Грех (СИ)

— Спасибо… сэр, — Рут на пару секунд зажмурился, убеждая себя в том, что должен принять правила игры. Должен. Иначе его ждет участь матери, а ее… Нет, о таком думать не хотелось. Он не любил ее, наверное. Но она была единственным живым родственником. Хоть кем-то, кто еще помнил о нем самом.
Выдохнув и распахнув глаза, юноша, сам в то не веря, опустился на колени и так, ползком, и добрался до мужчины. Стыд, горечь и сожаления он оставил на потом, привычно отключая мозг, и пытаясь воспринимать Дэвида как обычного клиента. Просто с привилегиями. Ну и с дикими и страшными тараканами в башке заодно.
— Разрешите?.. — Энди потерся щекой о бедро шерифа, кивая на его пах. Он умел играть, умел притворяться. И теперь ему придется делать это регулярно, чтобы этот человек не вздумал его искалечить. Дождавшись кивка, блондин, не используя рук, принялся ласкать горячий орган. И вскоре давился слезами и слюной от того, как туго он заполнял его рот. Он знал, что это только начало, потому что Максвелл не получал разрядки уже давно… Слишком давно для него.
И покладистость парня взяла своё. Мужчина расслабился, его член отвердел, и вскоре анал парнишки, что стоял на четвереньках, смазывали обильно смазкой, что была в тумбе. В прошлый раз она тоже наверняка там была, но Дэвид ею не воспользовался. Иначе разве смог бы он сделать больно? Светловолосый и так сильно не пострадал из-за того, что не был девственником. Но страшно подумать, что было бы с ним, не подготовь он себя.
В этот раз мужчина был намного мягче. Он смазал свой член, медленно проник в подростка и даже трахал его спокойнее, хотя методы не изменились. Его вновь тянули за волосы, отпускали жгучие шлепки по ягодицам, но по сравнению с уже пройденным — это было удовольствием.
Максвелл долго не кончал. Удивительно, как в его возрасте, не будучи озабоченным подростком, было столько выносливости? Он сменил три позы. Три раза менял угол проникновения, доставляя наслаждение не себе одному. Энди держался и на коленках, и сам насаживался на член своего нового хозяина, лежа на боку, а после его и вовсе посадили сверху, в позу «наездника», сжимая покрасневшие ягодицы. Мир кружился вокруг него, утопая во множестве разных ощущений. Было больно, было не так уж и плохо, было… черт, приятно? Последнее поразило парня словно молнией, из-за чего он сосредоточился, чтобы точно убедиться в своих чувствах. Нет, должно быть, просто показалось. Но, прыгая верхом на Дэвиде, сложно отрицать, что ему это нравилось. Раньше никто не давал ему и малейшей возможности контролировать процесс, а тут вдруг такая щедрость, еще и от шерифа. Твердый член давит на стеночки и простату, обильная смазка облегчает скольжение, а боль… Боль становится, хоть и все такой же яркой, но почти привычной. Энди в любой момент ожидает чего-то новенького, и эта страшная стабильность тоже вносит свой вклад.
Оргазм у Дэвида был ярким. Он содрогнулся и излился в парнишку, заполняя его собой, но жидкость быстро вытекла наружу, выдавливаемая ещё несколькими движениями и размерами органа.
— Слижи там всё, и можешь кончить, — приказ был однозначным. Никто не спрашивал, хочет Энди кончить или нет. Это было ясно и без слов. Тяжело не возбудиться, когда сам контролируешь движения, а член заполняет тебя и задевает чувствительную точку.
— Слушаюсь, — глухо отзывается Рут, за пару секунд оказываясь между ног мужчины, чтобы выполнить приказ.
Никаких мыслей, никаких сожалений, просто механическое исполнение. Он бы хотел сказать то же самое и когда громко и много кончал, но, увы, тут уже что-то было не так. Энди стонет и крупно вздрагивает всем телом, пачкая спермой пальцы. Он и до этого, бывало, приходил к финалу, но еще ни разу его так не колотило. Щеки раскраснелись, сердце выпрыгивало из груди, пока блондин ошалелыми глазами смотрел на Максвелла. Да не может быть такого, чтобы он его заводил! Только не этот мудак, так ловко играющий его жизнью. Только как тогда объяснить все это…
— Ненавижу, — вопреки полученному удовольствию бросает парень и откидывается на спину. Он устал, он так чертовски устал от всего.
