Нужен муж! Срочно!

Ужин оставил двойственное впечатление.
Вроде бы Измирский и Бастиан постоянно конфликтовали и пререкались, но в то же время оба как-то неуловимо находили компромиссы, не позволяя скандалу достичь невиданных высот. То мой муженек приправлял очередное ехидное замечание внезапной вежливостью, то Николас закрывал глаза на неуважение и молчал в тех местах, когда можно было бы и ответить. В общем, творилось что-то невообразимое и далекое от моего понимания. Такое ощущение, что мужчины берегли чувства хозяев, оставляя разборки на завтра.
А потом наступила ночь.
— Вот, — гордо сказала я, указывая на чудо-мебель овальной формы с пятью ножками.
— Это что за люлька? — изумился Бастиан.
— Это кровать. Мы же договорились, что поставим тебе отдельную кровать.
Мужчина осмотрел койку со всех сторон.
— Нет, я на этом спать не буду.
— Почему? Она, между прочим, сделана по последней моде.
— Оно и видно.
— Ты не понимаешь, здесь учтены все рекомендации целителей! Смотри, видишь, матрас какой необычный? Это чтобы спина не болела. А подголовник? Заметил? Говорят, что при таком положении головы сны будут ярче. А вот эти приподнятые края как бы переносят тебя в детство и успокаивают. Здорово?
— Вот и спи в ней сама, раз такая хорошая, — отрезал Бастиан, скептически осматривая пятую кроватную ножку. Почему-то прозрачную.
— Вот еще! — возмутилась я. — Ее специально для тебя поставили. Хорошая кровать, хватит выпендриваться.
— Я туда не лягу.
— Ляжешь.
— Нет.
— Ляжешь! Так как я собираюсь спать в собственной постели, а диван тебе пришелся не по душе. Остается либо эта прелесть, либо коврик у стола, но он занят Пакостью.
— У дракона подстилка и то лучше. — Бастиан рассерженно нахмурил брови. — Другой кровати не было?
— Не было. Не могла же я во всеуслышание заявить, что мы не спим вместе! Пришлось выкручиваться.
— Как-то ты неумело выкрутилась.
— Уж как получилось, — буркнула я. — Все равно другой не будет.
Мужчина приподнял брови и пристально глянул на меня, словно намекая, кому именно придется ночевать в объятиях произведения современного столярного искусства.
— Ну уж нет! — злобно выдала я.
— Что — нет?
— Я сплю у себя, а ты… сам решай!
И, гордо задрав подбородок, отправилась в ванную.
Женская логика настаивала, что самое удобное место в комнате должно быть мое, но здравый разум подсказывал, что плевал Бастиан на логику, особенно женскую.
Когда я вышла, супруг стоял посреди комнаты, с интересом изучая подголовник чудо-койки.
— Жалкое человеческое тщеславие, — вдруг сказал он. — Люди хотят комфорта, но только гоблины получают удовольствие.
— Почему?
— Они продают нам отвратительно неудобные вещи, выдавая их за великие изобретения, а мы безропотно платим деньги, полностью доверяя чужой расе. Это глупо.
Я пожала плечами.
— Гоблины не всегда создают чушь, иногда из их мастерских выходят гениальные творения.
— Естественно, иначе покупать никто не будет. Ванная свободна?
— Да.
— Тогда я — купаться, — кивнул он и принялся снимать брюки.
— Опять?! — в ужасе спросила я, наблюдая, как они падают на пол. — Ты что, эксгибиционист?
— Нет, я женатый человек, — спокойно ответил Бастиан и, скинув почти всю одежду (белье все же оставил, слава Вайду!), отправился в ванную комнату.
— Ненормальный!
— Я все слышу.
Бастиан поражал меня. Я никогда еще не встречала людей настолько свободных от предрассудков. Казалось, он был создан из чистого нахальства, самоуверенности и бесстыдства, что, впрочем, не могло не восхищать. Мне, воспитанной в жестких рамках условностей, иногда хотелось и самой сотворить нечто подобное, противоречащее законам морали, но вбитые с детства убеждения останавливали.
— Ненормальный, — повторила я, сама не замечая, как губы растягиваются в улыбке.
Нет, конечно, супруг не вызывал во мне приятных чувств. Нет, нет! Бастиан был вором, оборванцем, наглецом каких свет не видывал. Но все же он был забавным.
