Там, среди звезд (СИ)

По вечерам у Анны собирались гости — все те же люди, что пили кофе под окнами моргановского особняка. Кто-то летал под началом Анны, кто-то просто служил с ней на одном корабле. Были и такие, кого она раньше и в глаза не видела, но те были слишком благодарны ему за то, что война закончилась, что не смогли пройти мимо.
Многие приводили с собой своих жен и детей. Анна, привыкшая к почти чисто мужскому обществу, не очень понимала, о чем говорить с этими женщинами, особенно когда они заводили разговоры о посеченных кончиках волос, масках для лица или модных коллекциях одежды. К стыду своему, она мало что во всем этом понимала, да и не стремилась особо. Солдатские жены своих мужей к Анне не ревновали, видели, что чужие альфы — это последнее, что его интересует на данный момент.
Но с некоторымы женщинами она все же, так или иначе, сумела сдружиться — с Милен Кроули, к примеру. Поначалу Милен отчаянно стеснялась, но потом освоилась, и принялас нахваливать между делом своего деверя, офицера полиции Ричарда Кроули. Но Анну передергивало от одной только мысли о мужчинах, как о партнерах. У него было слишком много проблем и слишком мало желания, чтобы думать о новых отношениях.
В один из таких вечеров к Анне заглянул и генерал Клебер, бывший командующий дредноутом «Александр Великий». Ему пришлось расплачиваться за то, что Анна сделала, и уйти из армии. Нельзя было сказать, что он был несчастлив в отставке — Жан был хорошим боевым командиром, честным и неподкупным служакой, но ВКФ не был пределом его мечтаний. Его супруга тоже ушла в отставку, и теперь они вместе открыли небольшой бизнес по ремонту флаеров.
На хлеб с большим куском масла им хватало, их детям тоже, да и бизнес много времени не занимал. В тот вечер Жан казался чем-то очень раздосадован. Полвечера он сидел в углу гостиной, грызя фильтр не зажженной сигареты и хмурясь.
А затем, когда оживленный разговор стих, он тихо бросил:
— Наш дредноут списывают. Продадут по цене лома.
Двенадцать пар глаз уставились на него, а Анна отложил чашку чая на столик рядом с диваном на котором сидела. В последнее время армию стремительно сокращали, и «Александр Великий» был не первым кораблем, который продавало Адмиралтейство.
— Мы на нем воевали, жили, умирали… — сквозь зубы продолжал Жан. — А теперь его купит какой-нибудь толстосум, вакуума не вдохнувший, и будет танцы на нем танцевать, от от одного курорта к другому космос бороздить!
Это действительно грустно, и Анне было обидно за боевой корабль, честно исполнявший свой долг и заменивший ей дом на долгие десять лет. Но… как у военного времени есть свои законы, так и у мирного — свои.
Дредноут не приносил денег, а пожирал их в больших количествах, а оборонятся сейчас было не от кого — впервые за последние сто лет в Содружестве не было никаких военных конфликтов. Враг уровнял всех перед собой.
Внезапно Анна замерла и восхитилась своей неожиданно появившейся мысли. Купить дредноут… толстосум… Она не привыкла думать о себе как о богачке, мысленно ставя барьер между собой и счетом в банке. Определенно, она может себе позволить такую трату. Мало что останется тогда на счету, но…
Не решит ли это проблему Малыша?
У бывших пилотов, по той или иной причине не способных больше сесть за штурвал, тем более, пилотов истребителей, никогда не спрашивают о том, скучают ли они, помнят ли… Это почти тоже самое, что спросить безрукого музыканта о том, скучает ли он о прикосновении пальцев к клавишам или струнам. И вот теперь Анна, безрукий пианист, решила купить рояль. И стоять рядом, смотреть, как другие играют… Просто потому, что иначе его превратят в груду щепок…
Ее состояние оцепенения заметили, принялись хлопотать вокруг, отпаивать водой, Клебер извинялся, за то, что расстроил, и среди этой какофонии не сразу расслышали негромкий голос:
— А почему бы нам самим его не выкупить?
Ее друзья удивленно замерли и еще раз переглянулись. У всех у них были накопления, на которые можно было так или иначе существовать, но половина из них и дом-то купить себе не могла позволить, не то что дредноут…
— Я неправильно выразился, — улыбнулась Анна. — Я… его куплю… мне… нужна будет… команда. Верные. Люди. Учтите — это будет журавль в небе. А у многих из вас семьи и дети… и синица. В руках.
К удивлению Анна, тина, судьба к нему неожиданно повернулась лицом. Корабль решили приобретать на паях — шестьдесят процентов суммы вложила Анна, остальное наскребли друзья. Почти двадцать процентов выложил Жан Клебер, еще пять, совершенно неожиданно — отец Себастьян, остальные, кто по два, кто по три процента от суммы. Анне, как герою, еще и скидку небольшую предоставили и оформили документы быстро и без проволочек. Анна оформила дредноут, как общую собственность, со своим, решающим голосом.
Собственность должна была приносить дивиденды — иначе зачем она сдалась? И Анна приступила ко второй части плана, который, в идеале, должен был не только приносить прибыль, но еще и помочь интегрировать Малыша в человеческое общество с минимальными потерями и потрясениями для обоих сторон.
Для этого Анне требовалась экзопланетка поплоше где-нибудь на краю обитаемого космоса. Она ежедневно шерстил список выставленных на продажу планет на официальной странице Торгово-Исследовательского Космического Флота Содружества. И наконец наткнулась на то, что и искала.
Ее индекс подобия Земле проходил по самой нижней границе, что означало возможность жить на ней только под куполом, или не меньше сотни лет невероятно дорогого терраформирования, результаты которого увидят разве что внуки. Такие планеты покупали обычно внезапно разбогатевшие нувориши, из чувства гордости, и никогда не навещали свои пустынные владения.
Еще кое-что привлекло внимание Анны: название, данное капитаном исследовательского корабля. По какой-то странной причине он назвал ее «Нетинебудет». Это странное слово что-то всколыхнуло в его душе, но так и не смогла вспомнить, где же его слышала…Только через неделю или около того, сидя в гостях у Кроули, услышала, как Милен читает сказку на ночь своим детям.
— «Все дети, кроме одного-единственного на свете ребенка, рано или поздно вырастают…»*- читал Милен тихим, ласковым голосом. Анна-младшая сидела у ног матери, Александр примостился на руках.
От этой картины сердце сжалось. Она тоже хотел сидеть так, окруженная своими детьми… Получится ли у нее исполнить мечту?
Страна Нетинебудет… вотчина волшебного мальчика, который никогда не вырастет. Определенно, лучшего места, чем планета с таким названием, не найдешь. Малыш достоин своей волшебной страны…
Показывая через несколько дней документы, узаконивающие покупку, своим друзьям, Анна задумчиво заметила:
— Все-таки я самая натуральная транжира… Если уж и устраиваю шопинг, то в особо крупных размерах.
  
