Штрафники. Люди в кирасах (Сборник)

— Так ему надо было сразу голову рубить! — не выдержал кто-то из слушателей.
— Ха! Умник нашелся. Так головы-то у германьца и не оказалося, — пояснил с постным лицом Федя. — Ее кто-то еще раньше отрубил. Так мне батька рассказывал.
Вместе со всеми рассмеялся и Николай. Нет, Федю надо обязательно отвоевать у ротного в свой взвод. Взглянув на стрелки «швейцарских», он заторопился в канцелярию. Вчера Войтов приказал ему явиться в половине девятого.
Здесь уже было сильно накурено. За большим столом расположились Войтов с Пугачевым, за другим, в углу, корпел, над бумагами писарь.
— Присаживайся, старшина, — кивнул ротный. — Мы тут с утра списки взводов составили. В каждом по шестьдесят восемь человек. Многовато, конечно, но что поделаешь — нет командиров, обещают дать с приездом на фронт.
— Ты, Николай, не переживай, — Пугачев дружески хлопнул Колобова по плечу. — В твоем взводе рецидивистов всего десятка три с половиной набралось. Не так уж их и много, оказывается. Остальные — так, кто за хулиганство, кто по пьяному делу. Так что не очень-то волнуйся.
— Волноваться мне нечего, дело в том — справлюсь ли.
— Справишься, — Войтов недовольно покосился на Пугачева. — Друг твой за тебя старается. Двух сержантов в твой взвод отвоевал: Пищурина и Медведева.
— А Павленко? Я же еще сержанта Павленко привез…
— Ведь говорил тебе, что он настырный, от своего не отступится! — рассмеялся Пугачев, глядя на Войтова.
Тот, усмехнувшись, махнул рукой и приказал писарю включить в состав первого взвода и Павленко.
— Ладно, грабители. Что-то я слишком добрый сегодня с утра.
— Один только Застежкин в стороне остался из уссурийцев. Давайте уж и его мне, товарищ лейтенант, — попросил Колобов.
— Бери, — махнул рукой Войтов. — Что мне с него? В армии не служил…
В канцелярию вошли еще трое. Все — рослые, крепкие. Доложили каждый по-своему:
— Лейтенант запаса Дудко прибыл по вашему вызову, товарищ лейтенант!
— Бывший старшина Попов по вашему приказанию явился!
— Бывший помощник командира стрелкового взвода старший сержант Орешкин прибыл!
Войтов пригласил всех к столу.
— Присаживайтесь. Времени у нас в обрез, а сделать надо много. — И повернулся к Дудко: — За какую провинность отбывали наказание, бывший лейтенант?
Дудко часто заморгал глазами с припухшими веками.
— Если разрешите, я с небольшим предисловием, чтобы понятнее было, — голос у Дудко с хрипотцой, севший. — В боях у озера Хасан командовал каввзводом. Был ранен в живот. После излечения списали вчистую. Работал шофером в МТС. Однажды не повезло, совершил наезд на человека, а перед этим чарку выпил…
— Понятно. Водка поломала вам жизнь, а вы ее все еще не разлюбили. Вы, бывший командир, стояли вчера на построении без брюк и разило от вас, как из винной бочки.
— При чем тут бочка, товарищ командир? — пробормотал, залившись краской, Дудко. — Спутали вы меня с кем-то.
— Я ничего никогда не путаю. И память на лица у меня прекрасная.
Дудко молчал, не решаясь больше оправдываться.
Командир роты, взглянув еще раз на него, продолжил:
— Я все же решил доверить вам командование взводом на время учебы. Но если хоть раз замечу в нетрезвом виде, пеняйте на себя: искупать вину перед Родиной будете рядовым бойцом.
Войтов перевел строгий взгляд на Попова. Тот поднялся с места, доложил, что проходил службу в корпусе старшим кладовщиком. В ходе ревизии обнаружилась недостача, за которую его осудили на пять лет.
— Большая недостача? — прищурился Войтов.
— Солидная, — потупился Попов. — Только поверьте мне, товарищ лейтенант, к воровству причастным не был. Виноват в халатности.
— Ладно, посмотрим. Ну а вы, Орешкин? — обратился ротный к третьему.
— Вам же известно, за что я там был.
— Известно. Тоже по пьянке согрешили?
— Никак нет. С ее согласия.
— Оклеветала, что ли?
