Звук твоих шагов (СИ)
И улыбается мне. Не так, как очень редко, почти никогда, имел привычку улыбаться до своей смерти (если, конечно, его так называемая смерть вообще имела место быть) – сдержанно, самыми уголками рта, а открыто, во весь рот (или пасть?), демонстрируя в совершенно невозможной улыбке не только все положенные человеку двадцать восемь зубов, но и четыре клыка, назвать которые человеческими у меня попросту не поворачивается язык. Острые и длинные (хотя и не такие длинные, как во многих фильмах про вампиров) и совсем не такие, какие мы трансфигурировали себе на Хэллоуин, чтобы они демонстративно торчали изо рта, точно у древнего саблезубого тигра. Клыки Снейпа… Я сразу почему-то понимаю, что шутки кончились. Потому что или это я сошел с ума и все происходящее есть только порождение моего больного разума, или… Профессор Снейп убийственно серьезен с этой своей жуткой клоунской улыбкой. И я не знаю, чего боюсь больше.
— Ну как, довольно вам доказательств? Или вас надо еще и укусить?
Снейп ставит свечи на место и устало трет лицо руками, словно пытается содрать с него какую-то уродливую, страшную маску.
Я изо всех сил мотаю головой. Не надо меня кусать! Пожалуйста, это совершенно излишнее.
Без своих клыков сидящий со мной рядом на постели мужчина – все тот же профессор Снейп, а вовсе не порождение больной фантазии маггловских кинорежиссеров. Он понимающе ухмыляется, не разжимая губ, расценивая мое неприлично затянувшееся молчание как своеобразный аналог простого «нет». Или «да». В зависимости от первоочередности вопроса. Кусать? – Нет. Поверил? – Да. Я поверил, профессор.
— Теперь сбежите, Поттер?
Я снова мотаю головой, на сей раз так, что, кажется, она вот-вот свинтится с моей ненадежной шеи. Слова застряли где-то в грудной клетке и не желают выходить наружу.
Но он понимает.
— Желаете подробностей?
Я киваю – по-прежнему молча. Да. Я хочу знать. Мне нужно знать. Пожалуйста.
По-видимому, ему это нужно не меньше моего. Ведь даже Северус Снейп однажды может попросту устать нести свое молчание в гордом одиночестве. Настолько, черт возьми, устать, что в качестве слушателя сгодится и Поттер.
— Это случилось тем летом, когда я убил Альбуса Дамблдора.
Снейп произносит жуткие слова медленно и спокойно. Слишком спокойно. Его голос не похож ни на воронье карканье, ни на бархатную ночь – это просто голос сорокалетнего мужчины, которому много чего досталось в жизни. А мне хочется зарыться лицом в подушки и не слушать. Просто аппарировать куда-нибудь за тридевять земель и никогда больше не видеть и не слышать Северуса Снейпа. Но вместо этого я лежу, полуприкрыв глаза, и слушаю, точно вместе с ним, своим бывшим врагом, прохожу этот путь.
— Мы вернулись в Малфой-мэнор, где уже тогда обитал Лорд. Не победители и не побежденные: Дамблдор умер, но Лорд был чертовски зол, что его убил не Драко. Мне пришлось прятаться от высочайшего гнева в подземельях, варя свои зелья и всячески доказывая собственную полезность делу Его Темнейшества. Там же, в подвалах, я и умер. А когда очнулся – увидел его. Он сам называл себя пафосно: граф Носферату. Возможно, его прогнившему насквозь разуму подобное наименование представлялось величественным. Но на самом деле выглядело довольно по-идиотски. Вы видели вампиров на картинках в учебниках, Поттер? Они точно такие, как в старых черно-белых фильмах, которые я в детстве иногда смотрел вместе с мамой. Этакие домашние эльфы-переростки. Огромные, точно у совы, глаза, заостренные уши, пальцы, в которых на одну фалангу больше, чем у человека. Тонкие полые кости, весьма уместные, когда появляется необходимость превращаться в летучую мышь. Клыки… У настоящих вампиров они острые, как иглы, и появляются из десен только в тот момент, когда эти чудовища вонзают их в свою жертву, чтобы напиться крови.
Снейп пододвигается ближе ко мне, свет свечей падает на его шею, и я отчетливо вижу две крохотные давно зарубцевавшиеся дырочки.
