобы получить желаемое так же, как он проделывает это с учителями, что Исак, вероятно, самый страшный человек, с кем ему приходилось иметь дело. Эвен знает, что ему нужно усмехнуться и уйти из бассейна, и больше никогда с ним не разговаривать. Эвен знает, что это тот самый огонь, которого он отчаянно пытается избегать, которого жаждет не хотеть, погружаясь под воду каждый раз, когда слышит, как тот зовёт его. Эвен знаком с огнём, он знает, как приятно ощущать языки его пламени на коже, знает, как он поглощает всё, что находится рядом. Эвен это знает. Но не может отвести глаза.
Огонь смотрит ему прямо в душу, у огня зелёные глаза.
— Чего ты хочешь? — повторяет Эвен.
— Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, — выпаливает Исак и мгновенно закрывает рот руками, словно не ожидал, что действительно произнесёт эти слова. И кажется, что он никогда в жизни не произносил их раньше, потому что Эвен замечает дрожь, бегущую по его хрупкому телу, потому что огонь, постоянно ласкающий его щёки, теперь горит ярче.
Эвен может лишь неотрывно смотреть на него.
— Мне нужно, чтобы ты прикоснулся ко мне, — продолжает Исак, поправляет себя, на этот раз робко, словно обретя источник смелости. Эвен думает, не его ли глаза стали этим источником.
Ранимость в голосе Исака — словно он показывает ему часть себя, часть, которую никто не видел раньше, — ошеломляет Эвена. Исак просит его подвергнуть себя опасности, флиртовать с огнём, сжечь себя, просто потому что ему это нужно.
Самая постыдная его часть хочет спросить Исака: «Почему я?» Хочет спросить его, что есть в нём такого, что будто бы кричит: «Я не ценю себя и своё тело». Он хватает себя за левое запястье, аккуратно закрытое пластиковыми часами, и думает, видны ли остатки его ненависти к себе, может ли Исак видеть его насквозь, или Эвен просто стал прозрачным. Ему интересно, что заставило Исака выбрать его.
Но и на этот раз Исак его опережает.
— Я знаю, что ты чувствуешь меня, Эвен. Я тоже тебя чувствую.
========== Глава 3 - Философия катарсиса - часть 1 ==========
— Я знаю, что ты чувствуешь меня, Эвен. Я тоже тебя чувствую.
Эвен пытается переварить слова Исака. Ему нужно так много осознать прямо здесь и сейчас, в этом бассейне, в этой тёплой воде, когда оба они тяжело дышат, так как держаться на плаву может быть физически тяжело. Особенно когда один из них изливает свою душу.