Дракон должен умереть. Книга II (СИ)

***
Дерк не мог бы объяснить, с чего он взял, что тот человек не решил просто полежать на лугу и полюбоваться облаками. Что-то в его позе резко диссонировало с окружающим пейзажем. Не мог Дерк также и объяснить, что заставило его сломя голову побежать вниз по склону, а потом долго подниматься вверх.
Когда он наконец добрался до того места, где видел тело, солнце уже стояло в зените и вовсю припекало. Дерк остановился отдышаться и осмотреться — и тогда увидел его.
Человек точно не прилег любоваться облаками, ибо лежал на животе, широко раскинув руки. Дерк осторожно подошел к нему и увидел, что тот дышит. Мастер наклонился осмотреть его и невольно вздрогнул. Сначала он решил, что человек имел неосторожность повстречаться с диким зверем. Но, присмотревшись получше, понял, что нет. Не со зверем. С людьми. У зверей есть только когти и зубы, чтобы ранить. У людей же для этого имеется куда больше возможностей.
Привычным движением Дерк нащупал пульс, потом оттянул веко. Тяжело вздохнул и огляделся вокруг. Спустя некоторое время он уже медленно спускался по склону, таща за собой волокушу, сооруженную из плаща и ствола молодого дерева, имевшего неосторожность не слишком глубоко пустить корни. Мужчина по-прежнему был без сознания, мотая головой из стороны в сторону на кочках и задевая откинутой рукой кусты, камни и стволы деревьев. Лишь один раз, когда Дерку не удалось удержать волокушу, и она слишком быстро скатилась вниз по изрезанной корнями тропинке, человек тихо застонал, но тут же забылся снова.
Домой Дерк добрался затемно. Эмералд ждала его в дверях, но ее маленькое лицо не выдало волнения ничем, кроме плотно сжатых губ. Заметив волокушу, она нахмурилась и поспешила в дом. Когда Дерк втащил туда раненого, Эмералд уже успела все подготовить. Они вдвоем уложили мужчину на кровать — единственную в доме, — после чего Дерк, вооружившись ножницами, стал снимать с раненого то, что осталось от одежды, а Эмералд — обмывать его тело. Иногда мужчина тихо стонал, но они не знали, было ли это от боли, или ему что-то мерещилось в бреду.
Раненый был высоким, с широкими плечами, но сейчас выглядел сильно истощенным. Лицо заросло густой бородой, а в некоторых местах оно было покрыто большими кровоподтеками — как и все тело. Сильнее всего пострадали руки — Дерк видел, что Эмералд всякий раз задерживала дыхание, глядя на них.
Однако, несмотря на обширные увечья, ни одно из ранений не выглядело смертельным. Дерк нащупал два сломанных ребра и подозревал трещину в берцовой кости, но, в общем и целом, мужчина был в лучшем состоянии, чем казалось на первый взгляд. Они обработали все его раны, плотно обмотали грудь, зафиксировали ногу и наложили компрессы и повязки там, где это было необходимо — то есть почти везде. Эмералд постелила Дерку на полу, а сама села рядом с раненым, внимательно следя за его состоянием. На рассвете Дерк сменил ее.
Мужчина пролежал в беспамятстве неполных три дня. На четвертые сутки он очнулся, но ненадолго, и тут же уснул глубоким сном еще почти на день. Эмералд умело влила в него кружку настоя, пока он был в сознании — он пил молча, закрыв глаза, и, кажется, не обращал внимания на горький привкус напитка.
Когда мужчина проснулся на следующий день, его взгляд был уже вполне осмысленным. Он долго лежал, глядя в потолок, потом повернулся к Эмералд, которая готовила все необходимое для смены повязок.
— Где я?
— В доме Мастера драконов, — спокойно ответила Эмералд, пресекая своим ответом вопрос «кто вы?».
Мужчина прикрыл глаза, но ей показалось, что он прошептал «повезло». Она продолжила раскладывать на столе чистые бинты, но снова почувствовала на себе его взгляд и подняла голову.
— Спасибо, — тихо сказал мужчина.
Эмералд только кивнула — и вернулась к повязкам.