— Его нашел Долохов во время своей поездки в Румынию. Тогда Лорд собирал союзников для последней битвы с магическим миром: великаны, химеры, оборотни – ему годились все. А Тони привел вампира. Носферату, по его собственным словам, был последним из выживших. И он был одержим нашим Темным Лордом.
— А при чем тут вы? – не выдерживаю. На самом деле мне совершенно не интересно. Как и все остальное. Я многое бы отдал, чтобы никогда не услышать продолжения этой жуткой сказки, которая буквально у меня на глазах превращается в еще более жуткую быль. Но мне по-настоящему хочется дать ему хоть на мгновение перевести дух, не потеряв при этом лица. Отвлечься на идиота-Поттера. Вынырнуть из своего персонального Омута памяти, на котором какой-то остряк-самоучка крупными буквами вывел короткое слово «Ад».
— А я, в общем-то, и ни при чем, — отвечает, немного помолчав, Северус Снейп. – Ему подошел бы любой маг. Но он счел, что меня дольше не хватятся. В самом деле: кому нужен нелюдимый зельевар со скверным характером? Лорд к тому времени как будто забыл обо мне. Друзей у меня сроду не водилось.
Я знаю, что именно стоит за горькими словами насчет друзей. Я слишком внимательно смотрел в Омут памяти. Мне хочется ободряюще сжать его ледяные пальцы, но он брезгливо стряхивает мою руку, словно какого-то забывшего свое место флоббер-червя. Я самоубийца – лезть с непрошенным сочувствием к Северусу Снейпу!
— Он хотел подарить нашему Лорду армию магов-вампиров. И встать во главе ее. Я был опытным образцом.
Снейп в роли «опытного образца»! Я, не удержавшись, хмыкаю. Древний зубастый парень крепко облажался со своими планами, поставив не на ту летучую мышь!
— Он все объяснил мне, когда на третий день после проведения обряда я, условно говоря, воскрес из мертвых. И про то, как мне повезло с обретенным бессмертием. И про мою великую миссию. И про то, что вслед за мною придут другие. Я слушал очень внимательно. Вникал в подробности. Запоминал детали. Я слушал несколько дней. И делал все, что мне велел мой наставник. Я хотел жить, Поттер. И у меня еще оставались неоконченные дела.
Я знаю, что это были за неоконченные дела. Уж я-то знаю! А еще я отчего-то совершенно точно знаю, чем завершилось обучение.
— А потом вы убили его, — констатирую я.
И он склоняет голову в легком кивке. И его черные волосы занавесом ложатся на бледное сосредоточенное лицо. Я впервые не думаю про эти волосы «сальные»: занавес должен выполнять свою главную функцию – скрывать сцену от глаз чересчур любопытного зрителя. И он отлично скрывает.
— Да, — доносится из-за завесы тьмы глухой, словно незнакомый, голос. – Я убил его. А потом сжег тело в алхимической печи. Он замечательно горел. Когда-нибудь я расскажу, Поттер, как нужно убивать вампиров. Подозреваю, вам пригодится.
Мне не нравится его последняя фраза. Я даже собираюсь ему об этом сказать, но внезапно накатившая словно бы из ниоткуда смертельная усталость накрывает меня с головой – и я уплываю туда, где нет ни трагедий, ни ужасов, ни боли, а только ласковые объятия первозданной тьмы.
*
На этот раз мне не снится ничего.
Просто очень холодный провал, похожий на смерть. А когда я начинаю потихонечку выкарабкиваться в реальность, то снова слышу уже знакомый звук шагов: шаг, другой, третий. Шаг. Шаг. Медленный шаг – ко мне. Звук шагов Северуса Снейпа. И мне хочется, чтобы он, наконец, остановился.
И он останавливается.
— Проснулись, Поттер?
Когда я открываю глаза, все вокруг выглядит, как в прошлый раз. Я даже не могу сказать, сколько проспал: час? сутки? двое? Все также льют свой электрический свет фонари в готические витражи оконного стекла, все также скользят по комнате тени, все также выглядит Снейп, протягивающий мне кружку с дивно пахнущим зельем собственного приготовления.
— Пейте, Поттер!
И снова по моим венам течет расплавленное золото, пронизанное солнцем и веселыми пузырьками. Мало! Мне мало.
Словно услышав мои мысли, Снейп подает еще одну кружку. А затем – еще. Северус Снейп – вампир. Впрочем, за такое восхитительное зелье в этот момент я готов простить ему любые недостатки.