Глава 7. Особенные дети особенной женщины
 
Ричард Кроули считал, что с точки зрения этики некрасиво испытывать какие-либо чувства, кроме сострадания и желания помочь к своим подопечным. Отец учил его, что крови любого нормального мужчины заложено желание защищать и заботиться, а затем и создавать семьи с защищаемым, да и у некоторых женщин очень быстро чувство благодарности перерастает в нечто большее. Конечно, на взгляд современного человека, жителя, мегаполиса такое определение отношений меж мужчинами и женщинами казалось старомодным и глупым, но Ричард ничего с собой поделать не мог. Обычно он легко отделял личное от рабочего, но только не сейчас.
Потому что Анна была гораздо большим, чем просто женщиной, которой не повезло с супругом. И то, что Кроули испытывал к ней было чем-то большим, чем голые инстинкты. Определенно, это было чем-то большим. Но Анне сейчас требуется покой, а не воздыхатель, бередящий раны, которого даже не отошьешь из-за чувств благодарности.
Они виделись довольно часто — то Кроули гостили по вечерам у Анны, то она сама ужинала у Кроули. Анна приятельствовала, а может даже дружила с Милен, а Энн и Александр ее обожали. Ее выписали из больницы, и она исправно занималась с физиотерапевтом, логопедом и даже психологом, с последним, впрочем, без особого удовольствия. Много гуляла неподалеку от дома. Анна закрыла дом Морганов, не желая там жить, но не решаясь продать фамильное гнездо, поселилась в небольшом и уютном коттедже.