***
Мужчина назвался Роем. По началу Эмералд никак не могла определить его возраст — слишком мешали густая растительность на лице и нездоровая худоба. Но даже когда по просьбе Роя она сбрила его бороду, сложно было сказать, сколько же ему лет. У него было гладкое, молодое лицо с хорошо очерченными чертами, но ее всякий раз сбивали с толку его серые глаза — настолько они были усталыми, старыми и пустыми. В этих глазах не было никакого чувства — и очень часто Эмералд замечала, как Рой прикрывал их, как будто ему не хотелось видеть ничего вокруг. Конечно, он был сильно истощен и еще не оправился от своих ран — но в нем чувствовалось нечто большее, чем простая усталость больного.
Рой выздоравливал медленно — медленнее, чем это можно было бы ожидать от сильного молодого мужчины. Он мало говорил, но всякий раз, слыша его голос, Эмералд вздрагивала от того, как равнодушно и бесцветно тот звучал. Иногда ей казалось, что она видит перед собой не человека, а воспоминание о нем. Причем воспоминание совсем не радостное.
Дерк каждый день осматривал Роя, но был при этом немногословен, задавая только необходимые вопросы. Рой отвечал так же кратко. Он добросовестно выполнял все указания Мастера, чем несколько удивлял Эмералд. По своему опыту она знала, что мужчины обычно пытаются всячески увильнуть от лечения, после чего всю жизнь жалуются на так и не вылеченную болячку.
Рой ни на что не жаловался — он вообще вел себя очень деликатно. Как только необходимость все время лежать отпала, он мягко, но решительно отказался спать на кровати, и переехал на улицу, под небольшой навес. Дерк не возражал. Погода стояла сухая.
Постепенно они сняли с него все повязки. Рой все еще морщился, когда пытался глубоко вздохнуть или поднять руки — но утверждал, что чувствует себя значительно лучше. Эмералд готова была верить этому — до тех пор, пока не смотрела ему глаза. Во всем остальном Рой выглядел вполне здоровым.
Он стал недалеко ходить пешком, и теперь Эмералд часто видела, как Рой осторожно спускается по крутой тропинке к их дому с любопытной грацией ловкого человека, чьи движения вынужденно скованны. Кроме ребер, которые должны были рано или поздно срастись, из видимых следов нанесенных ему увечий остались только руки — Эмералд сомневалась, что шрамы, идущие через все пальцы, когда-нибудь исчезнут окончательно.
Спустя три с лишним недели Дерк в очередной раз осмотрел Роя и заключил, что ребра, судя по всему, срослись. Тот только кивнул и начал натягивать рубашку. Дерк сел за стол, который Эмералд уже успела накрыть во время осмотра, поставил локти и положил подбородок на сложенные руки. Эмералд разлила похлебку по тарелкам. Рой, одевшись, присоединился к Дерку, взял ложку и стал есть. Тот молча смотрел на него.
На десятой ложке Рой наконец поднял голову и встретился с Мастером взглядом.
— Да? — спросил он наконец.
— Твои раны вылечены.
— Похоже на то, — согласился Рой. — Я очень благодарен за это, и…
Дерк прервал его легким покачиванием головы.
— Я ждал, когда ты выздоровеешь, чтобы поговорить с тобой. На случай, если после этого разговора ты захочешь сразу уйти… Генри.
Мужчина вздрогнул.
— Что с тобой случилось?
Рой — а точнее, Генри, — нахмурился.
— Мы ведь не знакомы? — он вопросительно посмотрел на Дерка.
— Нет. Но у Сагра был только один любимый ученик.
— У Сагра?
Дерк кивнул.
— Мы с ним вместе учились у одного Мастера. И потом изредка встречались. Навещали друг друга.
Генри поднял брови. Для того, чтобы “навестить” друг друга, Мастерам нужно было пройти несколько десятков миль по горам.
— Но я бы, возможно, и не узнал, что это ты, — продолжил Дерк, — если бы не твое дыхание.
Генри поднял брови еще выше.
— Два вдоха, один выдох. Мы ученики одной школы, — улыбнулся Дерк.
Генри слабо усмехнулся в ответ и стал задумчиво рассматривать столешницу.
— Как Сагр умер? — сказал Дерк неожиданно.
Генри вздрогнул и вскинул голову.
— Умер? — повторил он глухо.
Дерк нахмурился.
— Ты не знал? Тогда кто… — он не договорил и задумался.