Жокей в маске

– Вот, – говорил он с гордостью, – мое лучшее приобретение. Благодаря этой лошадке Большой приз будет наш. Или я съем собственный хлыст! Этот конь – второй Санси!
Скотт только головой крутил от изумления. Наконец, немного придя в себя, он зашел в стойло и потрепал животное по холке.
– Да-да, конечно, – произнес он без всякого воодушевления. – Хорошая лошадка…
«Второй Санси! – думал Скотт. – Похоже, старик рехнулся. Этой кляче давно пора на живодерню!»
Он вспомнил восторженные эпитеты, которыми знатоки скачек наделяли знаменитого Санси. О, вот это была лошадь! Точеные ноги, горящие глаза, нервно раздувающиеся ноздри – настоящая порода, настоящая кровь! А тут… Унылое животное с опущенной головой и потухшими глазами. Ее легче было представить запряженной в крестьянскую телегу, чем бегущей по ипподрому. А уж вообразить ее выигрывающей какой бы то ни было приз было вообще невозможно!
Нет, Скотт решительно не понимал восторга своего патрона. Беговая лошадь может быть не слишком красивой, но ее всегда отличают некая особая чуткость, напряженность, постоянная готовность к борьбе. Здесь же все это отсутствовало. Единственное, что могло быть общего у жеребца с легендарным Санси – это окрас. Серый в яблоках.
«Однако если для чистокровок такой окрас – редкость, – думал Скотт, – то таких, как эта, я мог бы набрать целый табун. Ее можно покрасить хоть в золотой цвет, вряд ли она побежит резвее. За что же хозяин платил такие деньги?»
Вслух же он спросил:
– Как его зовут?
– Каскадер, – довольно улыбнулся Бридж. – Отличное имя!
Он бросил на конюха быстрый взгляд:
– Подбери губы, Скотт! Если сбросишь вес, я посажу тебя на эту лошадь. И вы оба прославитесь, это я, Бридж, тебе гарантирую!
Скотт промолчал. Он задавал себе вопрос: стоило ли ему изнурять себя режимом ради сомнительного удовольствия прокатиться на заморенной кляче, которой никакой режим уже не поможет?
Как бы то ни было, с этого дня жизнь Скотта изменилась к лучшему. На зависть всей конюшне он был удостоен звания жокея-тренера – Бридж даже не стал дожидаться, пока он сбросит свои двенадцать килограммов! Вместо того, чтобы спать в общей комнате с остальными конюхами, Скотт ночевал теперь вместе с другим жокеем в узком пенале, громко именуемом спальней. По утрам он садился в седло немолодой кобылы, которая уже не выпускалась на скачки, но благодаря отменной выучке и ровному ходу использовалась для тренировки двухлеток.
Днем появлялся Бридж, и оба шли в стойло к Каскадеру. Скотт искренне старался разглядеть в жеребце те замечательные черты, которые так нахваливал его хозяин. Однако сколько парень ни пытался, он по-прежнему видел перед собой вялую, апатичную клячу, а не скаковую лошадь.
Что касается Бриджа, то он был в восторге. Он кормил жеребца из рук, говорил ему ласковые слова и даже приказал поставить в стойле походную кровать, чтобы после обеда иметь возможность подремать возле своего любимца.
Итак, Скотт выводил Каскадера из стойла, надевал сбрую и под наблюдением Бриджа водил по кругу мелкой рысью. Жеребец не выказывал особенных талантов, и Скотт диву давался, видя, как хозяин потирает руки и приговаривает:
– Ты еще увидишь его в деле, парень! Увидишь, как он берет препятствия! Это настоящая бесценная находка!
Скотт только головой крутил. Неужели какие-то феи надели на глаза хозяину волшебные очки? Ведь он – опытный лошадник, знает толк в чистокровках и вдруг всерьез восхищается скотиной, место которой на хоздворе! Поразительно…
Кстати сказать, все работники конюшни, которым довелось взглянуть на Каскадера, также недоумевали.
– Нет, из этой лошадки ничего не выйдет, – говорили они. – Возможно, она и не околеет до скачек в Отей, но уж точно переломает себе ноги перед первым препятствием.
Один Бридж был полон энтузиазма. Перечить ему, естественно, никто не смел.
