Спартак — воин иного мира. Том I (СИ)

Томас ничего не ответил. Аллис был прав. Лишние проблемы ему сейчас не нужны.
— Скоро ваш выход, — любезно сообщил собеседник. — Вас двоих решили продавать вместе. Два по цене одного. Довольно заманчиво.
Рабов скупали с невиданным рвением: даже шопоголики так не набрасывались на товар в магазинах, как они на невольников. Малкольм боялся представить, какая жизнь ожидала тех, кого продавали в рабство богатым жителям города. Неизвестно, что они заставляли делать своих слуг в глухих стенах своих особняков. Но и помирать на арене — тоже так себе идея. Он ведь ни разу в жизни по-настоящему не дрался. То есть, дрался, приходилось однажды, ему тогда нос сломали и разбили губу, а он своему противнику выбил пару зубов и сломал челюсть. Как раз полгода отходил к Джиму, поэтому все, чему научился в зале, Том применил и на улице. Вот только он никогда в своей жизни не сражался за свою жизнь, осознавая, что стоит на кону. На ринге проигрыш — это просто проигрыш, но на арене — верная смерть. Здесь совсем другие ставки… И это пугает.
Из меланхоличный размышлений Томаса вывел нарастающий лязг металла. С каждой секундой он становился громче и громче, заглушая возгласы взбудораженной толпы богачей. К помосту подтянулись двое верзил, полностью закованные в латные доспехи. Ростом они были не меньше семи футов, из-за чего гном рядом с ними казался мелкой букашкой.
— Это кто? — осторожно полюбопытствовал Малкольм, ощущая неприятную пустоту в желудке.
— Те, кого точно не стоит злить, — спокойно ответил Аллис. — Они здесь на всякий случай. Раз-Два предупредил о твоем «друге». Нн одним ударом убил самого Рорка.
— Тигра?
— Наверное. Мы несколько иначе зовем его народ. О, все, ваш выход.
К телеге, весело бряцая ключами, подошел Раз-Два. Он не без удовольствия открыл решетку и отошел в сторону. Томас послушно вылез. Рогатый тоже покинул тесную клетку вслед за ним. Приятно размяться после нескольких часов сидения в неудобной позе. Здешняя площадь тоже была вымощена камнем, не так хорошо, как главная дорога, но пойдет.
— На помост, — приказал Аллис. — К остальным.
Томас неторопливо поплелся к деревянному помосту, за что тут же получил небольшое ускорение в виде толчка в спину. Намек ясен. Он быстрым шагом дошел до маленькой лестницы и с ходу перемахнул через три ступеньки, сразу оказавшись наверху. Рогатый точь-в-точь повторил за ним. На долю секунды Малкольму показалось, что доски жалобно скрипнули, да и сам помост опасно заходил ходуном.
— Осторожнее, — шикнул на трехглазого Том.
На появление иноземцем толпа отреагировала крайне бурно. Они оживились, стали что-то кричать и спорить друг с другом. Все взгляды были прикованы к рогатому: это был его звездный час.
«Вы просто еще не знаете, с чем будете иметь дело», — ехидно подумал Малкольм.
Всех рабов на помосте заставили построиться в шеренгу. Вышло не сразу, потому что не все понимали то, что говорил Аллис и другие. Томас едва смог протиснуться между двумя орками. Все это время они как-то странно посматривали на него и жадно облизывали губы, словно видели в нем вкусный деликатес. Но когда к ним подошел трехглазый — в тот же миг успокоились, молча уступив ему место. Никому, наверное, не придется по душе, когда на тебя с откровенным безразличием смотрит, не моргая, нечто мало симпатичное. И при том в три раза больше тебя самого. Сильный всегда прав — универсальное правило, действующее везде.
На помост наконец-то забрался гном. Он вышел вперед рабов и обратился к нетерпеливой толпе богачей со слугами. Его грубый, басистый голос гулко разносился по площади. В нем чувствовалась сила и непоколебимая уверенность в себе, что, в определенном смысле, вызывало уважение. Здесь коротышка предстал в совсем другом образе. Там, когда он что-то обсуждал с Раз-Два, Томас видел и слышал в нем обычного торгаша, пытавшегося как можно выгоднее договориться, но тут. Именно тут ощущалась его деловая хватка.