— Так точно. Ложных свидетелей нашла. Муж у нее на фронте без вести пропал, вот она и решила за меня замуж выскочить.
— Значит, так, будем считать, что ваши ответы меня удовлетворили. — Войтов перевел взгляд на Пугачева, давая понять, что теперь его черед говорить с временными командирами. — Сейчас с Вами еще политрук побеседует, однако времени на длинные разговоры у нас нет — дел по горло. Ближе знакомиться будем в процессе службы.
Спустя полчаса, когда вызванные вышли из канцелярии, ротный раздраженно высказал своему заместителю:
— Любишь ты размазывать свои политбеседы, будто мед по тарелке.
— Так на то они беседами и называются, Петя. Нельзя с людьми одними командами общаться.
— Мы люди военные. Для миндальничания у нас с тобой времени нет.
Жесткий и целенаправленный Войтов не переносил пространных речей. Сам всегда старался говорить коротко, ясно. Однако к Пугачеву относился с уважением, любил его, хотя и разные у них были характеры. Порой спорили чуть не до хрипоты, но жили дружно.
Во время запоздавшего завтрака Олег Красовский отказался от супа. Жадно выпил полную кружку остывшего чая и подсел к Алексею Медведеву — могучему парню с борцовской шеей.
— Скорее хлебай, Леха, и выходи на крыльцо. Разговор есть серьезный.
Олега мутило после ночного пиршества. Ожидая на крыльце столовой Медведева, он обморочно закатывал глаза, постанывал. Наконец дождался. Алексей, как всегда хмурый, недовольно спросил:
— Ну, чего звал?
— Да не гуди ты, Шаляпин. Без тебя башка разламывается. Сказал же, разговор есть. И бутылка имеется. Давай-ка отойдем в сторонку.
Они выбрали уединенное место в зарослях кустарника, сели на траву. Медведев молча и настороженно посматривал из-под своих косматых бровей на Олега. Тот достал из кармана бутылку красного, высыпал на фуражку горсть помятых конфет в бумажных обертках, несколько пряников.
— С горла тянуть умеешь, Леха-молчун? Тяни половину. Я после тебя выпью.
Помедлив, Алексей взял бутылку, крутанул ее зачем-то несколько раз перед могучей грудью и не выпил, а вылил в раскрытый рот точь-в-точь половину содержимого. Закусил пряником.
— Вроде в нашей столовой такого рациона не было.
Олег лишь усмехнулся в ответ. Он мучительно вытянул свою долю.
— Ты, Леха, держись меня, а я тебя рационом почище этого обеспечу, — и остро уставился в скучное лицо Медведева.
Алексей молчал, спокойно разглядывая, в свою очередь, его, Красовского.
— Не думаю, — наконец буркнул он.
— Это как понимать? Чего ты не думаешь? — удивился Олег, все еще глядя на Медведева, с покровительственным превосходством.
— Как хочешь, так и понимай. Из чужих рук не беру. Свои не слабые.
— Да ты что, Леха? Не понял, что ли, еще меня? Я ж открытый весь. А вот ты темнишь что-то, сопишь, косишься на всех, меня сторонишься. Мне один кореш сказал, будто ты второй срок тянул. Так это?
— Ну и что? Об этом в моих бумагах написано.
— И вроде ты — медвежатник, по сейфам работал.
— А ты кто для меня — поп, чтобы исповедь мне устраивать?
— Да нет. Просто к тому я, что профессия у тебя ценная. Уважаю я людей с серьезной профессией. С твоей столько хрустов разом загрести можно — на всю жизнь хватит.
— Не тяни резину. Зачем звал?
— Фарт хочу хороший предложить, если не сдрейфишь, конечно.
— Трусом еще никто не считал.
— Я так и понял, потому и подошел к тебе, — Олег успокоенно расслабился. — Значит, столкуемся. Одно только опасно, линию фронта надо будет перейти.
— Непонятно толкуешь. К немцам, что ли, слинять решил?
— Они мне ни к чему. Деньги там, за линией фронта. Куш солидный, на двоих хватит.
— До войны заначил?
— Не я, а кровная тетка. В Западной Белоруссии живет. До присоединения свои магазины имела. В сороковом их у нее отобрали, национализировали. Только тетка у меня не промах, капитальчик свой успела заныкать в надежном месте. Она про это моей матухе проболталась, когда перед самой войной к нам во Владик приезжала…