Правда - в молчании призраков (СИ)

Я была с ним полностью согласна. Это уже ничего не меняет.
— Да, — кивнула я, — думаю, ты прав.
Макс закрыл окно и кинул на меня еще один встревоженный взгляд. Я улыбнулась в ответ, чтобы успокоить его, но наверное на полноценную улыбку была сейчас не способна, потому что он только поджал губы.
— Я буду в своем номере, если что, — сказал он и вышел.
Я посидела еще немного, не меняя позы, а потом встала и заперла дверь. Хотелось побыть одной и точно знать, что никто не потревожит.
Еще раз, прокрутив сегодняшний день в голове, я почувствовала вдруг, что мне стало не хватать воздуха. Не знаю, что именно на меня так подействовало: известие, что отец много лет обманывал и вел какую-то двойную жизнь, воспоминания о чужой смерти, от которых до сих пор все внутри леденело, и кожа покрывалась противными мурашками или, может, девушка на берегу, почерневшая от горя? Я скривилась, вспомнив молодого полицейского в Мизании, заподозрившего меня в убийстве. Все это вместе вдруг обрушилось на меня и я, не выдержав, расплакалась.
Со мной такого давно не случалось. В детстве я много плакала после каждого видения — от страха, непонимания и мерзости происходящего.
Дети не должны знать, что люди поступают друг с другом так жестоко. Но наш дар не спрашивает, готов ли ты к этому, потому первые несколько лет слезы сопровождали видения.
И сейчас я плакала, как тогда, в детстве — горько, почти навзрыд, не понимая, почему все это происходит. Почему люди уходят, когда так нужны, почему обманывают, убивают и подозревают.
Начала успокаиваться лишь, когда в дверь постучали. Открывать не хотелось, и я не пошевелилась. Стук повторился, и послышался голос Макса:
— Сана, открой дверь.
Я уже не плакала, лишь изредка слезы сами скатывались по щекам, но я все еще не решила, нужен ли мне сейчас кто-то рядом. Макс постучал еще раз и снова заговорил:
— Сана, открой, пожалуйста, я просто хочу убедиться, что с тобой все хорошо.
Нет, все нехорошо, все совсем нехорошо. Но я все-таки встала и открыла дверь. Сама тут же отошла подальше и отвернулась. Макс быстро подошел, развернул меня и, увидев заплаканное лицо, нахмурился. Не раздумывая ни секунды, просто прижал меня к себе, крепко обняв. В первое мгновение я растерялась, но, услышав ровный уверенный стук его сердца и, вдохнув запах парфюма, неожиданно для самой себя расслабилась и обняла в ответ, уткнувшись носом ему в грудь.
Он гладил меня по спине и волосам, почти как маленького ребенка. Я постепенно успокаивалась, но продолжала стоять, не размыкая рук и не отстраняясь. В его объятиях было так приятно и спокойно, что я бы, наверное, вечность так простояла. Наслаждаясь его прикосновениями и запахом, слушая дыхание, внезапно поняла, что еще немного, и я окончательно расплывусь лужицей перед этим мужчиной.
Эта мысль отрезвила, и я слегка отстранилась. Макс заглянул мне в глаза, все еще обнимая меня и спросил:
— Ты плачешь из-за отца?
— В том числе.
— Сана, он ведь не был преступником, не убивал и не грабил. Он занимался любимым делом. Может быть, у него были веские причины не рассказывать тебе обо всем.
Макс был прав, я сама еще сегодня днем думала о том, что рано делать какие-либо выводы. Но сейчас просто не могла с собой ничего поделать.
— Ты прав. — Сказала я и все-таки отвела глаза, потому что его взгляд затягивал все больше. Освободилась от его рук, чувствуя одновременно облегчение и, досаду и отошла на шаг. — Прости за истерику, просто день сегодня был слишком насыщенный.
Он постоял еще немного, а потом снова взял меня за руку, и проникновенно посмотрев в глаза, сказал:
— Сана, я не знаю, что ты чувствуешь, когда переживаешь чужую смерть, это сложно представить, но я не хочу, чтобы ты плакала. Я могу как-то помочь?
Интересно, почему он проявляет такую заботу и участие? Это не похоже на простое беспокойство за человека, который нанял тебя расследовать убийство. Впрочем, нанимателей и не берут с собой в поездки, чтобы что-то выяснить. Что это? Игра? Но зачем? Какую ценность я представляю? Или я действительно ему нравлюсь? Мое почти влюбленное сердце отчаянно желало, чтобы это было так. Но мозг отказывался принимать все это за чистую монету. Нет, в любом случае, ничего хорошего из этого не выйдет, надо было заканчивать.
Я осторожно забрала свою руку и сказала:
— Спасибо, мне приятно, что ты беспокоишься за меня. Но мне никто не сможет помочь. А слезы… это просто накопилось, обычно я не плачу после видений. Уже давно не плачу.
Мне показалось, что Макс заметил изменения в моем поведении, и даже в мыслях, потому что убрал руки в карманы и, отступив на шаг от меня, сказал своим обычным тоном:
— Отдыхай, завтра поедем домой.
Развернулся и вышел, закрыв за собой дверь.
Такой Макс был мне привычнее, но в груди почему-то заныло. Даже мама не проявляла такой заботы обо мне, какую проявил сегодня он. Почему же я во всем ищу подвох? Крепко зажмурилась и поняла, что еще чуть-чуть и голова просто взорвется от обилия мыслей. Так что я постаралась махнуть рукой на сегодняшний день и последовать совету Макса. Отдых мне просто необходим.
  
