Пробуждение Левиафана

— Я снимаю вас с дела Мао, — вмешалась Шаддид. — Вы поняли? С настоящего момента я официально отстраняю вас от расследования. Любые дальнейшие действия будут квалифицироваться как превышение полномочий и растрата средств «Звездной Спирали». Все материалы по делу верните мне. Из своих личных баз все данные вычистите. Исполнить до конца смены.
В голове у Миллера все кипело, но лицо оставалось бесстрастным. У него отнимают Джули. Он от нее не откажется. Это данность. Но не главное.
— Я сделал несколько запросов… — начал он.
— Ничего подобного, — отрезала Шаддид. — Ваше письмецо к родителям послано в нарушение инструкций. Все контакты с акционерами должны проходить через меня.
— То есть оно не прошло? — уточнил Миллер, подразумевая: «Вы за мной следили».
— Не прошло, — ответила Шаддид. «Да, следила, и что ты сделаешь?»
Сделать он ничего не мог.
— А как с записью допроса Джеймса Холдена? — поинтересовался он. — Они успели, прежде чем…
«Прежде чем „Доннаджер“ погиб, захватив с собой последних живых свидетелей со „Скопули“ и ввергнув систему в войну?» Миллер понимал, как жалко звучит его вопрос. У Шаддид на скулах вздулись желваки. Он бы не удивился, услышав скрип зубов. Молчание нарушил Доуз.
— Думаю, все можно смягчить, — сказал он. — Детектив, насколько я понимаю, вы считаете, что мы хотим закопать дело. Это не так. Однако никто не выгадает, если ответы, которые вы ищете, получит «Звездная Спираль». Подумайте сами. Хотя вы и астер, но работаете на земную корпорацию. На данный момент Земля — единственная из больших сил, еще не гребущая под себя. Только через нее все стороны конфликта могли бы вести переговоры.
— Так почему бы им не знать правды? — спросил Миллер.
— Не в этом дело, — ответил Доуз, — а в том, что «Звездная Спираль» и Земля не вправе показать, что так или иначе замешаны в дело. Их руки должны быть чисты. А это расследование выходит за пределы вашего контракта. Джульетты Мао нет на Церере. Возможно, в другое время вы могли бы вскочить на корабль и отправиться за ней в погоню. Найти и похитить. Как это ни называй — «экстрадиция», «выдача»… Но те времена прошли. «Звездная Спираль» — это Церера, часть Ганимеда и несколько дюжин астероидов-складов. Вне их пределов вы окажетесь на вражеской территории.
— А АВП — нет? — спросил Миллер.
— У нас есть способы сделать все как надо, — кивнул Доуз. — Мао из наших людей. И «Скопули» был наш.
— И «Скопули» стал наживкой в капкане для «Кентербери», — напомнил Миллер. — А «Кентербери» стал наживкой, погубившей «Доннаджер». Не уточните ли вы, с какой стати и кто выиграет, если вы одни будете расследовать то, что, возможно, ваших же рук дело?
— Вы думаете, это мы взорвали «Кентербери», — протянул Доуз. — Полагаете, АВП располагает новейшими марсианскими военными кораблями…
— И выманили «Доннаджер» в удобную для атаки позицию. Пока он находился в расположении флота, нечего было и думать об абордаже.
Доуз кисло поморщился.
— Конспирология, мистер Миллер. Будь у нас марсианский корабль-невидимка, мы бы не проигрывали.
— Вас хватило, чтобы убить «Доннаджер» всего шестью кораблями.
— Нет, это не мы. По нашей версии, «Доннаджер» подорвали старательские суденышки-самоубийцы, набитые ядерными зарядами. Мы можем многое, очень многое. Но в случае с «Доннаджером» мы ни при чем.
Тишину нарушало только гудение воздуховода. Миллер скрестил руки.
— Но… не понимаю, — сказал он. — Если кашу заварил не АВП, то кто же?
— Именно это могли бы рассказать нам Джульетта Мао и команда «Скопули», — ответила ему Шаддид. — Вот каковы ставки, Миллер. Кто, зачем и, ради бога, как это остановить.
— И вы не хотите их найти? — спросил Миллер.
— Я не хочу, чтобы нашли вы, — ответил Доуз. — Потому что другие сделают это лучше.
Миллер покачал головой. Он понимал, что зашел слишком далеко. С другой стороны, иногда, перейдя границы, удается узнать кое-что новое.