Я посмотрела на чудо-кровать, горько вздохнула и, вызвав слуг, приказала убрать гоблинский шедевр. Затем кинула на диван подушку с одеялом, а сама быстрее залезла в собственную постель и, смежив глаза, приготовилась с боем отвоевывать удобное спальное место.
И не заметила, как заснула.
А ночью проснулась оттого, что крепкая мужская рука обнимала меня за талию.
Ночевать на диване Бастиан не захотел.
— Как ты посмел!
— Да что я такого сделал?
— Ты улегся в мою постель! — насупилась я.
— Между прочим, было удобно. — Бастиан потянулся.
— Ты не имел права в ней спать.
— Я вчера тоже здесь спал, но ты на меня не орала.
— Орала, но не так сильно. Ты не должен спать рядом со мной!
— С какой стати? Ты моя жена.
— Фиктивная!
— Да мне плевать. Ты — жена! — Бастиан особенно подчеркнул последнее слово.
— Ах, тебе плевать? — воскликнула я. — Тогда и мне плевать! Ничего не получишь! Ни единой монеты!
— А ты тогда не получишь развод!
Вот уже два часа мы вели милый и душевный разговор и искали виновного. Опоздали на завтрак, попросили принести перекусить в комнату, но продолжали воевать.
— Все, хватит, — внезапно сказал Бастиан и уселся за стол. — Я есть хочу.
Я набрала в грудь побольше воздуха, чтоб выдать очередную возмущенную тираду, но, увидев, с каким аппетитом он уплетает утренние булочки, грустно вздохнула.
— Подвинься, я тоже проголодалась. И налей чаю.
— Ты забыла сказать «пожалуйста».
— Пожалуйста, — послушно повторила я.
Бастиан протянул чашку.
— Сахар надо?
— Давай. Спасибо.
Еще пять минут тишины и спокойствия, а потом мужчина вдруг поднялся.
— Ты куда? — удивилась я, видя, как он вновь улегся на кровать.
— Спать дальше, — безмятежно сказал он. — Ты ночью пыталась сбросить меня с кровати, и я не выспался.
В общем, утро у нас выдалось презабавным. День тоже прошел сумбурно, мы старались поменьше выходить из комнаты, дабы не встречаться с герцогом.
За обедом, правда, пришлось появиться, стиснув зубы выдержать трапезу, и вновь спрятаться в четырех стенах уютной спальни.
И даже ужин прошел впопыхах, но чем ближе наступала ночь, тем реальнее становилась проблема: как будем размещаться?
— Бастиан… — Я помедлила, призывая на помощь все свое красноречие. — Мы же договорились, что ты будешь учиться, как бы сказать…
— Быть аристократом? — спокойно подсказал он и вальяжно откинулся на спинку кресла.
— В нормальном обществе мужчина никогда не поставит женщину в неловкое положение.
— А я тебя разве ставлю? — чистосердечно удивился Бастиан.
— Конечно.
— Когда?
— Когда делишь со мной постель. Это нехорошо.
Он удивленно фыркнул.
— С чего вдруг? Мы женаты.
— Но не по-настоящему.
— Хочешь исправить это упущение? — широко улыбнулся он.
Я скривилась. Утренний спор пошел по новому кругу. Можно злиться, можно ругаться, но деваться все равно некуда.
— Вайдово проклятье! — в конце концов воскликнула я. — Ну и спи, где хочешь! А мне и дивана хватит.
Бастиан фыркнул, довольно кивнул и принялся готовиться ко сну.
Следующие дни походили один на другой.
Я мучилась на узком диванчике, Бастиан нежился на широкой кровати. Каждое утро он интересовался, хорошо ли мне спалось, и с улыбкой выслушивал ответ.
Я не понимала, чего он хочет добиться. В объятия к нему прыгать не собираюсь, а больше предложить нечего. Если только увеличить сумму и выкупить собственную постель?
Но, несмотря на это, мы прекрасно уживались.
Бастиан все чаще и чаще что-то писал на маленьких листочках, которые распихивал по всем карманам, а я играла с Пакостью. Родители молчали, скорбно поджимая губы всякий раз, когда любезный супруг особенно вдохновенно разыгрывал любовь, а Измирский странно косился на нас, но тоже помалкивал.