Богачи молчаливо внимали каждому слову. Выражение на их лицах постоянно менялись. Из задумчивого — в удивленное, из удивленного — в заинтересованное. Нетрудно догадаться, что своей речью коротышка раскачивал лодку. Любой хороший продавец обязан уметь правильно преподносить товар. И он, судя по всему, делал это мастерски.
— Уорд продает вас, иноземцев, вместе, — тихо прошептал Аллис, который встал позади Томаса. — Два по цене одного. Заманчивое предложение. Сейчас он в красках рассказывает о невероятной силой твоего товарища, назовем его так. До этого он посвятил маленький кусок тебе. Представил тебя, как мастера кулачного боя. Никто особо не поверил, но это и не важно. Ты больше не идешь как довесок, а значит — цена за вас обоих оправданная.
Малкольм ничего не ответил.
Как только Уорд закончил свою пылкую речь, толпа взорвалась. Многочисленные голоса смешались в оглушительную какофонию, в которой невозможно было что-то разобрать. Гном нисколько не смутился. Он обернулся, нашел взглядом Аллиса и коротко ему кивнул.
— Да начнутся торги! — радостно прошептал он, выходя вперед.
Вот и настал тот час, которого Малкольм так боялся. Здесь и сейчас будет решаться его судьба, как бы пафосно это не звучало. «Может все-таки стоило помолиться?» — почему-то вдруг с сожалением подумал он. И тяжело вздохнул. Поздно уже молиться. Все, что ему остается — верить. Верить, что Бог за ним и так присматривает, без всяких молитв, ведь на то и он Бог? Ведь так? Да?
* * * 
На невольничий рынок Вэон заявился позже, чем хотел. Намного позже. Во всем было виновата Тара, которая вчера отказала ему во встрече и перенесла ее на сегодня. Из-за этого не вышло повидаться со старым знакомым. Он бы без проблем продал хороших рабов со скидкой, не пришлось бы ни на кого давить, а теперь точно придется использовать право организатора игрищ закупиться нужным количеством «мяса» по той цене, которую он посчитает за них справедливой. Проще говоря, Вэон спокойно может забрать бесплатно столько рабов, сколько захочет, но это сильно скажется на отношениях с работорговцами. Даггарт всячески старался их не обижать, а они, в свою очередь, платили тем же: лучший товар сначала предлагали ему, а уж потом — остальным, если он вдруг откажется. Поэтому он никогда не злоупотреблял своим положением. И только в этот раз без этого никак не обойтись. Совет Четырех поставил их в довольно неудобное положение. Добровольно никто не согласится в прямом смысле скармливать своих мирадонов горному великану. Это слишком невыгодно.
Но Вэон все равно пришел вовремя, даже опоздав. Возле помоста собралась огромная толпа покупателей. Уорд всегда собирал больше всего народу. Он работал только с проверенными работорговцами, которые почти всегда привозили отменный товар, который было не стыдно показать. Дружба с ним стала своеобразным гарантом качества.
— Перед вами не просто человек из другого мира, а человек, победивший в кулачном бою Раз-Два. Да-да, того самого, мастера трактирных драк, который еще ни разу никому не проигрывал. Не верите мне, спросите у него лично. Он как раз сегодня здесь. Не даст соврать.
«Иномирцы... — растерялся Вэон, — настоящие…»
Невозможно счесть, сколько всего трактатов, книг, заметок, дневников и много чего еще прочитал о них, не говоря уже о многочисленных легендах и историях, услышанных им во время путешествий… Но ему еще ни разу не доводилось встречаться с иномирцами. Маги не врали: Лотион действительно добыл камень работорговца и открыл Врата. Это невероятно. В последний раз их открывали незадолго до Великого взрыва, после которого магия стала покидать мир.
— А вот этот красавчик, — Уорд показал на трехглазое существо с рогами и довольно внушительных размеров, — сокрушил могучего Рорка одним ударом. Спросите Раз-Два, он собственными глазами видел их бой.
Рорк… До боли знакомое имя… Кажется, он был мирадоном, но потом какой-то купец умудрился договориться с владельцем школы и выкупил его, сделав личным телохранителем. Вроде бы дело было так. Вэон не особо хорошо помнил эту историю, Рорк больше выступал на закрытых игрищах для богатых, где проигравших в любом случае ждала смерть. Ставки там были куда выше, как и награды. Только не все владельцы школ готовы были так рисковать.