— Я не продаюсь, — сказал он.
— Вас никто не покупает, — процедила Шаддид. — Мы не торгуемся. Я не затем вас вызвала, черт побери, чтобы просить об услуге. Я приказываю. Вы слова понимаете? Приказываю. Вам.
— Холден у нас, — сказал Доуз.
— Что? — Голос Миллера слился со словами Шаддид:
— Об этом не следует говорить.
Доуз поднял руку в астерском жесте, призывавшем к молчанию. К удивлению Миллера, Шаддид послушалась.
— Холден у нас. Он и его команда уцелели и находятся или скоро окажутся в расположении АВП. Вы меня понимаете, детектив? Видите, к чему я? Я могу расследовать это дело, потому что у меня есть средства. А вы не смогли даже выяснить, куда девалось ваше снаряжение.
Это была пощечина. Миллер уставился на свои ботинки. Он нарушил данное Доузу слово прекратить расследование, и до сих пор тот об этом не упоминал. Очко в пользу оперативника АВП. Кроме того, если Холден действительно в распоряжении Доуза, Миллеру нечего и думать получить доступ к материалам допроса. Шаддид заговорила с необыкновенной мягкостью.
— Сегодня произошло три убийства. Взломано восемь складов, возможно, одной и той же бандой. Шесть человек госпитализированы с нервным расстройством после применения кустарного псевдогероина. Вся станция на грани срыва, — сказала она. — Вы можете принести много пользы здесь, Миллер. Ступайте, изловите сколько-нибудь негодяев.
— Конечно, капитан, — сказал Миллер, — не сомневайтесь.
Мусс склонилась над своим столом, поджидая его. Она сидела, скрестив руки, глядя на него с такой же скукой, с какой рассматривала труп Сантоса на стене.
— Новая подлянка? — спросила она.
— Угу.
— Рассосется, дай срок. Я взяла на нас одно убийство. Счетоводу «Наоби-Шерс» со средних уровней проломили голову в баре. Выглядит забавно.
Миллер достал свой ручной терминал и заглянул в базы. Он думал о другом.
— Эй, Мусс, — сказал он, — у меня вопрос.
— Давай.
— На тебе дело, которое ты предпочла бы не раскрывать. Что будешь делать?
Его новая напарница нахмурилась, склонила голову набок, передернула плечами.
— Сплавлю другому, — сказала она. — У нас в «преступлениях против детей» был такой тип. Если мы знали, что извращенец — из полицейских осведомителей, всегда отдавали дело ему. Никто из наших ни разу не попался.
— Угу, — промычал Миллер.
— Если на то пошло, то же самое я проделаю, если хочу сплавить паршивого напарника, — продолжала Мусс. — Знаешь, как это бывает. Кто-то, с кем никто не хочет работать. Характер дерьмовый, или изо рта воняет, или еще что, но ему нужен партнер. Тогда я выбираю парня, который, возможно, и был когда-то хорош, но после развода стал заглядывать в бутылку. Он еще считает себя крутым и ведет себя соответственно, но вот справляется не лучше других. Ну и сплавляешь ему дерьмовые дела. И дерьмовых партнеров.
Миллер закрыл глаза. Живот скрутило.
— Что ты натворила? — спросил он.
— Чтобы попасть к тебе? — подхватила Мусс. — Один из старших ко мне приставал, и я его пристрелила.
— И влипла.
— Еще как. Слушай, Миллер, ты же не дурак, — сказала Мусс. — Сам должен был понять.
Ему давно следовало понять, что он стал на станции притчей во языцех. Парень, который когда-то был хорош. Но сорвался.
Нет, он не знал. Он открыл глаза. Мусс не выглядела ни довольной, ни огорченной, ни отчаянной. Для нее это была просто работа. Смерти, ранения, увечья. Ей все равно. Все равно, как прожить еще день.
— Может, не стоило тебе его отшивать, — сказал Миллер.
— А ты не так плох, — ответила Мусс. — Он еще был черноволосый. Терпеть не могу брюнетов.
— Рад слышать, — сказал Миллер. — Пойдем, послужим закону.
— Ты пьян, — произнес ублюдок.
— Я коп, — ответил Миллер, тыча пальцем в воздух. — Со мной не шути.
— Знаю, что ты коп. Ты три года захаживаешь в мой бар. Это же я, Хасини. А ты пьян, приятель. Серьезно и опасно пьян.