«В конце концов, если хозяин малость свихнулся, – рассуждал про себя Скотт, – то это его личное дело. Не мне с ним спорить. Но если он окажется хоть наполовину прав, тогда… тогда я – последний идиот!»
Через несколько дней, около трех часов дня, Бридж спешил на деловое свидание. Перед отъездом он с удовлетворением констатировал, что Каскадер делает большие успехи. Это выглядело более чем странным, так как именно в этот день жеребец поранил ногу и теперь немного прихрамывал. Тем не менее, Бридж по-прежнему был полон энтузиазма.
– Все идет отлично, парень, – говорил он Скотту. – Скоро мы им всем покажем!
Конюх послушно соглашался. Бридж похлопал его по плечу, сел в машину, сказал шоферу адрес и укатил.
Автомобиль проехал через Сен-Жерменский лес, миновал Версаль и двинулся в направлении Шеврез. Проезжая мимо убогой заброшенной фермы, машина вдруг остановилась. Бридж вышел и направился к воротам. Он явно нервничал.
Поглядев на него сейчас, трудно было узнать того довольного лошадника, который утром поглаживал Каскадера и предсказывал ему победу. Лицо его было напряжено, губа закушена.
– Фабер! – позвал он. – Папаша Фабер!
– Кто там? – раздался голос.
Из глубокого кресла, стоящего возле потухшего очага, поднялся старый крестьянин.
– А, это вы, господин Бридж, – проговорил он, попыхивая трубкой.
– Да, я.
– Зачем пожаловали?
Бридж пожал плечами:
– Вам должно быть известно.
Крестьянин удивился:
– С чего бы это?
– Как? Значит, вы не получили моего письма?
– Почему же, получил. Ну и что с того?
Бридж снова закусил губу. Папаша Фабер оперся на спинку кресла и спокойно его разглядывал. Бридж побагровел и резко спросил:
– Как он?
Крестьянин выпустил клуб дыма:
– Все в порядке. Тренировка прошла прекрасно. Мы с каждым днем делаем успехи! Но – хорошего понемногу. Не стоит его переутомлять.
Бридж облегченно вздохнул.
– Конечно-конечно, вы правы, – пробормотал он и добавил почти застенчиво: – А где он? Могу я его увидеть?
– Конечно, – улыбнулся папаша Фабер. – Как вам будет угодно.
Они вышли из дома и направились к убогого вида зданьицу, служившему конюшней. Однако убогим оно казалось только снаружи. Внутри же размещались три стойла, убранных настолько роскошно, что они нисколько не уступали апартаментам Каскадера в Мезон-Лафит. Два из них пустовали, но третье… Да, в третьем находилось поистине великолепное животное.
Это был серый в яблоках жеребец благородных кровей. Глаза его метали огонь, тонкие ноги нетерпеливо подрагивали, чуткие ноздри раздувались при каждом звуке. На широкой груди перекатывались мышцы.
Бридж вошел в стойло.
– Да, черт возьми, – прошептал он, с нежностью глядя на жеребца. – С ним я выиграю!
С величайшей осторожностью, чтобы не потревожить животное, он потрепал его по холке и провел рукой по бокам:
– Это настоящий победитель!
– Да, это победитель… – повторил Фабер.
Мужчины вышли из конюшни.
– Поздравляю вас, мой друг, – обратился Бридж к крестьянину. – Бодри не ошибся, поручив вам тренировку. Животное в отличной форме. О'кей, вы получите свою восьмую часть.
– Восьмую часть? – переспросил старик. – Позвольте узнать, чего?
– Как чего? Первого приза!
Бридж говорил уверенно, но в интонациях его угадывалась напряженность.
– Вы отлично натренировали лошадь, папаша Фабер, и вам полагается награда. Восьмая часть от первого приза – это куча денег!
Старый крестьянин скрестил руки на груди и рассмеялся.
– О, мсье, как вы добры! Как вы заботитесь о папаше Фабере! Но мне не нужна благотворительность. Я предпочитаю получить все.
Прошло некоторое время, прежде чем до Бриджа дошел смысл этих слов.
– Вот как… – медленно произнес он. – Что вы хотите этим сказать?
– Именно то, что и сказал. И вы меня прекрасно слышали.
Бридж сжал кулаки.