Несмотря на характер мужчины, парню не досталось за брошенные слова. Даже больше, они вызвали улыбку, словно если бы подросток начал петь серенады в честь шерифа. Отдышавшись, тот отправился в душ, а после начал молча собираться. Бросив двадцать долларов на столик, Дэвид застегнул последние пуговицы на рубашке.
— Купи себе что-то пожрать, — пока мать Энди была в больнице, за пацаном следили службы, но сквозь пальцы, приходя раз в пару дней проверить, жив ли тот ещё. — Через пару дней чтобы был здесь к пяти часам.
На этом их встреча окончилась. В простые дни шериф редко показывался в том районе, где жил подросток. Чаще или ездил патруль, или все различные банды. Каждый наводил порядок, хоть и по-своему. Виновных в нападении на Миссис Рут так и не было найдено, но, пока она была в больнице, парень мог спокойно отдохнуть дома.
Шериф чаще его звал. На следующей неделе они встретились четыре раза. То же самое повторилось и ещё через неделю. Всё было однотипно, менялись лишь позы, в которых пацаненка трахали. Где-то жестко, где-то плавно и нежно, но неизменно доводя подростка до оргазма. Больше Дэвид не зверствовал. Один раз, конечно, припечатал блондина за опоздание в стену, но, по сравнению с их знакомством, это были даже не цветочки. Казалось, все нормализовалось. Пацану давали деньги. Суммы были разные, но на жизнь хватало. А иногда и в самом номере была уже еда. Шериф приезжал после работы и часто голодный. Он делился с подростком, иногда спрашивая его о матери или школе, и прочих простых вещах.
У парня наладилась какая-то странная новая жизнь: появились собственные деньги, а сам он был один дома, без толкового присмотра кого-либо из взрослых и обслуживал теперь только одного. Не сказать, что это было легко, но за пару последних недель шериф особо не издевался над ним. Да и возможность больше не ложиться под всяких соседей и «добрых знакомых» миссис Рут радовала пацана.
Энди стал понемногу привыкать и осваиваться; стал понимать, как лучше себя повести или приласкать Дэвида, чтобы тот побыстрее разрядился… И, возможно, с таким порядком дел можно было бы смириться и жить себе тихонечко, если бы юношу не пугала с каждым разом все больше его реакция на Максвелла. Вернее, даже не его самого, а его тела. Оно откликалось на грубые прикосновения шершавых мужских рук, на пошлые словечки, а порой даже на боль. Блондин разрывался от противоречий — он ведь ненавидел этого копа, но почему-то только под ним кончал. Еще и сопровождая это громкими стонами и дрожью в ослабевших конечностях…
Впрочем, даже после таких «фейерверков» Рут оставался все тем же хамоватым и дерзким юношей, который не лез за словом в карман. Он не признавал ни своего возбуждения в совместные с шерифом вечера, ни того, что получал от них кайф. Он наивно продолжал бороться, боясь, что как только признает, что ему нравится, то проиграет и потеряет себя.
И пока парень мучался вопросами более психологического характера, мужчина получал удовольствие, вертя молодое тельце в своих руках. С каждой их встречей светловолосый все больше раскрывался перед мужчиной. Чтобы Энди там не думал, а его тело отвечало на прикосновения шерифа, ластилось едва ли не само и кончало от члена Дэвида. Такое положение дел вполне устраивало копа. Он никогда не считал себя геем, но любил секс. Этот пацан запал ему в душу сразу после первого минета. Уже тогда мужчина был бы не против встретиться с ним ещё пару раз, если бы тот так не облажался. По сути, все могло быть иначе, не вздумай этот ребенок позвонить в участок. Возможно, он бы никогда и не узнал, каким бывает мужчина. Не стал бы его бояться, хотя…
Все изменилось, когда из больницы выписали мать парня. Всё это время ей на счет приходило пособие по безработице, чего хватало на хоть какое-то существование. Потому что в гости к ним больше никто не приходил, перекрывая прежний способ заработка. Едва ли не под самим домом, стоило женщине вернуться в родные стены, стояла сутками машина. Это была местная банда. Скорее всего они же и избили Миссис Рут, а теперь не подпускали к дому ни одного представителя мужского пола. Очень быстро дорогу к дому Энди забыли клиенты. Никому не нужны были неприятности. Что лишь сильнее выводило из себя женщину. Ей не хватало на алкоголь, на косметику. Да что там, её пособия едва ли хватало на еду. Жить стало сложнее. Но поделать она ничего не могла. С местной бандой шутки плохи, а вызванная, не единожды, полиция, лишь разводила руками.