Глава 14
 
С утра упаднические мысли, от которых вчера разболелась голова, ушли, оставив после себя легкий шлейф грусти. Впрочем, это мое обычное состояние, так что чувствовала я себя вполне комфортно. Выйдя из ванной, обнаружила на столике завтрак, но Макса не было. Обиделся, что я вчера закрылась от него?
Рядом с чашкой кофе лежала записка с коротким посланием: «Жду тебя внизу». Я хмыкнула и принялась за завтрак. Надо же, обидчивый какой. А так и не скажешь. Несмотря на то, что я твердо решила не развивать эти странные отношения, подобная реакция теплом разлилась внутри.
Покончив с завтраком, собрала сумку и спустилась вниз. Макс стоял за стойкой регистрации и расписывался в журнале. Увидев меня, лишь сдержанно улыбнулся и кивнул.
— Доброе утро, — поздоровалась, подойдя ближе.
— Это точно? — усмехнулся он.
Я оценила шутку и усмехнулась в ответ.
— Еще раз извини за вчерашнее.
— Все в порядке. Ты готова?
— Да.
— Тогда поехали, — сказал он и пошел к выходу, не забыв, правда, взять у меня сумку. Она не была тяжелой, но все равно было приятно.
Первый час пути мы провели в привычном молчании. Но сейчас оно не было спасительным или нужным и, в конце концов, я решилась его прервать.
— Что ты собираешься делать дальше? — спросила, желая прояснить туманное будущее, а заодно и отвлечься от собственных мыслей.
— Попытаюсь выяснить, чем занимался твой отец. — Спокойно ответил Макс. — Скорее всего, его смерть связана именно с этим. Но на это потребуется время, так что тебе придется запастись терпением.
О методах, с помощью который собирается это выяснять, он, конечно, умолчал.
— Кроме того, — продолжил он, бросив на меня странный взгляд, — при всей моей к тебе симпатии, ты у меня не единственный клиент.
В первую секунду меня несколько смутили его слова, но потом стало понятно — он вернулся к прежней манере поведения. А ведь еще утром казался обиженным. Сначала стало немного обидно, а потом неловко за свои мысли. И с чего я взяла, что эти слова что-то значат? С того, что вчера он проявил заботу и внимание? Может, на его месте так поступили бы многие? Откуда мне знать. Но спросила я совершенно о другом:
— Ты ведешь несколько дел сразу?
Не то, чтобы было безумно интересно, просто хотела поддержать разговор.
— Сейчас, кроме твоего, еще одно, — охотно ответил Макс, — ничего серьезного, я быстро закончу его и вернусь к тебе, — еще один взгляд и обворожительная улыбка.
Я ничего не ответила, лишь усмехнулась и отвернулась к окну. Весь дальнейший путь тишина была даже приятной, а отсутствие мыслей — приятно вдвойне. Видимо, после столь насыщенного дня, сознание дало небольшую передышку, и я наслаждалась этой пустотой в голове, ведь такое случается нечасто.